и покинули мотель, до вашего возвращения туда с представителями власти?

– Полагаю, около часа.

– В таком случае вы готовы заявить, что мистер Дейвенпорт был мертв. В котором часу это случилось, доктор?

– Он умер где-то от половины третьего до трех часов дня. Я не посмотрел на часы в этот момент, но это уже и не столь важно. Я готов заявить без колебаний: труп вынесен каким-то человеком или людьми из того помещения, где умер мистер Дейвенпорт и оставался после моего ухода.

– Перекрестный допрос, – объявил Вэндлинг.

Мейсон заговорил не сразу, в упор разглядывая врача:

– Давайте внесем полную ясность. Вы в первый раз видели Эда Дейвенпорта между восемью и девятью часами утра?

– Совершенно верно.

– И он сказал вам, что заболел приблизительно в семь часов утра?

– Да, сэр.

– Каковы были признаки его недуга, когда вы его осматривали в первый раз?

– Он страдал от ужасной слабости в результате резкого упадка сил, изнеможения. Состояние, близкое к коллапсу, то есть полному упадку сил.

– Были признаки мышьякового отравления?

– В то время – нет. По словам Дейвенпорта, его сильно рвало, тошнота не проходила, иногда рвота возобновлялась, теперь уже одной слюной, так как он освободился от всего, что съел, его било как в лихорадке, не проходили желудочные колики.

– Это не признак мышьякового отравления?

– Мистер Мейсон, если человек проглотил мышьяк где-то до семи часов утра, после чего почти сразу же началась рвота, я бы считал, что его состояние могло быть таким, как он описал.

– Значит, в этот момент Дейвенпорт заявил вам, что подозревает свою жену в попытке его отравить?

– Весьма недвусмысленно.

– Он съел шоколадную конфету из коробки, которую положила ему в портфель жена, поэтому был уверен, что отравился конфетой?

– Да, сэр.

– Объяснил ли он вам, как случилось, что в семь часов утра он лакомился конфетами?

– Да, сэр. Иной раз у него бывали длительные запои, поэтому очень часто, когда появлялось непреодолимое желание выпить спиртного, он справлялся с этим, съев большое количество ликерных конфет.

– Итак, стоило ему почувствовать недомогание, он заподозрил конфеты? – спросил Мейсон.

– Ну, вообще-то он выразил это иначе, но, как я понял, дело обстояло именно так. Да, сэр.

– Когда вы осматривали его, он был в шоковом состоянии? Депрессия и все такое?

– Да, сэр.

– Состояние не улучшалось?

– Нет, сэр.

– Вы считали возможным наступление конца?

– Да, сэр.

– От истощения и шока, а не от мышьякового отравления?

– Да, сэр, учитывая его общее физическое состояние.

– Поэтому вы вызвали его жену?

– Да, сэр.

– Вы знакомы с симптомами цианистого отравления?

– Да, сэр.

– Далее. Как случилось, доктор, или, скорее, как вы объясните такой факт: если человек подозревал в девять часов утра, что первая проглоченная им конфета отравлена, он решился съесть вторую в три часа дня?

– Ох, одну минуточку, – вмешался Вэндлинг. – Это спорный вопрос!

– Я хочу услышать мнение врача, – пояснил Мейсон.

Судья Сайлер, принимавший довольно пассивное участие в происходившем, очевидно надеясь, что стороны сами разберутся, переводил глаза с одного на другого.

– Он этого не делал! – отрезал доктор Рено.

– Чего не делал? – спросил Мейсон.

– Не ел второй конфеты.

Вэндлинг, махнув рукой, уселся и с улыбкой сказал:

– Ну, продолжайте. Кажется, доктор продвигается вперед весьма успешно.

– Вы слышали свидетельство доктора Хокси о смерти от отравления цианистым калием?

– Да, сэр.

– Вы не согласны с подобным выводом?

– Я никогда не спорю с заключением патологоанатома, производившего вскрытие.

– Прекрасно, – наклонил голову Мейсон. – Выходит, человек умер от отравления цианистым калием. Вы видели, как он скончался. Вам известны симптомы. Так у него появились признаки цианистого отравления или нет?

– Нет, сэр. Нет.

– Таких признаков не было? – уточнил Мейсон.

– Нет! – ответил доктор Рено, стискивая зубы.

– В таком случае вы не думаете, что причиной его смерти явился яд?

– Одну минутку, мистер Мейсон. Это другой вопрос. Я считаю, яд явился причиной смерти.

– Но вы думаете не о цианистом калии?

– Да, сэр, я считаю, Дейвенпорт умер от сильнейшего шока, последовавшего за отравлением мышьяком, который к тому времени, когда наступила смерть, в основном был удален из организма.

– Не спешите, – покачал головой Мейсон. – Вы занимались этим человеком. Вы видели, как он умер?

– Да, сэр.

– И вы считаете, он умер от цианистого калия?

– Нет, сэр, не считаю.

– Одну минуточку, ваша честь, – заговорил Вэндлинг. – Возникает ситуация, которой я не предвидел. Надо признаться, я не допрашивал доктора Рено относительно причины смерти Эда Дейвенпорта, не сомневаясь, что наличие яда, обнаруженного при вскрытии, полностью отвечает на вопрос, из-за чего умер этот человек.

– Сейчас вы имеете возможность допросить его дополнительно, – предложил Мейсон. – Я задаю доктору специфические вопросы при перекрестном допросе. И получаю специфические ответы. Я хочу, чтобы эти ответы были запротоколированы.

– Да, конечно, их запротоколируют, – заверил Вэндлинг.

– Вы стараетесь опротестовать мой перекрестный допрос? – поинтересовался Мейсон.

Вэндлинг взял себя в руки и согласился:

– Нет, продолжайте, коллега. Давайте выясним факты, какими бы они ни были.

Мейсон повернулся к Рено:

– Давайте внесем полную ясность в это дело, доктор. Вы видели, как умер ваш пациент?

– Да, сэр.

– Вы знакомы с симптомами отравления цианистым калием?

– Да, сэр.

– Вы не думаете, что он умер от данного яда?

– Я абсолютно уверен! В наличии не было ни одного из типичных симптомов. Его смерть вызвана слабостью, шоком и неспособностью оправиться от проглоченного яда.