На суше и на море. Выпуск 17 (1977 г.)
Памяти Пьера Тейяра де Шардена посвящается
Евгений Ларин Отвечает Земля
Фантастический рассказ
Сначала Наров не придал этому никакого значения. За день насмотришься всяких кривых и на бумаге и на экране. И что из того, если одна из кривых вдруг всплывет в твоей памяти?
Беспокойство он испытал лишь после того, как увидел фигуру по крайней мере в десятый раз. «Вот привязалась, - подумал он, рассматривая ее нечеткие контуры. - Видно, перетрудился. Верно сказала Аленка: без лыж диссертации не одолеть. В воскресенье махнем с Аленкой в Подрезково».
Так он и сделал. День выдался солнечный, радостный, настоящий мартовский. Снег, подтаявший накануне, ночью схватил легкий морозец, и образовалась тонкая хрустящая корочка, как бы засахаренная. Брызги солнца в каждой снежинке. Аленка выглядела такой свежей, счастливой. Она кидала в него снежками, а он смеялся и думал: «Вот оно, счастье. Невыдуманное, простое. Чего же еще надо?»
В понедельник Наров пришел в лабораторию обновленный, уравновешенный и до конца недели про фигуру не вспоминал. И вдруг…
Трудно передать, что испытал он, увидев, как Колька Рябов рисует эту фигуру. Удивление? Нет, пожалуй, какую-то странную уверенность, словно заранее знал: так и должно было быть.
– Что это? - спросил он у Кольки.
Колька смутился:
– Да так… Задумался вот над схемой. Даже и не заметил, что рисовал. - И Колька подвинул Нарову схему, а листочек с рисунком, будто невзначай, сунул в стопку бумаг.
– Нет, подожди, ты не прячь. Я ведь не зря тебя спрашиваю. Дай-ка сюда.
«Да, - размышлял Наров, рассматривая фигуру. - Она. Она самая. Ошибка тут исключается. Помню окаянную лучше, чем собственную ладонь».
– Вот что, друг, скажи откровенно: много раз ее видел?
– Много.
Колька смотрел на Нарова оторопело, соображая, откуда тот мог об этом узнать.
– Ну, сколько? - допытывался Наров.
– Раз десять, наверно. А что?
– Когда в последний раз?
– В прошлую пятницу.
– Поздно вечером?
– Часов в одиннадцать.
– Ну вот. Все совпадает.
– Что совпадает?
– А то, что я тоже видел ее раз десять, а в последний раз, как, и ты, неделю назад.
– Правда? - Колькины брови полезли вверх. - Так как же это? Значит, внушение?
– Выходит, внушение.
– Кто же это упражняется?
– А я почем знаю. Наверно, какой-нибудь телепат.
– Странно, - сказал задумчиво Колька. - А я, знаешь, в телепатию не верю.
Помолчали. Потом Рябов спросил:
– Что будем делать? Может, рассказать шефу?
– Подождем. Дело-то ведь необычное. Надо накапливать факты. А то над нами смеяться, пожалуй, начнут.
Легко сказать: накапливать факты. А как? В течение месяца фигура появилась трижды: два раза вечером, раз днем.
– Видел? - спрашивал Наров у Рябова.
– Видел, - отвечал Колька, и в голосе его звучали одновременно тревога и радость. - А ты?
Наконец Наров придумал, как привлечь новых участников к этой своеобразной игре. Они изобразили фигуру и положили рисунок в лаборатории на видном месте. Несколько дней он лежал, не привлекая ничьего внимания. Однажды Наров засиделся в лаборатории после работы, чтобы закончить к сроку отчет. В комнату заглянул полотер:
– Скоро кончите? А то натирать пол надо!
– Давайте, не помешаете, - ответил Наров, досадуя втайне, что ему придется вникать в суть сложных функций под надоедливое жужжание полотерной машины.
Полотер приступил к работе и тут заметил рисунок.
– Вон оно что! - сказал он, выключая машину.
Наров насторожился:
– Знакомо?
– Еще бы. А я-то думаю: чего он ко мне привязался? А это, оказывается, вы.
– Что, мы?
– Как что? Опыты проводите.
– Нет, мы опытов не проводим.
Полотер взглянул на Нарова недоверчиво.
– А откуда же тогда у вас этот узорчик? Может, скажете, из моей головы?
– Вы когда в последний раз его видели? В понедельник? - вместо ответа спросил Наров.
– Кажется, да. Рано утром…
– Ну вот и мы тоже в понедельник видели тот же узор. А вот откуда он взялся - это еще предстоит разгадать.
Через десять минут Наров позвонил Рябову:
– Слушай, Коля, еще один объявился. Петр Васильевич, знаешь? Ну, наш полотер!
– Значит, теперь можно докладывать шефу?
– Да, пожалуй.
Днем обычная суета, а по ночам мысли, сомнения. Тайна, манящая, зовущая. Но и пугающая своей
