кухни.

– Ты голодный? – спросила Лариса, обнимая его в прихожей.

– Угу.

– Покушаешь?

– Угу.

Он был не очень разговорчив, выглядел уставшим и напряженным.

– Неприятности на работе?

– Нет, все по плану. Нестеров притащил бумаги, мы согласовали текст для телепередачи.

– А когда она?

– Первая – послезавтра. Вторая…

Он не стал продолжать. О второй передаче пока еще ничего не известно.

Он разделся, принял душ. Когда вышел к столу, чувствовал себе немного лучше. Оглядев стол, присвистнул. Сегодня его ожидали крабовый салат, картофель фри и жареный карп в каком-то хитром соусе.

– Ужин немного остыл, – оправдывалась Лариса. – Ничего?

Вадим обнял Ларису, чмокнул ее в одну щечку, в другую, прошелся ладонью по попке.

– Так говоришь, сильно устал? – спросила Лариса, задержав его ладонь.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что последнее время мы с тобой мало общаемся…

Вадим сдался: рукой еще крепче обхватил ягодицы Ларисы, а чуть погодя полез вниз, чтобы задрать халат.

– Наверстаем.

– Что, прямо здесь?

– Ага.

– А ужин?

– У меня после этого дела просыпается волчий аппетит.

Вмиг Вадим забыл об усталости. Одной рукой он принялся орудовать под полой халата, а другой расстегивать его пуговицы.

– Постарайся не орать, – пробормотала Лариса.

– Сама не ори…

«Пить боржоми» было поздно.

Из коридора в кухню заплыл бледный силуэт. Максимка остановился на пороге, и в те короткие мгновения, что он протирал заспанные глаза, молодые люди успели убрать руки подальше от филейных мест.

– Мам, дядя Вадим, вы чего? – пробормотал мальчик. – Драться будете?

Те молчали.

– Я писить хочу, – объявил Максим.

– Ну, топай. – Лариса первая пришла в себя. Она включила мальчику свет в туалете. Когда Максим скрылся в кабинке, молодые люди переглянулись и рассмеялись.

Ужинать пришлось втроем – в половине третьего ночи. Максимка наотрез отказался отправляться в постель, потому что «уже наспался». Он забрался на колени к Вадиму и в мгновение ока стянул с его тарелки помидор. Вадим не возражал. Он даже отламывал от карпа маленькие кусочки, тщательно очищал их от косточек и отправлял в рот мальчику. Счастью последнего не было предела. Лариса смотрела на двух своих мужчин и думала, что они подружатся и даже, наверно, породнятся, если, конечно... если судьба отпустит им троим достаточно времени, чтобы быть вместе.

Пацана после продолжительных дискуссий все-таки удалось отправить спать в соседнюю комнату. Вадим и Лариса получили возможность побыть вместе и сделать то, что собирались. Когда они одновременно и в одинаковой степени блаженства упали на подушки, электронное табло музыкального центра показывало двадцать минут четвертого.

– Однако ночка сегодня, – молвил Вадим. – Мне завтра… тьфу, уже сегодня вставать рано.

– Опять?

– Да, пойду в студию, закончу материалы для передачи. Знаешь, мне уже хочется закончить это побыстрее и куда-нибудь съездить с вами хоть на недельку.

– А тебя отпустят?

– Да. Кирилл с Глебом сами похожи на две пожеванные мочалки, им бы тоже нервишки подлечить… Кхм, Ларис.

– Ау?

– Там в шкафчике на кухне лежит пачка зеленых денег.

– Я видела.

– Там пять тысяч.

– Угу. – Лариса сделала вид, что ее не смутила эта сумма, хотя на самом деле она уже успела прикинуть, что можно было бы купить. Ей было очень стыдно.

– Ты их не трогай пока. Пусть лежат, ладно?

– Конечно.

Эх… ну, пусть будет так. Она их не тронет, пока все окончательно не утрясется. У нее, по большому счету, нет пока на них никакого права.

– Ты как себя сейчас чувствуешь-то? – спросила Лариса.

– Сейчас – хорошо. Просто прекрасно.

– Я тоже. Хотя у меня впереди четыре тяжелых концерта. Но я спросила … вообще. Как ты?

Молчаливый вздох в ответ. Вадим повернулся к ней, погладил ее щеку – мягко, тыльной стороной ладони.

– Если бы не ты, было бы гораздо хуже.

– Ты устал.

– Да, наверно.

– Что-то идет не так?

– Да. В ближайшие дни нужно будет много и безбожно врать.

– Все врут. По мелочи, по-крупному, но врут... Знал бы ты, сколько я врала в своей жизни. Я, по- твоему, плохая?

Снова вздох.

– Нет, ты хорошая, и люди не все плохие, и я сам, бывает, вру. Но иногда врать запрещено категорически, потому что слово работает… Знаешь, я когда в юности боксом занимался, тренер наш говорил: вам на улице драться нельзя, в школе драться нельзя, потому что вы учитесь драться профессионально. Единственное, как вы можете использовать свои способности, это если нужно защитить девочку или кого-то слабого, кого обижают. Во всех других случаях спрячьте свои кулаки подальше и не размахивайте ими направо и налево. Понимаешь, о чем речь?

– Кажется, да. – Лариса немного помолчала. – Я думаю, нам повезло.

– В смысле?

– В том смысле, что ты со своим талантом мог быть совсем другим человеком.

Вадим не ответил, уставился в окно.

Начинало светать.