– Пойду поздороваюсь, – как бы между прочим заметил он Дирку, – в память того, что было… ну, ты понимаешь… ради Дженни.

– Да, конечно, – сказал Дирк, – обязательно, Рори, в память о прошлом это надо сделать.

Фитц почувствовал, как напряглась Венеция, увидев, как к ним приближается красивый молодой человек. Может быть, она была с ним знакома?

– Привет, Венеция, – сказал Рори, протягивая руку. – Я старый друг твоей матери.

– Я знаю, кто вы такой. – Венеция проигнорировала протянутую руку, и Рори, чувствуя неловкость, поднял ее к голове, как бы приглаживая волосы.

Фитц внимательно смотрел на нее. Что-то здесь было не так, она говорила совершенно ледяным тоном, и голос ее слегка дрожал.

– Я только хотел сказать, понимаешь, я хотел сказать, что мне очень жаль бедняжку Дженни, для тебя это, наверное, был страшный удар.

– Да, для нас троих. Спокойной ночи, мистер Грант.

Венеция прошла мимо него, оставив его стоять посередине зала. Вот дрянь, подумал Рори сердито, злючка, вроде своей матери.

– Эй, пошли, ребята, – крикнул он, – пошли устроим шоу прямо здесь. Теперь Челси здесь хозяин! – Схватив Шелли за руку, он потянул ее на круг под восхищенные аплодисменты присутствующих.

Фитц молча уселся в машину рядом с Венецией, ожидая, что она заговорит. Она не плакала, она просто сидела, но он чувствовал, что она вся дрожит.

– Простите меня, – наконец произнесла она, – но я не ожидала этого… то есть, я не думала, что встречу здесь Рори Гранта.

– Так ты его знаешь? – У Фитца сложилось впечатление, что они встретились впервые.

– Нет, я знаю о нем. Он был любовником моей матери. Ее последним любовником. Думаю, всю свою любовь, все внимание и все деньги она отдала ему. Дженни сделала из него звезду. Мне об этом говорил Билл Кауфман. А потом он ее бросил.

Фитц вспомнил, что она еще раньше говорила ему о том, как те двое бросили Дженни. И теперь еще этот. Что-то во всем этом было очень подозрительное.

– Я даже не могу объяснить, почему, – прошептала Венеция, – но у меня такое чувство, что во всех денежных проблемах моей матери виновен этот Рори Грант, и причем гораздо в большей степени, чем говорит Билл Кауфман. Он утверждает, что Грант – отличный парень. Я ни разу не слышала, чтобы Билл хоть кого-нибудь называл отличным парнем раньше. Что-то здесь не так. Я это чувствую. Я кожей это чувствую. Бедная мама…

– Венеция, не позволишь ли мне разобраться с этим вопросом для тебя и твоих сестер? Вы же должны знать, что случилось с наследством вашей матери.

– Но ведь денег уже нет.

– Подожди немного, – сказал он ласково. – Дай мне разобраться с этим, ладно? Если их действительно нет, то я узнаю, почему именно. Так ты разрешишь мне заняться этим, Венеция?

Она кивнула.

– Вы это сделаете?

Он с трудом оторвался от ее прекрасных глаз.

– Считай, вопрос решен, – сказал он, включая зажигание. По дороге в гавань они молчали. Он все время думал о ней. Слишком уж сильно она занимала его мысли, думал Фитц, эта дочка Дженни и девушка Моргана.

«Фиеста» вся сияла огнями, которые, как бриллианты, отражались в воде. Они сели в небольшой катер и направились к яхте. Венеция не отрывала своих огромных ласковых глаз от него, смотрела, как он выключает мотор и медленно поворачивается к ней. Он просто не мог предотвратить то, что случилось в следующую секунду – впервые в жизни Фитц МакБейн потерял контроль над собой. Он прижал ее к себе, и губы его слились с ее губами, и поцелуй этот был далеко не дружеский.

Венеция знала, что она поступает правильно. Именно это и должно было случиться – этот восторг, этот трепет во всем теле, это томление – она чувствовала, что не хочет, чтобы все это когда-нибудь кончилось.

Наконец Фитц с трудом оторвался от нее. Ему не надо было поддаваться влечению к ней. Он совершил ошибку. Сделав над собой усилие, он отвернулся от нее.

– Прости, ради Бога, – сказал он. – Этого не должно было случиться.

– Но… Фитц, я… Он протянул ей руку.

– Пошли, я помогу тебе подняться по трапу. Неужели он не понимает, что я чувствую, думала Венеция. Так как же тогда сказать мужчине (мужчине, которого фактически совсем не знаешь), что ты любишь его?

Она думала, что Фитц больше ее не поцелует, она была уверена в этом, но он поцеловал – поцеловал ее пальцы, как там, в ресторане – задержал ее руку на мгновенье в своей, прежде чем пожелать спокойной ночи.

– Ты очень похожа на мать, Венеция, – сказал он, когда она с улыбкой посмотрела на него. – Спокойной ночи – и забудь о Рори Гранте.

И Рори Грант был уже где-то далеко-далеко, как пришелец с другой планеты.

Венеция проследила глазами, как Фитц двинулся в сторону кормы, где все еще раздавались голоса и слышалась музыка. Я влюблена, радостно подумала она. Это любовь, когда это происходит, то просто