это означает копаться в куче подделок.

Как вы назовете человека, который так крепко верит в обетованное спасение посредством набора строгих правил, что готов рисковать жизнью ради распространения этих правил? Религиозным фанатиком? Рыцарем священной войны? А как насчет американского торгового представителя?

В пятницу Всемирная торговая организация открывает свою встречу в катарском городе Дохе. Согласно брифингам службы безопасности США, есть основания полагать, что «Аль-Каида», имеющая в этом государстве Персидского залива множество фанатов, сумела водворить в страну своих тайных агентов, и среди них даже есть специалист по взрывчатке. Несколько террористов могли даже уже проникнуть в катарскую армию. При такой угрозе, подумаете вы, США и ВТО должны были бы отменить встречу. Но только не эти истинно верующие.

Вместо этого американских делегатов снабдили противогазами, радиопереговорными устройствами и препаратами на случай биотерроризма. (Канадским делегатам тоже выдали эти препараты.) Пока участники переговоров будут спорить о сельскохозяйственных субсидиях, о пиломатериалах из мягкой древесины и о фармацевтических патентах, наготове будут вертолеты, чтобы перебросить делегатов на стоящие в Персидском заливе авианосцы, – быстрый уход на манер Бэтмана. Не боясь ошибиться, можно сказать, что Доха – это не какие-то там обыкновенные торговые переговоры; это нечто новое. Назовем это «капитализмом камикадзе».

На прошлой неделе торговый представитель США Роберт Зеллик похвалил свою делегацию за готовность «идти на жертвы» перед лицом такого «несомненного риска». Почему они это делают? Вероятно, потому же, почему люди и всегда кладут жизнь за дело, которому служат: они верят в набор правил, обещающий нечто более высокое.

В данном случае, бог – это экономический рост, и он обещает спасти нас от глобальной рецессии. Все больше рынков ждут нашего прихода, все больше секторов – приватизации, все больше регулирующих нормативов – отмены; и от всего этого графики в углу наших телевизионных экранов снова станут взлетать в небеса.

Конечно, роста на совещании не создашь, но Доха может добиться чего-то другого, чего-то более религиозного, чем экономического. Она может послать рынку «знамение», что рост уже за углом, что экспансия уже на подходе. И новый амбициозный раунд переговоров ВТО и есть такое знамение, о котором они молятся. У богатых стран вроде нашей потребность в таком знамении просто отчаянная. Она более насущна, чем любые возможные проблемы с нынешними правилами ВТО, проблемы, принесенные, по большей части, бедными странами, которым надоела такая система, которая заставила их снизить свои торговые барьеры, тогда как богатые страны сохраняют свои.

Потому неудивительно, что бедные страны выступают самым резким оппонентом этого раунда. Прежде чем согласиться на радикальное расширение проникновения ВТО, многие из них просят богатые страны выполнить обещания, данные на предыдущем раунде. Крупные дебаты возникают вокруг сельскохозяйственных субсидий и демпинга, таможенных пошлин на одежду и патентования форм жизни. Самый напряженный вопрос – патенты на лекарства. Индия, Бразилия, Таиланд и коалиция стран Африки хотят ясных формулировок, утверждающих, что патенты могут быть обойдены ради спасения здоровья нации. США и Канада не просто сопротивляются – они сопротивляются в то самое время, когда их делегации направляются в Катар, глотая сипрон. Скидки на него были выторгованы у Bayer с помощью той же самой тактики давления, которую они называют нечестной торговой практикой.

Эти вопросы не отражены в проекте министерской декларации. Поэтому Нигерия обвинила ВТО в «односторонности» и «игнорировании интересов развивающихся и наименее развитых стран». Представитель Индии в ВТО на прошлой неделе сказал, что проект «оставляет неприятное впечатление: не предпринимается серьезных усилий ввести важные для развивающихся стран проблемы в главную повестку дня».

Эти протесты производят на ВТО мало впечатления. Рост – вот единственный бог переговоров, и любая мера, которая может хотя бы немного замедлить рост прибылей фармацевтических, водоснабженческих, нефтяных компаний, рассматривается истинно верующими как исходящая от неверных и грешников.

То, что мы наблюдаем, – это «пакетирование» (в стиле Microsoft) торговли в рамках «войны с терроризмом» с ее логикой «кто не с нами, тот против нас». На прошлой неделе Зеллик объяснил, что «проводя повестку дня ВТО, эти 142 страны могут противостоять отвлекающему деструкционизму терроризма». Открытые рынки, сказал он, это «антидот» «насильственному режекционизму» (от reject – отвергать) террористов. (Характерно, что эти недодоводы сварганены из придуманных слов.)

Он, кроме того, призвал государства – члены ВТО отбросить свои мелочные заботы о массовом голоде и СПИДе и войти в экономический фронт войны, которую ведет Америка. «Мы надеемся, что представители, которые собираются в Дохе, осознают, что ставки гораздо более высоки», – сказал он.

Торговые переговоры – это дело власти и предоставляющихся возможностей, и для капиталистов- камикадзе в Дохе терроризм – очередная благоприятная возможность, которую надо использовать. Это оппортунизм в чистом виде. Может быть, их лозунгом может служить афоризм Ницше: что нас не убьет, сделает сильнее. Гораздо сильнее.

После распространения видеозаписи каждый жест, каждый смешок, каждое слово Усамы бен Ладена анатомируется. Но при всем внимании к бен Ладену его напарник по видео, названный в официальных субтитрах просто «шейхом», изучался очень мало. И зря, потому что, кто б он ни был (а теорий есть несколько), он предоставляет нам редкостное окно в психологию мужчин, для которых массовая резня – это большая игра.

В вызывающем головокружение монологе гостя бен Ладена постоянно повторяется тема, что они живут во времена столь же величественные, как те, что описаны в Коране. Эта война, замечает он, как «в дни пророка Магомета. Точно то же происходит прямо сейчас». Дальше он говорит, что «это будет похоже на ранние времена «Аль-Моджахедов» и «Аль-Анзара»[31]». И на случай, если мы недопоняли: «Как в былые времена, времена Абу Бекра, и Османа I, и Али, и прочих. В эти дни, в наши времена…».

Легко вписать эту ностальгию в обычную теорию о том, что последователи Усамы бен Ладена застряли в Средневековье. Но эти высказывания отражают нечто большее. Не о каком-то там аскетическом средневековом образе жизни тоскует этот человек, а о жизни в мифологические времена, когда мужи были подобны богам, битвы были эпическими, а история писалась с большой буквы. Шел бы ты, Фрэнсис Фукуяма, как бы говорит он. История не окончена! Мы делаем ее, здесь и сейчас!

Это идея, которая несется со всех сторон после 11 сентября, возвращение великого повествования: избранные мужи, империи зла, генеральные планы, великие баталии. Все это дико в моде. Библия, Коран, Столкновение цивилизаций, «Властелин колец» – все это вдруг стали прокручивать «в эти дни, в наши времена».

Это искупительное повествование – наш самый устойчивый миф, и у него есть опасная оборотная сторона. Когда несколько человек решают прожить свой миф, стать исполинами, это не может не воздействовать на всех тех, чья жизнь разворачивается в обычных размерах. На этом фоне люди вдруг начинают выглядеть мелкими, ими легко жертвовать во имя великой цели.

Когда пала Берлинская стена, это эпическое повествование должно было бы оказаться погребенным под обломками. Это была решительная победа капитализма.

Теория Фрэнсиса Фукуямы о конце истории, вполне понятно, разозлила тех, кто проиграл эту гладиаторскую битву, стояли ли они за триумф глобального коммунизма или, в случае Усамы бен Ладена, за