виделись мельком на палубе. Мы оба путешествовали в одиночку. Судьба распорядилась так, что во время ужина мы оказались за одним столом.

— Не представляю, как бы я перенес плавание через Атлантику, не окажись рядом Кэтрин, — продолжил Карстерс. — Нервы у меня не самые крепкие, и потеря картин, смерть Корнелиуса Стилмена, кошмарная пальба… для меня это был явный перебор. Я был не в себе, меня колотила лихорадка. Но Кэтрин с самого начала проявила обо мне заботу, и чем дальше мы отплывали от берегов Америки, тем крепче становились мои к Кэтрин чувства. Надо сказать, господин Холмс, что идея любви с первого взгляда всегда вызывала у меня усмешку. Я мог читать о такой любви в бульварных романах, но никогда в нее не верил. Но именно она меня и настигла. Ко времени прибытия в Англию я знал: я встретил женщину, с которой хочу быть до конца жизни.

— А позвольте спросить, с какой целью отправлялись в Англию вы? — спросил Холмс, поворачиваясь к супруге.

— Я была в недолгом браке в Чикаго, господин Холмс. Муж занимался недвижимостью, он был уважаемым бизнесменом и регулярно ходил в церковь, но при этом ко мне по-настоящему добрым не был никогда. Он обладал жутким нравом, и порой я просто боялась за свою безопасность. Друзей у меня было не много, и он делал все, чтобы число их не увеличивалось. В последние месяцы нашего брака он фактически заточил меня в доме, может быть опасался, что я расскажу о нем всю правду. А потом он внезапно заболел туберкулезом и скончался. Увы, дом и основная часть состояния отошли его двум сестрам. Я осталась почти без денег, без друзей. Причин, по которым я желала бы остаться в Америке, просто не было. И я решила уехать. Сказала себе: поеду в Англию и начну все сначала. — Она опустила взор книзу и добавила с выражением кротости на лице: — Я не рассчитывала, что попаду в Англию так скоро и найду счастье, какого так долго недоставало в моей жизни.

В коридоре пробили часы. Холмс живо поднялся с места, лицо освещала улыбка. Я видел, что он собран, энергичен и рвется в бой, — я знал его таким очень хорошо.

— Время не ждет! — воскликнул он. — Надо осмотреть сейф и комнату, где он стоит. Вы сказали, что на «Каталонии» были с компаньонкой?

— Я наняла ее в Бостоне, раньше мы не встречались. Вскоре после нашего приезда в Англию мы расстались.

— Вы говорите, что украдены пятьдесят фунтов. В общем и целом сумма невелика. Посмотрим, оставил ли вор для нас следы.

Но прежде чем он успел заняться делом, в комнату вошла еще одна женщина, и я сразу понял: она, хотя и жила в этом доме, отличалась от Кэтрин Кастерс в максимально возможной степени. Малоинтересная, неулыбчивая, одета в серое, темные волосы пучком связаны на затылке. На груди серебряный крестик, руки сплетены, как во время молитвы. Темные глаза, бледная кожа и форма губ подсказали мне — это родственница Карстерса, но в ней не было его театральности, скорее она напоминала суфлера, чья доля — стоять в тени и ждать, когда актер на сцене забудет свой текст.

— Ну, что теперь? — строго спросила она. — Сначала ко мне в комнату приходят полицейские и задают дурацкие вопросы, на которые у меня не может быть ответа. Этого мало? Теперь в нашу личную жизнь должен вмешиваться весь мир?

— Это господин Шерлок Холмс, Элиза, — чуть замявшись, представил Холмса Карстерс. — Я тебе говорил, что вчера обращался к нему за советом.

— И каков результат? Он ничем не может помочь — так тебе было сказано. Отличный совет, Эдмунд, лучше не бывает. Нас всех могли убить прямо во сне.

Карстерс посмотрел на нее — любовь в его взгляде переплелась с раздражением.

— Это моя сестра Элиза, — сказал он.

— Вы живете в этом доме? — спросил ее Холмс.

— Меня здесь терпят, — последовал ответ. — У меня комната на чердаке, где я предоставлена сама себе, и всех это устраивает. Физически я здесь, но членом семьи не являюсь. С тем же успехом можете говорить с прислугой.

— Элиза, вы же знаете, что это не так, — вмешалась госпожа Карстерс.

Холмс повернулся к Карстерсу:

— Расскажите, если возможно, много ли народу находится в доме.

— Помимо меня и Кэтрин, верхний этаж действительно занимает Элиза. Есть Кирби, это наш дворецкий, он же мастер на все руки. Дверь вам открыл именно он. Его жена — наша экономка, они живут внизу. К ним из Ирландии недавно приехал племянник, Патрик, он выполняет отдельные поручения, еще есть судомойка, Элси. К тому же мы держим кучера и конюха, но они живут в деревне.

— Большое у вас хозяйство и беспокойное, — заметил Холмс. — Но мы собирались осмотреть сейф.

Элиза Карстерс осталась на месте. Все остальные вышли из гостиной и проследовали по коридору в кабинет Карстерса, в тыльную часть здания. Окна кабинета выходили в сад, на некотором отдалении находился декоративный пруд. Кабинет оказался удобной, хорошо спланированной комнатой: стол между двумя окнами, бархатные занавеси, добротный камин, на стенах несколько пейзажей (по ярким тонам и почти поспешно сделанным мазкам я понял, что это работы импрессионистов, упоминавшихся Карстерсом). Сейф, достаточно внушительного вида, обосновался в углу. Он был открыт.

— В таком виде вы его застали? — спросил Холмс.

— Его осмотрела полиция, — ответил Карстерс. — Но я решил, что лучше оставить его открытым до вашего приезда.

— Правильно. — Холмс глянул на сейф. — У кого есть ключ? Насколько я понимаю, сейф не взломан, стало быть, его открыли ключом, — заключил он.

— Ключ всего один, и он всегда у меня. Впрочем, полгода назад я попросил Кирби сделать дубликат. Кэтрин держит в сейфе свои драгоценности, и когда меня нет — я ведь езжу на аукционы по всей стране, а бывает, и в Европу, — ей нужен свой ключ от сейфа.

Госпожа Карстерс вошла в кабинет следом за нами и сейчас стояла у стола. Она свела руки вместе и сказала:

— Я его потеряла.

— Когда это было?

— Точно не скажу, господин Холмс. Месяц назад, а то и больше. Мы с Эдмундом это уже обсуждали. Я хотела открыть сейф несколько недель назад и не смогла найти ключ. В последний раз я им пользовалась на мой день рождения, в августе. Куда он девался, понятия не имею. Вообще-то я человек аккуратный.

— А его могли украсть?

— Обычно я держу его в ящичке прикроватного комода. В спальню, кроме слуг, никто не заходит. Насколько я знаю, из дома ключ никто не выносил.

Холмс повернулся к Карстерсу.

— Вы не поменяли сейф.

— Все время хотел это сделать. Но как-то решил, что, если ключ и выпал в саду или даже в деревне, никто не будет знать, какую дверь он открывает. Более вероятно, что он затерялся где-то среди вещей жены, а раз так, в чужие руки он едва ли попадет. В общем, не могу сказать с уверенностью, что сейф открыли ключом жены. Ведь Кирби вполне мог сделать еще один.

— Он с вами давно?

— Шесть лет.

— У вас нет оснований жаловаться на него?

— Ни малейших.

— А ваш племянник Патрик? Ваша жена говорит, что не сильно ему доверяет.

— Жена его недолюбливает, потому что он бывает нагловат, а порой и плутоват. Он живет у нас всего несколько месяцев, и мы взяли его по просьбе миссис Кирби, она просила нас помочь ему с работой. Она поручилась за него, и оснований обвинять его в бесчестности у меня нет.

Холмс извлек на свет лупу и стал разглядывать сейф, обращая особое внимание на замок.

— Вы говорите, что пропали кое-какие драгоценности, — сказал он. — Вашей жены?

— Нет. Речь идет о сапфировом ожерелье, оно принадлежало моей покойной матери. Три нитки