спутнику: – Это руководитель их бригады. Начальник нашей хозяйственной части. А это наш гость из Москвы. Опять по делу Низамова.

– Понимаю. – У завхоза была военная выправка, и он был одет в старые армейские брюки и защитного цвета рубашку. – Чем могу быть полезен?

– Вы вышли из комнаты, когда увидели, как мы к вам подходим? – уточнил Дронго.

– Да, конечно. У нас из окон хороший обзор. И в сторону дороги, и в сторону санатория, – махнул рукой Всеволод Константинович. – Но над воротами ещё установлена камера.

– Значит, вы можете увидеть любого, кто к вам подходит, и с любой стороны. А если ночью?

Вместо ответа Всеволод Константинович показал на фонари, стоявшие по обе стороны от дома.

– Ночью тоже всё видно. Вы, наверно, думаете, что кто-то чужой прокрался к Байраму и его задушил. Только это чушь, и я сразу об этом сказал. И следователю, которая сюда приезжала. И сотрудникам милиции. Никто чужой здесь появиться не мог. Низамов бы его увидел. Он был очень дисциплинированный и надежный человек. К работе относился добросовестно. Никогда не спал и не пил. По положению я иногда должен их проверять. И я всегда их проверял. Моя квартира отсюда недалеко, за дорогой. Все знают, что я даже ночью могу приехать и проверить.

– А где сейчас сторож?

– Пошел смотреть наши трансформаторы, – пояснил Всеволод Константинович. – Он ещё и электрик по совместительству. Они вдвоём с Мишей, – пояснил он, уже обращаясь к Куркутову, – а я его пока подменяю.

– Можно войти внутрь? – спросил Дронго.

– Конечно. – Всеволод Константинович посторонился, пропуская гостя в сторожку.

Большая просторная комната. Три окна, выходившие в разные стороны. Кровать, небольшой старый телевизор, кажется, ешё допотопная «Юность», столик, холодильник, несколько стульев. Ешё один черно- белый телевизор установлен на полочке, прибитой к стене. Нет, это не телевизор, понял Дронго. Сигнал с камеры поступает на этот монитор. Достаточно аскетическая обстановка.

– Вот здесь его и задушили, – показал на кровать Всеволод Константинович. – Хорошо, что у нас люди смелые, не верящие в приметы. Но кровать мы всё равно поменяли. Никто не хотел оставаться в комнате со старой кроватью.

– А куда дели старую кровать? – поинтересовался Дронго.

– В третий корпус отнесли, – вмешался Куркутов, – просто кровати поменяли. Больным все равно, на какой кровати спать, а у нас это зарегистрированный инвентарь.

– Понимаю. – Дронго прошел по комнате. Отсюда действительно можно было увидеть любого, кто появился бы рядом с санаторием, даже на большом расстоянии. Выходит, что Низамов должен был знать своего убийцу. Только в этом случае он бы подпустил его так близко.

– А если появляется чужой, что должен делать сторож? – спросил Дронго.

– Сразу сообщить кому-то из дежурных врачей, – доложил Всеволод Константинович, – у них прямая связь. Вот этот черный телефон. Просто поднять трубку. И там сразу сработает второй аппарат. Или позвонить кому-то из руководства, если днем.

– У вас есть камера и монитор, – показал Дронго, – а запись ведется?

– Нет, – ответил Всеволод Константинович, – у нас нет такой аппаратуры. Хорошо, что купили в прошлом году камеру и монитор. А записывать мы пока не можем.

– Средств не выделяют, – вставил Куркутов. – Откуда у нас такие деньги, чтобы записывать всё, что там происходит? Но сторож всё видит. Он бы не пустил на территорию санатория чужих.

– Я обратил внимание, как они работают. Нас тоже не пустили. А ворота всегда закрыты?

– Всегда. Но калитку обычно оставляем открытой, чтобы сторож не бегал туда и сюда. На ночь закрываем.

– А если Низамова задушил кто-то из ваших пациентов? – предположил Дронго.

– Мы всех проверяем, – ответил Куркутов, – каждого из наших пациентов и каждого врача, санитаров, всех сотрудников. Нет у нас таких душегубов. Нет и не может быть. И врагов у Низамова не было, это я точно знаю.

– Тогда выходит, что он нарушил ваши правила. Пустил сюда чужого человека, который и задушил его, – предположил Дронго.

– Выходит, что так, – помрачнел Куркутов.

– Не мог он сюда чужого пустить, – резко возразил Всеволод Константинович, – я вам докладывал. Он не стал бы никого пускать. Может, кто-то из его знакомых пришел, только тогда он бы его пустил.

– Вы сказали об этом сотрудникам прокуратуры? – уточнил Дронго.

– Сказал, конечно. И следователю вашему сказал. Этой бабе, у неё такая украинская фамилия…

– Вакуленко…

– Да, правильно. Вот ей и сказал. Низамов бы не пустил сюда чужого. Никогда. Я за это отвечаю. А убил его какой-то знакомый бомж, который зашел к нему и повздорил с ним. Вот как всё было.

И теперь ясно, почему Людмила Алексеевна так убеждена в своей версии, – подумал Дронго.

– Говорят, они вместе выпивали? – спросил он у Всеволода Константиновича.

– Никаких бутылок не нашли. И пропали наши стаканы. Четыре стакана.

– Думаете, что гостей было трое?

– Не обязательно. Просто кто-то чужой унес все стаканы. Все четыре стакана.

– Зачем?

– Не знаю. Но кто-то унёс. И все бутылки вынес. Когда сдавали смену Низамову, там были две пустые бутылки. Когда приехали сотрудники милиции, их уже не было.

– Наверно, их забрали, чтобы сдать и получить деньги, – недовольно вставил Куркутов. – В общем, с этим убийством всё понятно. Видимо, Низамов нарушил наши правила и не сообщил о появлении на территории санатория постороннего лица. Чужой вошел к нему в комнату, они вместе выпили, возможно, поспорили, и это закончилось трагически для Байрама. Вот и всё.

– А раньше Низамов нарушал ваши правила?

– Нет.

– Но тогда почему вы полагаете, что в этом случае он их нарушил?

– Но кто-то его убил, – ответил Куркутов. – Или вы действительно считаете, что его убил один из наших пациентов? Вы знаете, как себя чувствуют наши больные. Они не смогут задушить здорового мужчину.

– На подушке никаких следов не нашли?

– Не нашли. Никаких отпечатков пальцев.

Дронго ещё раз оглядел комнату.

– А где он жил? – поинтересовался Дронго. – Он ведь приезжал сюда из Москвы?

– Да, у него там была комната в коммунальной квартире.

– Что? – переспросил Дронго, замерев от неожиданности. – Что вы сказали?

– У него была комната в коммунальной квартире, – повторил Куркутов. – А разве вы не знали? Он сдавал свою квартиру и жил в этой коммуналке. У него была своя двухкомнатная квартира в Москве, но он её сдавал. И жил в обычной коммуналке. Так ему было удобно. К тому же он получал неплохие деньги. Говорят, за аренду квартир в центре города сейчас платят сумасшедшие деньги. Может, он деньги с собой привез и его поэтому убили? Я так следователю и сказал. Она потом приезжала, через несколько дней. И сказала нам, что деньги Низамов получал переводом, сразу в банк. И не снимал денег ни в тот день, ни раньше. Значит, убили его не из-за денег.

– Нет, – задумчиво произнёс Дронго, – конечно не из-за денег. Теперь мне понятно, почему убийца приехал именно сюда.

– Что вы сказали? – не понял Куркутов.

– Убийца не мог ждать. И он не мог застать Низамова одного в квартире, понимая, что в коммунальной квартире у него не будет шансов уйти незамеченным. Всё было точно просчитано. И это убийство никак не связано с деньгами.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – признался Куркутов.

– Я сам ещё не всё понимаю, – закончил Дронго, – но вам всё равно большое спасибо за помощь. И извините меня, что оторвал вас от дел.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату