— Мой народ! Моя страна! Я, Кайзер Великой Германии Вильгельм Второй призываю вас сплотиться в этот трудный для страны день и час…

И так далее, и тому подобное. В лучших традициях партийных вождей. Эх, ребята, не слышали вы, как Гитлер свои речи толкал. Мне, конечно, до него далеко, но кое-что тоже умеем. Думаете, легко на выставке сто человек вокруг стенда удержать, когда вокруг столько всего интересного? Однако, могу. Недолго, правда. Но час — с гарантией… Наконец я умолкаю и якобы без сил плюхаюсь в кресло. Секунда, две, пять… Зал просто взрывается! Рёв, вопли «Гох!», нечто вообще бессвязное, массовая истерика. Воспитанных интеллигентных людей больше нет. В зале просто озверевшая толпа. Блестящие глаза, искажённые криком рты, вот что значит, технологии двадцать первого века! Они УЖЕ готовы идти убивать всех врагов. Сами, лично. Мда… Похоже, я чуток перестарался. Делаю знак, и меня, якобы обессилевшего, уводят. Затем охрана дворца вежливо выпроваживает писак, а я сижу в своём кабинете и наслаждаюсь вкуснейшей сигарой. Старика Бисмарка уже пользует личный врач, я же просто не могу удержаться от смеха, вспоминая физиономии этих прощелыг-бумагомарателей…

— Господин Зволянский, Сергей Эрастович?

Седой господин кивает головой.

— Господин Дурново, Пётр Николаевич?

— Это я.

Мы сидим в отдельном павильоне Аничкова дворца в зимнем саду. За окном промозглая петербургская осень, а здесь тепло и уютно. Господа охранники, как я называю министра внутренних дел и шефа полиции Российской Империи, дымят папиросами, я — пью чай. Они не понимают, для чего их вызвал цесаревич. Но я то знаю…

— Итак, господа, вам думаю, известно, что Государь предоставил мне ряд полномочий…

Я кладу бумажку с вензелем папa перед ними. Нелегко было заставить батюшку дать мне этот документ, но после получения телеграмм из Якутска и Архангельска о найденных месторождениях, причём огромнейших, золота и алмазов, а так же нефти в Казанской губернии, угля на Амуре, и прочего, прочего, прочего, он сдался. Хотя начинает посматривать на меня не только одобрительно, но и с некоторым страхом… Уж больно лихо я с евреями разделался… Пусть батюшка и сам не промах, но до моего размаха ему далеко. Он, правда, шестьдесят девять антисемитских указов издал, а я — ни одного, поскольку ещё не государь, но и то, что я удержал войска и полицию в казармах, привело к ТАКИМ погромам, что кишинёвская резня покажется детским утренником…

Я вспоминаю, как толпы народа грозно и решительно шли с факелами и топорами по питерским улицам, как неслись нещадно стегаемые лошади в тщетных попытках спасти своих седоков… Как горели дома, громили магазины и банки, топили народ в Неве… Жутко! До сих пор волосы дыбом встают… Но я отвлёкся в ненужную сторону. Спохватываюсь, что господа смотрят на меня ожидающе и продолжаю:

— Я попросил вас прибыть сюда по очень важному делу. Не секрет, что после удара молнией со мной произошли некие… Э… перемены к лучшему, как я думаю.

Неопределённо верчу в воздухе рукой, затем делаю глоток чая и продолжаю:

— Так вот, господа. В свете произошедших изменений я прошу вас выяснить связь между заявлением Сергея Юльевича Витте о неизбежности катастрофы царского поезда, и последовавшей за ним РОВНО через два месяца таковой.

Они переглядываются между собой, потом Дурново осторожно начинает:

— Но Сергей Юльевич расследовал аварию…

Я громко смеюсь:

— Господа! А не кажется ли вам, что ПОРУЧИТЬ Витте расследовать катастрофу, о которой он же и предупреждал, всё равно, что позволить палачу позаботиться о здоровье жертвы? Подумайте, господа — стоило ли ДОВЕРЯТЬ мнению лица, ЗАИНТЕРЕСОВАННОМУ в катастрофе? На ВАШЕМ месте, я бы задался вопросом о случайности, и поискал бы ИСПОЛНИТЕЛЕЙ аварии. Затем бы раскрутил их по полной программе, чтобы выйти на заказчиков. А уж там…

Развожу руками. Господа неожиданно заинтересовались. Действительно, КТО заказал экспертизу катастрофы именно Витте? Никому такой простой вопрос почему то не приходил в голову. Пусть и прошло немало времени, но… Концы найти можно. Это факт. Продолжаю далее:

— Это не всё, господа. А только начало. Меня интересует ещё ряд вопросов, которые, предупреждаю сразу, покажутся вам очень неприятными. А именно — ПОЧЕМУ практически все русские газеты имеют в хозяевах и главных редакторах нерусских? Газета «Речь» — Гессен и Винавер, «Биржевые Ведомости» — Проппер, «День» — Коган и Биккерман, «Копейка» — Городецкий, «Русские Ведомости», господа, вдумайтесь! РУССКИЕ, в руках какого-то Иоллоса, у которого в заграничных агентах САМ Жаботинский! Это первое. Второе — почему нарушается указ о черте осёдлости?! До каких пор полиция и жандармерия будет закрывать глаза на наглое попирание ЗАКОНОВ Российской Империи?! В губернских городах и столицах российских РАЗРЕШЕНО проживать ТОЛЬКО купцам первой гильдии! Откуда здесь столько евреев?! Почему число жертв только в Санкт — Петербурге во время известных вам событий составило почти двадцать тысяч человек? Насколько мне известно, первостатейных купцов у нас числится всего ПЯТЬ человек! Пять! На ВСЮ РОССИЮ! А у вас — ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ только в столице! А всего по России? Молчите?! Так вот — виновных найти и наказать ПРИМЕРНО! Всех разрешивших им проживание, поселение и устройство. Лично проверю. Вам ЯСНО, господа?

Оба молча кивают. Они то ПОНИМАЮТ, что спусти всё на тормозах, то придя к власти цесаревич им припомнит…

— Далее, господа. Город Баку Российской Империи принадлежит?

— О, да, Ваше Высочество!

Это Дурново.

— Хм… Тогда прошу объяснить мне, ЧТО там делают господа Ротшильд и Нобель? Насколько я знаю, оба они российского подданства не имеют…

Мне поступают жалобы, что их наёмные войска сгоняют русских промышленников с их участков силой, сопротивляющихся просто убивают. Заставляют под пытками отказываться от принадлежащих им долей в разработках…

РАЗБЕРИТЕСЬ! И если до конца масленицы я ещё раз услышу эти фамилии — пеняйте на себя…

Последние слова произношу этаким лениво-расслабленным голосом.

— И последнее на сегодня, господа… Но думаю, что самое важное на данный момент. Опять же вернёмся к железным дорогам государства Российского… Я считаю, что нам необходимо немного разобраться с подрядчиками. Казна платит за километр дороги почти сорок две тысячи полновесных русских рублей, надеясь, что построенный путь будет служить очень долго, и окупит все вложения в строительство. Вы согласны?

Оба господина вымученно улыбаясь, кивают головами в знак согласия.

— Но вот у меня письмо от господина Кирпичёва, ректора Харьковского института, профессора. Он пишет, что построенная всего пять лет назад железная дорога от Харькова до Киева в настоящий момент просто непригодна и опасна для движения. Насыпь разъехалась, рельсы шатаются. За последние два месяца — шесть катастроф, слава Богу, без жертв. Мосты — проседают… Получается, что подрядчики экономят в свою пользу каждую полушку, а в результате сдают за взятки негодные пути сообщения, и кладут в свои карманы сотни тысяч так необходимых Империи рублей. Выходит, что с трудом полученные кредиты просто разворовываются, погружая наше государство в долговую кабалу. Посему, не будет ли справедливо, если комиссия, составленная из компетентных, повторяю, КОМПЕТЕНТНЫХ и авторитетных в своём деле специалистов из КОНКУРИРУЮЩИХ компаний и управлений проверит состояние железных дорог друг друга? И на основании данных заключений мы сделаем далеко идущие выводы? Скажем, о взыскании с подрядчика выплаченных ему ранее за строительство денег, как за неисполнение работ с требуемым качеством? Какого ваше мнение, господа?