Мимо них прошел Сапронов, но Тимур даже не взглянул в его сторону.

– Прекрасно, – сказал он, – значит, завтра мы с ними встречаемся. Надеюсь, они никого больше не позвали?

– Как это не позвали? – удивилась Элина. – Конечно, позвали. Будут Козимо с Джулианеллой. И приедет Лучано со своей супругой. Она, между прочим, работает в полиции. Я даже не знала об этом. Мне вчера рассказала обо всем Джулианелла.

– Я знаю, – кивнул Караев, – получается, что мы с ней почти коллеги. Только ты не забудь, что я учитель истории…

– Профессор, – вставила она.

– Хорошо, – согласился он, – и не забывай об этом.

О завтрашнем дне думать не хотелось. Он нащупал свой мобильный телефон в кармане и отключил его. Он не выполнит приказ о ликвидации Минкявичуса, даже если ему будет грозить суровое наказание. Он просто не может этого сделать. И вовсе не потому, что ему понравился этот мерзавец. Он не может пойти на такой риск и подставить Элину. Не имеет права поступать таким подлым образом.

– О чем ты задумался? – спросила Элина.

– О тебе, – честно признался он, и она улыбнулась. Официант уже спешил с бутылкой белого вина. Тимур оглянулся, Сапронова нигде не было.

«Надеюсь, что он хотя бы понимает мотивы моего отказа, – подумал Караев, – даже страшно подумать, что будет завтра. И чем может закончиться их визит во Флоренцию».

Он редко видел сны. Но в эту ночь он впервые увидел своего покойного дедушку, который умер, когда ему было только десять лет. Это было так давно, и с тех пор он не видел своего дедушку, который не являлся к нему даже в его снах. Хотя каждое лето он проводил в доме бабушки и дедушки на природе, куда его отвозили родители. Сегодня под утро он увидел, как они сидят вместе с дедушкой на одной скамье. Дедушка хорошо сохранился, у него были здоровые молодые зубы, почти не было морщин, а на голове были еще темные волосы. Ведь он был отцом его матери и умер относительно молодым человеком, в пятьдесят восемь лет.

Фармацевт сидел рядом с ним и ощущал себя взрослым. Словно по какому-то неведомому сценарию они внезапно оказались вне времени, когда дедушка сумел преодолеть расстояние почти в сорок лет и оказаться на скамье рядом со своим повзрослевшим внуком. Или это была его душа, которая решила в эту ночь навестить душу своего внука?

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Фармацевт. – Я так давно тебя не видел.

– Не хотел тебя беспокоить, – ответил дед, – ты у нас занятой человек. Говорят, стал земным Хароном. Помогаешь переправлять людей из вашего мира в наш.

– Нет. Это неправда. Я только выполняю свою работу.

– Выполняешь слишком хорошо.

– Да, наверно. Но так получилось. Я ничего другого делать не умею.

– Ты мог бы стать хорошим врачом или учителем. Зачем ты выбрал себе такую паскудную профессию?

– Не все в этой жизни зависит от нас. Ты должен понимать это лучше меня. Помнишь, как ты рассказывал мне о том, как вы спаслись в тундре? Чтобы выжить, вы убили своих собак. Не все и не всегда зависит от нас.

– Мы не убивали ради забавы. Мы убивали животных, чтобы выжить. А ты убиваешь за деньги.

– Это была моя работа. Деньги мне стали платить гораздо позже.

– Ты все прекрасно понимаешь. Ты стал душегубом и палачом. Это хоть ты понимаешь?

– Я не палач. Они бьют по беззащитной шее топором или вешают связанного человека. Или стреляют ему в затылок. Или убивают током. В каждой цивилизованной стране свой ритуал убийства для палача. А я не палач. У нас равные шансы с жертвой. Меня могут убить так же, как и ее. Иногда ее охраняют и мне бывает особенно трудно.

– Не оправдывайся. В любом случае ты профессионал, хищник, вышедший на охоту. У твоих жертв не бывает шансов выжить, и ты это знаешь.

– Но так устроен мир. Хищник должен искать добычу и убивать ее. И он всегда сильнее своей жертвы.

– Вот видишь. Ты готов найти любое оправдание. А кто ты такой, чтобы решать, кому жить, а кому умереть.

– Это решаю не я, а другие люди. Совсем другие. Я только выполняю их решения.

– Значит, ты еще хуже, чем они. У них есть мотивы, причины для вынесения приговора твоей жертве. Возможно, они даже правы в своих решениях. Но ты приводишь их приговоры в исполнение. И тебе нет оправдания.

– Я не ищу оправдания. Я просто делаю свою работу.

– Вы присвоили себе право Бога. Казнить или миловать. Кто вы такие, чтобы решать за Него?

– На свете есть суд человеческий. И он действует уже тысячи лет. Можно с ним соглашаться или не соглашаться, но это так. Устоявшаяся система, традиционные ценности, понятие Родины. И если суд выносит приговор, кто-то должен приводить его в исполнение. Так было всегда.

– Ассенизаторы тоже должны выполнять свою работу, – кивнул дедушка, – но не все охотно идут чистить дерьмо, мой мальчик. У некоторых это получается лучше, чем у других.

– Ты хочешь меня обидеть? Ты пришел для этого?

– Я пришел тебя остановить. Еще не поздно…

– Уже поздно. И в рай, как ты, я все равно не попаду. Не получится…

– А кто тебе сказал, что я в раю? Мы отвечаем здесь и за грехи наших детей. И за грехи наших внуков. Я и твоя бабушка, твой отец и твоя мать, мы все отвечаем за твое поведение. Никто не прощается и ничто не забывается… Ты меня понимаешь?

Он открыл глаза. На часах было около семи. Фармацевт долго лежал на спине в постели, глядя в потолок. Он совсем забыл своего дедушку, который умер почти сорок лет назад. Как давно это было. Как много лет прошло. И именно сегодня он его увидел во сне. Наверно, смотрел ночью телевизор, где показывали пенсионеров в Испании. Они тоже сидели на какой-то скамейке. Вот поэтому такая глупая ассоциация. Он нахмурился. Поднялся. Сегодня был последний и решающий день.

В ванной он тщательно побрился, словно собирался на концерт. Посмотрел на себя в зеркало. Удовлетворенно кивнул. Затем оделся и спустился вниз, на завтрак. В такое время обычно не бывает много гостей, они предпочитают высыпаться и появляются к девяти часам утра. Он выпил две чашки кофе, съел булочку с маслом. Вернулся в свой номер. Долго делал гимнастику. Ему было уже далеко за сорок, но он был в прекрасной физической форме. Фармацевт закончил гимнастику и посмотрел вниз, в окно. На улице перед отелем начали появляться люди. Он перевел взгляд на противоположную сторону. Здесь никого не было. Автомобиль с одним из наблюдателей был припаркован так, чтобы его не было видно из окна Фармацевта. Отсюда ничего нельзя было увидеть. Но он помнил вчерашнее подсознательное ощущение. Ему показалось, что за ним следят. Только показалось. Но рисковать не имело смысла. Поэтому он спустился вниз и вышел через запасной вход, со двора, потом прошел мимо больших мусорных ящиков, уже забитых пластиковыми пакетами.

В одном месте перед ним выросла стена. Он легко подтянулся на руках и перепрыгнул через стену. Прошел еще два квартала. И лишь затем позволил себе остановить такси и попросить отвезти его в Пуэрто-Банус. По дороге он дважды просил водителя остановиться, проверяя, нет ли за ним наблюдения. Но все было спокойно. На знакомой стоянке он расплатился за парковку и выехал на своей машине, направляясь в горы – в противоположную сторону от Эстепоны, куда на самом деле должен был ехать. Увидев небольшую рощу, он свернул в нее. Затем быстро вышел из машины, открыл багажник. У него было не так много времени. Он быстро переоделся в полицейскую форму. Затем переложил часть содержимого в салон автомобиля. Рядом положил полицейскую рацию. Открыл вторую сумку и достал оттуда специальный баллон с краской и номера для полицейского автомобиля. Установил номера. Затем начал осторожно наклеивать наклейки, которые были во второй сумке. Через полчаса его белый автомобиль превратился в белую полицейскую машину с синими полосами, какая была на службе у местных сотрудников полиции.