Виа Гранде. Сильный дождь начался, как только они решили взять такси, чтобы ехать в отель, и продолжался все время, пока искали свободную машину. Наконец автомобиль удалось найти. Уже сидя в салоне машины, Вера ровным голосом поинтересовалась, почему Дронго взял один номер на двоих, а не сдвоенный номер, о котором она просила ещё в Хаэне.

— Там таких номеров не было, — вспомнила Вера, — а здесь наверняка есть отели с проходной дверью между номерами. Или вам нравится пользоваться со мной одной ванной?

— Всегда об этом мечтал, — в тон ей ответил Дронго, — только одно обстоятельство. Наши преследователи прекрасно знают, что мы не муж и жена и даже не любовники. И поэтому будут искать в первую очередь отели со смежными номерами, решив, что мы с вами выберем именно такой. Ваш балл за находчивость я снимаю, на этот раз вы ошиблись.

— Назло им нужно стать любовниками, — усмехнулась Вера.

— Только через три дня, — мрачно отозвался Дронго, — или уже через два, если мы сегодня наконец доедем до нашего отеля.

«Инглес» оказался небольшим отелем, в котором им дали средних размеров комнату и небольшую двуспальную кровать. О кровати в парадоре Хаэна оставалось только мечтать.

Это двуспальная кровать? — возмутилась Вера. — По-моему, вы не поместитесь на ней даже в одиночку.

— Придётся потерпеть. Дронго положил сумку на пол. — Между прочим, я промок до нитки, и у меня нет ни сухой рубашки, ни лишней пары брюк.

В ванную первой иду я. — Вера бросилась в ванную комнату. Он повесил куртку и вышел из номера, забрав с собой карточку-ключ. В этой небольшой гостинице были узкие коридоры и относительно маленькие комнаты. Он прошёл до конца по коридору, осмотрел выход на пожарную лестницу. Спустился к портье. Это был мужчина средних лет с потухшим взглядом. Есть такие взгляды у мужчин в тридцать пять, когда они точно знают, что жизнь в общем закончилась и все оставшееся время они проведут за стойками похожих отелей. Когда им самим точно известно, что за оставшиеся тридцать или сорок лет в их жизни не произойдёт никаких кардинальных изменений. Дети вырастут и уедут. Появятся внуки. Сварливая жена будет одна и на всю жизнь. А работа позволит лишь нормально существовать и не мечтать о большем. Для таких мужчин уже в тридцать пять закрыты все театры и библиотеки. У них никогда не будет любовниц, если на них не обратит внимание стареющая соседка или взбалмошная экзальтированная гостья отеля, пятидесятилетний юбилей которой отмечался ещё в прошлом веке. Время будет идти параллельно судьбе такого мужчины, и на смертном одре он вспомнит всю свою долгую и однообразную жизнь, чтобы пожалеть о том, как она прошла. Но будет уже слишком поздно, подумал Дронго.

Словно вся жизнь этого человека промелькнула у Дронго перед глазами. Ему стало грустно. Не всем дано открывать новые земли или путешествовать по миру. Очевидно, что не всем.

— У вас можно заказать чай или кофе? — поинтересовался Дронго.

— Да, сеньор, — грустно кивнул плохо выбритый портье. У него был большой нос и крупные выразительные глаза. — Вам чай или кофе?

— Один чай и один кофе. Пусть принесут к нам в номер, — попросил Дронго, оставив на стойке бумажку в сто евро.

Портье был честным человеком. Очевидно, это качество тоже мешало ему в жизни.

— Простите меня, — грустно сказал он на хорошем английском, — вы дали слишком много. За чай полагается платить пять или десять евро. Возьмите ваши деньги.

Дронго обернулся.

— Я дал правильно, — возразил он, — оставьте эти деньги себе, и пусть они принесут вам удачу.

Спасибо, сеньор, — улыбнулся портье, — я не очень верю в удачу. Удача часто делает дураком того, кому она отдаёт своё предпочтение.

Дронго замер. Он знал похожую фразу Френсиса Бэкона. Неужели этот портье читал Бэкона? Сеньор Антонио Сертада, прочёл Дронго табличку.

— Где вы изучали английский, сеньор Сертада? — спросил он.

— В Англии, — ответил портье, — я изучал философию. Но потом у меня погиб отец, и я вернулся в Испанию, чтобы кормить семью. У меня было шестеро братьев и сестёр. Пришлось много работать.

— А сейчас?

— Сейчас у меня трое детей и больная жена, — признался портье, — поэтому я не могу бросить свою работу и вспомнить о своей любви к философам прошлого. Я уже давно не читаю книг, только газеты, которые остаются после наших гостей.

Дронго достал ещё сто евро.

— Это для ваших детей, — пояснил он.

— Не возьму, — спокойно и с гордым достоинством ответил портье, — мы не нищие. Заберите свои деньги, сеньор, вы уже один раз заплатили за чай. Дважды в нашем отёле платить не принято.

Он был удивительно гордым человеком, как и его соотечественники. Дронго понял, что своей настойчивостью может только оскорбить своего собеседника. И положив вторую купюру в карман, повернулся к лестнице. Затем снова обернулся к портье:

— Вы можете организовать мне в наш номер дополнительную кровать?

— Да, — удивился портье, — могу. Но за отдельную плату.

— В таком случае возьмите мои деньги.

— Только тридцать пять евро, — снова возразил портье.

Он принял купюру в сто евро и вернул сдачу. Точно шестьдесят пять евро. Три купюры по двадцать и одна в пять евро. Дронго забрал деньги, чувствуя неловкость момента. И не выдержав, все-таки спросил:

— И вы не планируете больше вернуться к вашей философии, сеньор Сертада?

— Нет, сеньор, — ответил портье, — философия не кормит моих детей. И все книги, которые я прочёл или прочту, не помогают мне покупать лекарства для моей жены. Поэтому я решил прекратить бесполезные занятия и пришёл на работу в этот отель. Философом или писателем может быть только богатый человек, сеньор. Для такого, как я, это непозволительная роскошь.

Дронго, ничего больше не спрашивая, пошёл к лестнице. Когда он поднялся наверх, Вера была ещё в ванной. Ему пришлось терпеливо ждать, когда она наконец закончит свои процедуры и покажется в комнате. Вера намотала на себя большое полотенце и прошмыгнула в кровать.

— Как нам быть завтра утром? — поинтересовалась она. — У меня ничего нет. Нужно все купить заново.

— Купим, — кивнул он. После свидания с портье ему не хотелось ничего обсуждать. Он сел на стул.

— Идите в ванную, — предложила она.

— Нет, — сказал он, — давайте немного подождём.

Она удивлённо взглянула на него:

— Чего мы должны ждать?

— Я попросил портье принести ещё одну кровать, — пояснил Дронго, — чтобы вам было удобно спать.

— Мне и так удобно, — быстро ответила Вера, чуть покраснев, — я не совсем понимаю логику ваших действий. С одной стороны, вы говорите, что нам нельзя выдавать себя, а с другой — просите принести вторую кровать. Как вас понимать?

— Я увидел глаза нашего портье и решил, что ему можно доверять, — пояснил Дронго.

— Вы читаете по глазам? — Она натянула одеяло до носа и насмешливо фыркнула.

В этот момент в дверь постучали. Дронго достал из сумки оружие и подошёл к двери. Осторожно посмотрел в глазок. Там стояли двое молодых ребят с раскладной кроватью. Он открыл дверь. Ребята внесли кровать и, получив чаевые, быстро удалились. Почти сразу следом за ними появилась темнокожая горничная, которая застелила постель, получила свои чаевые и, пожелав им спокойной ночи, вышла из комнаты. Все это время Вера лежала под одеялом, молча наблюдая за происходящим. Были видны только её глаза. Когда он закрыл дверь, она возмущённо фыркнула:

— Я догадалась. Вы просто женоненавистник.