– К вашему сведению, – сказал судья Тридвел, – у меня аркус сенилис уже двадцать два года. И еще вам, наверное, небезынтересно будет узнать, что в случае необходимости я буду пресекать всяческие попытки ограничить мою свободу, от кого бы они ни исходили, в том числе и от ваших санитаров. – Он повернулся к Мейсону: – У вас есть еще вопросы, адвокат?

– Больше вопросов я не имею, ваша честь.

Судья Тридвел подался вперед.

– Суд считает, что этих показаний достаточно, – произнес он. – Суд полагает, что здесь мы столкнулись с одним из случаев, когда человек явно был обманут жадными и бесцеремонными родственниками, чья любовь основывалась на финансовых соображениях. Заметив же, что объект их так называемой любви может выскользнуть из рук, они решили приняться за дело, не считаясь с моралью. Суд не убедили показания доктора Лондонбери, и суд считает, что Олден Лидс должен быть доставлен на судебное заседание. Терпение суда более чем достаточно испытывалось человеком, нарушающим официальное постановление. Суд считает необходимым сейчас же отправиться в санаторий доктора Лондонбери для освидетельствования пациента. Если суд сочтет это необходимым, он даст распоряжение провести повторное медицинское обследование Олдена Лидса. И если состояние здоровья того окажется нормальным для человека его возраста, то суд предпримет решительные действия для того, чтобы доставить Олдена Лидса на судебное заседание. Итак, джентльмены, объявляется перерыв до четырнадцати часов. Мы немедленно отправляемся в санаторий доктора Лондонбери. Суд просит секретаря проводить доктора Лондонбери до автомобиля шерифа. Суд предупреждает всех, что любая попытка связаться с санаторием и предупредить о нашем приезде будет квалифицирована как неуважение к суду.

– Ваша честь, – запротестовал адвокат, представляющий сторону родственников, – этот человек…

– Садитесь, – сказал судья Тридвел. – Суд уже сделал все распоряжения и прерывает свою работу до четырнадцати часов.

Секретарь ударил в гонг. Судья Тридвел поднялся с места и с достоинством покинул зал.

Приблизительно через полчаса автомобиль Мейсона остановился напротив санатория. Машина шерифа с судьей Тридвелом, Фриманом Лидсом, Джейсоном Кэрроллом, доктором Лондонбери и их адвокатом уже стояла на обочине.

– Очень хорошо, – сказал судья Тридвел, – обе заинтересованные стороны здесь, так что мы можем пройти в санаторий. Показывайте дорогу, доктор, и, пожалуйста, не объявляйте о моем приходе. Я хочу, чтобы все выглядело как обычно.

Они прошли в санаторий. Негодующий доктор Лондонбери шествовал во главе процессии по длинному коридору. Навстречу им вышел санитар в белом халате.

– Ключ от тридцать пятой, – потребовал доктор Лондонбери.

– Вы запираете дверь? – поинтересовался судья Тридвел.

– Да, – ответил доктор. – У пациента в комнате есть кнопка вызова санитара, которой он может воспользоваться, как только ему что-нибудь понадобится. Вообще же таким пациентам, как Олден Лидс, необходим полный покой.

– Очень хорошо, – сказал судья Тридвел, – послушаем, что по этому поводу скажет сам пациент.

Наконец санитар принес ключ. Доктор Лондонбери отпер дверь и отошел в сторону.

– К вам посетители, мистер Лидс, – сказал он. – Мисс Лидс, полагаю, вам следует зайти первой.

Он кивнул Филлис, затем заглянул в комнату и замер от неожиданности: в комнате никого не было. Несколько мгновений все рассматривали комнату, в которой находились безупречно застеленная больничная постель с белоснежным покрывалом, перекрашенный стул, белый эмалированный ночной столик и шкаф для одежды с зеркалом. Через полуоткрытую дверь в ванную комнату был виден белый кафельный пол, фарфоровый умывальник и зеркало на стене. Сама же ванна была видна только до половины. Доктор Лондонбери ринулся через комнату, распахнул дверь в ванную и заглянул туда, затем вновь выбежал в коридор, растолкав всех на своем пути, и бросился к медсестре.

– Где пациент из тридцать пятой?! – закричал он.

– Час назад был на месте, – удивленно ответила та.

Судья Тридвел пересек комнату и подошел к окну, выходившему на забранный ажурной металлической решеткой небольшой балкончик.

– Такое ограждение имеется почти во всех комнатах первого этажа, что не позволяет пациентам убежать, – поспешно объяснил доктор Лондонбери.

– В данном случае это не помогло, – сухо заметил судья Тридвел.

– Прошу прощения, – произнес доктор Лондонбери, открывая окно и проверяя прочность решетки, – он не мог убежать через окно. Сестра! Где одежда больного?

– В гардеробной, шкафчик номер тридцать пять.

– Принесите! – приказал доктор Лондонбери.

– Насколько я понимаю, – произнес судья Тридвел, – не может же пациент бродить по округе в ночной рубашке?

– Он был одет в пижаму, халат и шлепанцы, – сообщил доктор Лондонбери, выдвигая ящик шкафа; но в нем не оказалось ничего, кроме нескольких полотенец и чистых простыней. В другом ящике обнаружился скомканный халат, поверх которого лежали пижама и шлепанцы.

– Господи! – изумился доктор. – Не мог же он уйти отсюда голым!

В коридоре послышались торопливые шаги, и к доктору подбежала медсестра. Лицо у нее было белее мела.

– Дверь в гардеробную заперта, – испуганно сообщила она, – но одежда исчезла.

– Этого не может быть! – воскликнула Филлис Лидс. – Просто кто-то решил над нами подшутить.

– Если это и вправду шутка, – сурово объявил судья Тридвел, – то шутнику она дорого обойдется.

Доктор Лондонбери повернулся к медсестре:

– Вы за это ответите! Как подобное могло произойти?!

– Не знаю, доктор, – ответила она в полной растерянности. – Я заглядывала в комнату приблизительно час назад, и пациент был на месте. Десять минут спустя меня в коридоре остановил какой-то человек и сказал, что хочет пройти к Олдену Лидсу. Я ответила, что у нас строгие порядки и что к Олдену Лидсу никого не пускают. Тот мне ответил, что…

– Этот человек остановил вас в коридоре? – резко перебил медсестру доктор Лондонбери. – Как он мог попасть в коридор, посетители должны находиться в приемной.

– Я не знаю, доктор, – ответила медсестра, – он был здесь, а больше я ничего не знаю. Я сказала ему, что видеть Олдена Лидса нельзя, но он ответил, что ему разрешил главный врач и что все будет в порядке.

– Главный врач… – повторил доктор Лондонбери.

– Да, доктор.

– Он назвал мое имя?

– Нет. Он просто сказал «главный врач». Он выглядел так солидно, что у меня не возникло и тени подозрения, и я показала ему дверь в палату тридцать пять с висящей на ней табличкой: «Вход посетителям воспрещен», сказав, что в палате находится психически больной и что, если бы не это, я бы позволила свидание, даже не спрашивая разрешения у главного врача. Но в этот момент раздался сигнал вызова из пятнадцатой палаты. Там у нас находится больной после сложной операции, поэтому я сразу поспешила туда. Больного я застала в состоянии обморока. Мне пришлось долго заниматься им, и я освободилась буквально лишь минуту назад. Последний раз, когда я заглядывала сюда, пациент был весел и выглядел поправляющимся.

– Опишите, пожалуйста, этого посетителя, – попросил судья Тридвел.

– Он был поджар, приблизительно пятидесяти с небольшим лет, глаза серые, волосы каштановые, довольно длинные, на висках – седина, производил впечатление мужественного человека. Был одет в твидовый пиджак и курил трубку.

– Нед Барклер! – невольно воскликнула Филлис Лидс и тут же, спохватившись, зажала себе рот ладонью.

Судья Тридвел быстро повернулся к ней.

– Вы знаете его? – спросил он.