глубиной. Вот он, берег, а вот пучина. Только шаг, и берега нет. Уходишь все дальше, дальше от привычных мыслей и дел.
Может, лучше отойти от берега, туда, подальше, на твердую землю? Там все просто, все ясно. Годы идут и приносят успехи. Сядешь, как шеф, в своем кабинете. Каждому видно: есть положение, научный авторитет.
Ну, а тайна? Что ж, это бывает… Шеф допускает возможность тайны. Он так и сказал:
– Факты телепатической связи, очевидно, и в самом деле имеют место. Но их ведь пока не объяснишь! Вы лучше скажите, как с вашим докладом. Я вот подумал: что, если затронуть вопросы синтеза сложных сетей?
Шеф стал рассуждать неторопливо и обстоятельно, а Наров сидел с неотвязной мыслью: «Как можно сейчас об этом? После всего, что мы рассказали. Ведь не с кем-то случилось, а с нами. Соприкоснулись с тайной. Махнуть на нее рукой?»
Ночь. За окном весенние звезды. Светят, подмигивают, зовут. Когда-то тоже прятались от тайны, очертив дозволенный круг. Три кита, и земля - тарелка, и купол с блестками звезд. А что за куполом? Там владения бога. Человеку туда соваться не след. Но разум тюрьмы не терпит. Один беспокойный ум. За ним второй, третий… И вот уже нет над землей купола. Разбит вдребезги, словно тонкий стакан. А там за куполом бесконечность.
Звезды подмигивают, манят. Протяни руку, достанешь с неба. Только поди-ка, достань, если даже быстрому свету лететь до них миллионы лет. Мало жизни и тысяч жизней. Что там? Никто не знает.
А мысли тесно, она бунтует, она не желает смириться с тем, что Вселенная так огромна, а человек так мал.
Барсов сказал:
– Хочешь к звездам, а сам даже в Архангельском не побывал. А там, между прочим, шикарный дворец.
А Витя Коленов, всегда вторящий Барсову, тут же добавил:
– И шашлыки там отличные.
А Наров подумал: «Не место Барсову в науке. Ему бы лучше на сцену или на киноэкран. И фамилия подходящая - Барсов. А впрочем, он и здесь не на последних ролях. Ладит с начальством. Доклады делает с блеском. Не то, что я…»
Зреет у Нарова новое чувство. Очень хочется уединиться. Оглядеться. Подумать. Уйти от текучки. А тут:
– Братцы! Слышали? А Наров-то с Рябовым - телепаты!
– Что, опыты проводили?
– Создали теорию?
Барсов стоит улыбаясь, довольный фурором, который произвел.
– Спросите у них, пусть расскажут.
– Ну, правда, ну, расскажите!
Рябов начал рассказывать. Его слушали очень внимательно, а потом вспыхнул горячий спор.
– Ерунда, - заявил Барсов. - Мистика. Спиритизм.
– Почему спиритизм? - возразил Наров. - Ведь телепатической информацией обмениваются не духи, а люди. Во плоти и крови.
– А, все это бабьи сказки.
– Постой! - возмутился Рябов. - Но я же рассказывал, как было. Что же мы с Наровым сговорились?
– Самовнушение, - парировал Басов.
– Нужно еще подождать, проверить, будут ли знаки, - сказал примирительно Витя Коленов.
А знаки больше не появлялись.
– Ну, как? - каждое утро спрашивал Наров у Рябова. Тот пожимал плечами:
– Пока ничего.
Свежесть первого впечатления постепенно стерлась, и временами происшедшее казалось почти нереальным. Будь Наров один, он решил бы, что все это ему померещилось. Но ведь их трое. Значит, все объективно. Значит, реальный факт.
Рябов разговаривал на эту тему все более и более неохотно.
«Испугался, - с досадой думал Наров. - Испугался поверить в тайну. Ну что ж, буду искать один».
Днем работа, вечером книги. Множество книг. По физике, биологии, кибернетике. О теории поля, об условных рефлексах. Физиология мозга. Физика элементарных частиц. Кое-где говорилось о телепатии. Вскользь, мимоходом, словно автор стесняется говорить об этом всерьез. «Но почему? Ведь вопрос назревший. Предполагают, что мозг излучает сверхдлинные волны - километров до тридцати. Обычный экран таким волнам не страшен; чтобы преградить им дорогу, надо поставить свинцовую заслонку толщиной в несколько метров.
Но вот что странно: волны такой длины не огибают землю. А телепаты могут связаться на любом расстоянии. Значит, надо искать что-то другое.
Что-то другое… А что? Может, нейтрино? Надо сосредоточиться, взвесить, вникнуть.
А тут, как назло, с утра телефон разрывается. Наров понадобился всем.
– Леонид Алексеевич! В десять ноль-ноль совещание по текущему плану.
– Товарищ Наров, плановики просят дать калькуляцию темы. Не позднее завтрашнего дня.
– Нужны предложения по улучшению техники безопасности научно-исследовательских работ.
«Да, так о чем я думал? Нейтрино? Эта частица не знает препятствий. Но можно ли передавать информацию на каких-то частицах? Почему же нельзя? Радиоволны ведь тоже частицы. Эйнштейн доказал, что все волны состоят из частиц. Радиоволны состоят из фотонов. Может быть, из множества нейтрино образуется поле нейтринных волн? Таких волн никто не обнаружил?
Радиоволн тоже сначала не знали - Максвелл открыл эти волны с помощью логики. А опыт подтвердил это открытие лишь через много лет.
Мозг излучает. В этом нет никакого сомнения. Просто мы пока не умеем улавливать эти лучи. Мозг излучает… Мысли витают в пространстве, как облака. Возникает единое общее поле - поле нейтринных волн. Нет, общее, но не единое. Мысли разные. Мысль человека может быть четкой. Мысль человечества - это всего лишь шум. От мозга к облаку связь прямая. А от облака к мозгу? Обратная связь? А что, если… Нет, об этом пока еще рано. Торопиться не следует. Изучать. Изучать».
На днях шеф спросил:
– Как у вас с диссертацией?
Наров ответил:
– Никак, Андрей Николаевич. Я ею не занимаюсь.
– Это мило. А сроки?
– Что сроки? И сроки и тему можно переменить.
– Вот как? Вам перестала нравиться тема?
– Да, перестала. Мы сейчас не тем занимаемся. Тычем паяльником в разные схемы и верим, что скоро научимся делать искусственный мозг. Ничему мы так не научимся!
Шеф простучал костяшками пальцев какой-то бравурный марш.
– Не понимаю вас, Наров. Не понимаю. Что же, по-вашему, оптимальные коды - это не актуальный вопрос?
– Меня сейчас мало волнуют коды, созданные нами. Я хотел бы расшифровать один-единственный код.
– А-а-а, - протянул шеф понимающе. - Опять эта ваша черная магия… Это все сейчас очень модно: телепатия, летающие тарелки или, скажем, антигравитационное поле, антивещество. Здесь пахнет такими открытиями, которыми можно потрясти мир. Только одним здесь не пахнет: настоящей наукой. Наукой, которая не гоняется за сенсацией, а терпеливо, небольшими, но целеустремленными шагами достигает цели в течение многих и многих лет. Вас не устраивает такая наука? Тогда вы, простите, не ученый.
