выразительно посмотрел на своего опекуна.

Тот бросил на стукача проницательный взгляд.

— Во-первых, повторяю, я уже работаю в другом ведомстве, и мне этот Бимбер до фени. А во-вторых, если ты что-то знаешь про это мочилово, не советую даже заикаться о нем. И так всем известно, что завалили банкира сколковцы, однако действий против них никаких не предпринимается. В любом случае ни хрена ты не получишь. Что-нибудь где-нибудь сболтнешь на эту тему, самого же тебя и закопают.

Услышав второй раз за короткое время одну и ту же угрозу — «закопают» (сначала от Мясника, а теперь от Делягина), Зяблик невольно вздрогнул.

— Ментам вообще до лампочки этот Бимбер, — продолжал развивать тему подполковник, — они ищут питерский общак, который у него хранился. А это ни много ни мало — два «лимона» зелеными. — В зале никого не было, и они сидели в самом углу, и тем не менее Делягин понизил голос до шепота. — Ты же знаешь, Зяблик, у меня оперативное чутье на высшем уровне. Я бы на месте сыскарей, что общак ищут, давно бы вдову Бимбера прощупал. А они, насколько мне известно, даже толком не подступились к ней. Так что если тебе приспичило клад искать, — он подмигнул стукачу, — то имей в виду вот эти мои соображения. — Подполковник снова принялся за красную рыбу, а Зяблик погрузился в глубокие размышления. — Кстати, — Делягин вытащил газету, — вот она, Ксения, вдова Бимбера. Недурна, а? Хотя и вся в трауре. Держи газеточку — может, пригодится. Давай я тебе на ней адрес вдовы напишу.

Зяблик взял «Криминальный вестник», где целый разворот был посвящен похоронам банкира, и принялся внимательно разглядывать женщину в черном.

— Ну а теперь к делу. Есть такой вонючий наркоделец, Гусем кличут. Живет, кстати, рядом с домом вдовы Бабурина. Он — дилер среднего звена, работает с мелкими оптовиками. Мы б его давно могли взять, но до сих пор нам неясно, откуда он товар получает. В общем, Зяблик, мне известно, как ты умеешь входить в доверие к людям. Должен войти в доверие и к Гусю. Ты пойдешь к нему, представишься мелким оптовиком. У тебя будут хорошие рекомендации — на нас работает один из тех, кому он уже давно поставляет товар. Парнишка вне подозрений. Договоришься с Гусем, что будешь брать у него мелкие партии «снежка». А может, у него и еще что есть. И ты обязательно должен войти в его ближайшее окружение.

— А деньги на покупку товара?

— Гусь дает в долг. Держи его адрес, — подполковник протянул Зяблику листок бумаги. — Кстати, наш парнишка дилера о твоем приходе предупредит. Официант, счет!

Питерский авторитет не сразу решился на поездку в Москву. Подкачавшее здоровье шептало: сиди дома, но он все же поехал. А что делать? Надо!..

Неожиданное прибытие Варгуза на тайную хазу Картуза и Мыловара привело братанов в смущение. Те в это время жрали ханку и разрабатывали план — другими словами, не знали, что делать дальше.

— Здорово работаете, бродяги, — хмуро констатировал смотрящий. — Самбаза потеряли, а сами ни хрена даже не заполошились.

— Да кто ж его знает, кто Самбаза-то… — развел руками Мыловар.

— Да ясно кто — сколковцы, — посмотрел на него как на законченного придурка Варгуз.

— И что же нам теперь делать? — растерянно спросил Картуз.

— Когда Азон должен бабки вернуть?

— Сегодня! — хором ответили братаны.

— Не отдаст — кончайте. И, как я уже говорил, побольше шухера. Пусть московское говно нас до гробовой доски будет помнить. Нам все равно всем на дно ложиться. Дайте-ка я сам позвоню Азону. — Картуз услужливо набрал шефу номер телефона банкира. — Азон? Это Варгуз. Что с нашими бабками? Объясниться хочешь? Ну что ж, приезжай часам к восьми в «Элиту». Заметано. — Варгуз повернулся к братанам и вновь стал вбивать им в мозги свою главную мысль: — С треском мочите Азона, если, конечно, лаве наши не принесет. Но это вряд ли. А потом гасите сколковцев. И Келаря, и Зямбу, и кто там у них еще есть. Оставляю вам адрес — там будут ваши новые ксивы и по сотне штук «гринов» на первое время, как и договаривались. А у меня еще дельце одно есть.

Варгуз ехал к Ксении. Ехал, не позвонив. Почему-то считал, что так фартовее. Ну, конечно, купил цветы, коньяк, торт.

Когда она открыла ему дверь, то первое чувство, которое он ощутил в ней, — испуг. Но Варгуз не придал этому особого значения. Ксения за последнее время испытала немало потрясений и уже, наверно, не знает, от кого чего ждать.

А он ведь, в сущности, приехал объясниться ей в любви. Того, кто их разъединял, больше нет — царствие ему небесное, Борису.

Появились, правда, некоторые денежные трудности, но, когда он реализует всю свою питерскую недвижимость, финансовых проблем не будет. Ах, как же они заживут с Ксенией, с единственной любимой его женщиной!

Иное настроение было у вдовы Бориса Бабурина. Запугивания адвоката Ардова оказались не совсем уж пустым звуком. Действительно появились претендентки на наследство Бориса, замаячили судебные процессы, которые потребуют немалых денег. Сама она зарабатывать вообще не умела, а на руках опять- таки дочь, расходы на которую все росли.

К этому времени Варгуза как партнера по жизни Ксения уже перестала воспринимать. К чему ей этот дряхлеющий уголовник, который к тому же когда-то отверг ее?

И для чего он к ней пришел — таинственно, без звонка? Высказать свои соболезнования? Сомнительно. Поэтому судьба двух миллионов в «Интеркредите» всего более волновала ее в данный момент.

И тут как раз он задал вопрос:

— Так что же, Борис мне ничего не оставил?

Она пожала плечами.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, Варгуз.

В ту же секунду многоопытный зэк понял, что питерский общак, а точнее, его деньги, у Ксении.

— Значит, говоришь, вообще ничего не оставил?

Этот, повторный, вопрос был задан с такой подозрительной интонацией, что женщина почувствовала: рецидивист обо всем догадался.

Ксения стала лихорадочно искать выход. И, кажется, нашла. Не так давно она виделась с подругой, сотрудницей секретной лаборатории ФСБ. Ксения часто жаловалась ей на свою проклятую жизнь, на подлеца мужа.

И однажды подруга сказала: «А ты его отрави».

«Как это»?

«В ФСБ есть такие препараты, так называемые внесписочные. Одна таблетка — и у человека через двадцать четыре часа инфаркт. А таблетка эта самоуничтожается. Никакой патологоанатом ничего не найдет».

«Какие страшные вещи ты говоришь!» — возмутилась тогда Ксения.

«Могу сказать еще кое-что пострашнее — мой муж мне тоже надоел до смерти. Недавно скончался от инфаркта».

Ксения не нашлась, что сказать. А потом, в особенно тяжелый день, она попросила подругу принести ей ту самую таблетку. Но так и не решилась ею воспользоваться. И лежит она в укромном месте на кухне…

— Дело в том, — между тем продолжал Варгуз, — что Борис являлся кассиром и хранителем питерского общака. И не такой Борис был человек, чтобы у него вот так, без следа, вверенные ему башли испарились.