– Это я должен спросить у вас, синьор.

– Я друг этой семьи, и они позволили мне пожить у них в эти выходные.

– Понятно. – Глаза полицейского с недоверием сверкнули в сторону Индии. Она вздрогнула, ощущая под одеялом свою наготу. – И, как я понимаю, синьора тоже?

– В чем все-таки дело? – возмущенно спросил Фабрицио.

– Вы оба арестованы за незаконное проникновение в дом. Или будете отрицать, что это вы разбили окно?

– Нет, конечно, но я могу объяснить…

– Дадите объяснения в полицейском участке. И предупреждаю, мои люди обыскивают дом в поисках ваших сообщников.

– Сообщников? – Индия потрясенно уставилась на него. – Вы, идиот, какие сообщники!? Мы спокойно приехали переночевать в дом наших друзей. Как вы смеете врываться в чужую спальню? – Когда она злилась, то заметнее становился ее американский акцент. Полицейский посмотрел на нее с большим интересом.

– Иностранка?.. Понятно… Надеюсь, у вас есть при себе паспорт, синьора?

– О, Господи, – застонал Фабрицио, обхватив голову руками. Он предвидел страшный скандал. – Это же безумие. Ты не представляешь, что с нами сделают газеты!

Индия с ужасом посмотрела на него. Всего несколько часов назад она думала, что так же безрассудна, как и ее мать. История приобретала опасный оборот. Индия совсем не хотела, чтобы ее имя размазали по газетам, причем она не сомневалась, что ее поведение свяжут с репутацией и поведением Дженни. Она испуганно прикрыла глаза.

– Но как они узнали, что мы здесь? – шепотом спросила она у Фабрицио, пока полицейские осматривали комнату, изучали остатки еды и вина на столе около камина.

– Сигнал, синьора, – с важностью ответил их командир, который, оказывается, ничего не упускал. – Весь дом стоит на охране. Здесь даже под коврами во всех комнатах есть сигнальные устройства. Вообще-то мы обычно приезжаем сразу, но в такой дождь размыло дороги. А теперь попрошу вас одеться и поехать с нами. – Он подтолкнул своих людей к выходу. – Мы пока подождем за дверью, пусть синьора оденется.

Дверь за ними закрылась. Индия и Фабрицио в оцепенении сидели на кровати, обреченно глядя друг на друга.

– Может быть, в окно… – ляпнула Индия.

– Не болтай глупости! – Фабрицио встал и надел рубашку. – Нас ждут чудовищные неприятности, Индия. Нет, дело не в обвинениях, это, разумеется, будет улажено, но вот скандал… Узнают имена… Надо сделать так, чтобы Мариза ничего не узнала.

– Но как? – Индия подвинулась на край кровати, представив себе итальянскую тюрьму и гнев Маризы, и не зная, что хуже.

– У меня есть предчувствие, – со вздохом сказал Фабрицио, натягивая брюки, – что все это обойдется мне в кругленькую сумму.

Рори был расстроен. Очень расстроен. С расстроенным видом он повторял вполголоса свой текст – а поскольку на этот раз они дали ему буквально несколько фраз, то действительно все выглядело неважно. Он нетерпеливо фыркал, пока гримерша припудривала его лоб. В углу режиссер Дирк Боннер что-то обсуждал с его партнершей Шелли Джеймс. Потупив глаза, Шелли кивала головой, внимательно слушая Дирка. Возможно, Дирк говорил о нем, разносил его в пух и прах, убеждая ее, что она – намного лучше.

Психоз начался с того момента, как Рори, по сценарию «Игры Челси» попал в помещение центральной лос-анджелесской тюрьмы, самой настоящей, с железными решетками и засовами на дверях. И хотя сейчас ею не пользовались и она пустовала, одно только пребывание там вызывало у Рори дрожь. Билл, очевидно, специально подстроил эти съемки в тюрьме, просто для того, чтобы осуществить свою угрозу и держать его в уезде. Вот грязное отродье! Разве это он во всем виноват!?

– Скажи Дирку, когда освободится, что я у себя в гримерной, – сказал он отрывисто.

Насыпав кокаин тоненькой полоской, Рори задумался о своих проблемах. Ему действительно повезло, когда он встретил Дженни Хавен на том вечере – по крайней мере, именно так он думал тогда! Она все еще была хороша собой и привлекала взгляды всех мужчин. Сначала он, как ребенок, блаженствовал с ней, пока всерьез не увлекся кокаином. Дженни это не нравилось, но еще меньше ей понравилось, когда он выдал ей, что она постарела и не способна идти в ногу со временем. Стимулом ее поколения был алкоголь, хотя сама Дженни спиртного не признавала. Слишком уж положительная! Она не одобряла его тяги к наркотикам, и она презирала его друзей…

Он терпел все это, не рыпался, старался угодить ей, чтобы доставить радость, но пока… Пока она всю свою энергию тратила на то, чтобы сотворить его – Рори. Пока она поддерживала его светом своего таланта. Конечно, он был способный ученик, да и школу кое-какую прошел, но именно она помогла ему обрести собственный неповторимый имидж. Она заставила его расстаться с несколькими лишними килограммами, темной шевелюрой и даже усами, чтобы никто не думал, что он – голубой.

А вскоре она начала делиться с ним своими проблемами, рассказывая, каким образом ведет свои дела. Он помогал ей, иногда давал неплохие советы и неизменно вытягивал у нее некоторую сумму на кокаин, хотя она очень страдала от этого. Ну и что? А где бы еще он мог достать деньги? Он ведь тогда не работал. Кроме того, она собиралась сняться вместе с ним, когда он получил эту роль на телевидении. Но разве это он виноват, что режиссер хотел найти кого-нибудь помоложе? Тогда она стала подумывать о том, чтобы самой поставить пару эпизодов, но Дирк не собирался отдавать часть своей работы ради Дженни Хавен. Меньше всего он хотел, чтобы Дженни достался весь успех фильма!

Рори осторожно поднес бумажку с порошком к левой ноздре и сильно вдохнул, затем – к правой. Фу! Вот так-то лучше!

Во всяком случае, ей не стоило так уж доверять ему – сама бы занималась своими делами или же