жидкость. Потом снова медленно обвела взглядом всех присутствующих.

– Что происходит? – не выдержала Рахима. – Почему ты так на нас смотришь?

– Это не инфаркт, – ответила Гулсум каким-то чужим голосом. – У него не было сердечного приступа. Его отравили. Это был яд.

Никто ничего не переспросил. Просто все замерли еще раз. Первой заговорила моя мать:

– Ты хочешь сказать, что его…

– Да, – торопливо подтвердила Гулсум, не дав ей закончить фразы, – его отравили.

На этот раз мать обвела всех нас тяжелым взглядом. И мне показалось, что более неприязненно, чем на всех остальных, она посмотрела на Лену Сушко. Я тоже взглянул на нее и сжал кулаки. Возможно, отца убили из-за нее. Салим Мухтаров не самый последний идиот, если сумел стать мультимиллионером. Наверное, он знал об отношениях его жены с моим отцом. Или догадался, или увидел сегодня. В любом случае этот тип стал бы действовать. Искать наемного убийцу было бы сложно, учитывая общественное положение отца. А вот самому… Хотя почему самому? Если вспомнить визит вчерашнего неизвестного гостя и сегодняшнее появление кого-то в саду… Почему Мухтаров пошел в другую сторону от отца? Почему, выйдя из дома, они разделились? Я точно помнил, что, появившись в саду, сначала нашел Мухтарова, а потом мы с ним вместе пошли искать отца. Может, он хотел помочь убийце? Или специально отошел, чтобы не быть свидетелем?

Я тоже повернулся и посмотрел на Мухтарова. Тот стоял с растерянным видом. Может, он и не подозревал, что человек погибает так быстро и страшно? Или все продумал до конца, а теперь только изображал сожаление? Я был готов броситься на него с кулаками. Если выяснится, что это он отравил моего отца, я забью его палками, задушу своими руками и не знаю, что еще с ним сделаю. Но сейчас нужно успокоиться, иначе я не смогу поддержать мать в такой сложной ситуации. Надо вести себя по- другому.

Мне было ясно, что никто чужой не мог войти в дом. Входные двери были заперты, жалюзи на первом этаже – опущены. Сверху никто не мог спуститься и пройти в кабинет по коридору. Мы обязательно его заметили бы. В доме никого больше не было. Только свои. Мне вспомнилось, что французы в таких случаях говорят: «Предают только свои». Но неужели кто-то из своих предал моего отца? Нас было восемь человек. Нет, я ошибся, уже семь. Его сын, невестка, дочь, жена, зять, любовница и ее муж, его близкий друг и компаньон. Вот так. И теперь предстояло среди них найти убийцу. По-моему, вывод напрашивался однозначный. Если даже я смог узнать тайну отношений Лены Сушко с моим отцом, то Салим Мухтаров тоже мог ее узнать или догадаться. Кроме того, я сам слышал, что любовники встретились не в первый раз. А это значит, что Мухтаров мог проследить за ними и раньше. И сделать соответствующие выводы. Мотив явно присутствовал. Никто другой просто не мог быть убийцей. Или я ошибаюсь?

– Что происходит? – спросила Гулсум. – Здесь ведь больше никого нет. Или кто-то остался в доме?

– Нет, – глухо ответил я, стараясь не смотреть на пол.

Было неуютно и холодно. Мы начали осознавать весь ужас случившегося. Отца только что убили, в этом больше не было никаких сомнений. Коньяк пили многие из присутствующих, но погиб именно он. В кабинет никто больше не входил. Значит, убийца среди нас. Один из тех, кто сейчас стоял рядом со мной и невозмутимо смотрел на дело своих рук. А я должен был сохранять спокойствие, забыв о пистолете, который лежал в комнате отца. А мне хотелось достать оружие и выпустить всю обойму в лицо Салима Мухтарова. Только он мог быть убийцей.

– Надо позвонить в полицию, – сказал я, не узнавая своего голоса.

– Верно. – Тудор протиснулся ко мне, обнял Гулсум за плечи, поцеловал ее в щеку. – Давайте перенесем его на диван и чем-нибудь накроем, – предложил он.

Мы вместе с ним перенесли ставшее очень тяжелым тело отца на диван. Я едва сдерживал свои чувства, продолжая твердить себе, что пока не время для обвинений. Сначала необходимо доказательно убедиться, что убийца – Мухтаров. Я снял с себя пиджак и набросил его на голову отца, чтобы никто не видел его лица. Затем опять оглядел всех присутствующих.

– Лучше накрыть его простыней, – предложила Рахима. – Я сейчас принесу из нашей комнаты.

Она повернулась, чтобы выйти, но я остановил ее страшным криком:

– Стой! Не смей никуда уходить!

Рахима замерла на месте и изумленно уставилась на меня. При людях я никогда не позволял себе так кричать на нее.

– Никто не выйдет из этой комнаты, – хрипло проговорил я. – Здесь нет чужих. Никто посторонний не мог его отравить. Значит, убийца сейчас находится здесь. Если кто-то попытается выйти, мы будем считать его преступником.

– Какой ужас! – прошептала Лена. У этой суки в глазах было только любопытство. Ну, может, некоторое сожаление. Но никак не страх и не горе. Похоже, случившееся ее не очень потрясло. Я почувствовал, что начинаю эту стерву ненавидеть. Как она может вести себя так спокойно? Ведь только несколько часов назад была с моим отцом… Или я хочу слишком многого от такой дряни. Или убийцей может быть не только мужчина, но и женщина?

– Что вы предлагаете? – спросил Салим. Хорошо, что он обратился ко мне на «вы». Если бы он вдруг перешел на «ты», я начал бы его бить прямо в тот же момент.

– Обыскать всех, – твердым голосом объявил я, понимая, как нелепо это звучит. Но другого выхода не было. Только так мы могли установить убийцу. Бокалы брал мой отец, и бутылка была у него в руках. Значит, убийца успел бросить яд после того, как узнал, где чей бокал стоит. Остатки яда или емкость, в которой он хранился, должны находиться у одного из присутствующих. Две женщины вошли в кабинет с сумочками – моя жена и Лена Сушко. В первую очередь нужно будет осмотреть их сумочки. Но проверить надо всех.

– Как это обыскать? – спросила Лена. – Вы хотите устроить обыск прямо здесь?

– Да. – Я видел, что все недоумевают, но решил твердо стоять на своем. Другого пути нет, чтобы узнать имя убийцы. И если это Мухтаров, то он не доживет до завтрашнего утра. А потом пусть меня судят.

– Что ты предлагаешь? – набросилась на меня Рахима. – Какой обыск? Ты разве следователь или прокурор? Сам говорил, что нужно позвонить в полицию.

– Сначала проведем обыск, – уверенно возразил я. – Кто-то бросил яд в бокал несколько минут назад. Значит, мы найдем этот яд.

– А это интересная идея, – поддержал меня Тудор. – Только как мы ее исполним?

– Все разденемся до нижнего белья, – предложил я, – а потом женщины осмотрят женщин, а мужчины – мужчин. Так и узнаем имя убийцы.

– Женщины тоже разденутся? – гневно уточнила Рахима.

Вместо того чтобы меня поддержать, моя жена пыталась мне помешать. Никогда не прощу ей этого предательства!

– Как ты себе это представляешь? – спросила мама. – Нам всем раздеться до нижнего белья? Это неудобно. Не нужно позорить всех перед гостями. Я думаю, можно обыскать и так, проверить одежду.

– Кто будет проверять? – задал вопрос Мухтаров. – Если Ильгар считает, что убийца среди нас, значит, в первую очередь он подозревает меня и мою жену. Все остальные тут близкие родственники Джапара. И разумеется, они вне подозрений. Неужели нам нужно раздеться догола, чтобы вы нам поверили?

Я подумал, что он нарочно ведет себя так, чтобы отвести от себя подозрение.

– Я не говорил, что подозреваю именно вас, – заявил я, но тут вмешалась Лена:

– Салим, ты напрасно так нервничаешь. Нужно смотреть детективные фильмы, в них бывают такие истории. Ты напрасно считаешь, что мы – единственные подозреваемые. В таких случаях полиция прежде всего проверяет близких родственников. Поэтому нужно обыскать абсолютно всех.

Я подумал, что доля истины в ее словах, конечно, есть. Но в тот момент меня больше интересовал конкретный убийца.

– Давайте сделаем так, – предложил разумный Тудор. – Сначала Ильгар обыщет меня и господина Мухтарова. А потом вы, господин Мухтаров, проверите Ильгара. Так же сделают и женщины. Сначала Гулсум проверит Рахиму и госпожу Мухтарову. А потом кто-нибудь проверит Гулсум.

– А ее? – Лена показала на мою мать.

– Как вам не стыдно! – сразу вступилась за маму Гулсум. – Что вы себе позволяете?