превратились в изгоев, а ее папа – крупный партийный чиновник – просто слетел со своей должности. И почти сразу получил инфаркт и отправился на тот свет.

Потом Скобелев работал в Верховном Совете и сделал правильную ставку, поставив не на чеченца Хасбулатова, которого он не любил, а на Президента, который нравился ему гораздо больше. К тому же люди Президента и обещали ему гораздо больше остальных. Они не обманули. Он стал полковником и большим начальником. Теперь от него зависела поставка оружия за рубеж. Здесь можно было получать свои законные «проценты», которые он и начал получать. Система была такой, при которой любой чиновник, визировавший сделку, имел свои два или три процента. Некоторые скупердяи даже требовали пять и более процентов, но такие долго не задерживались на своих местах.

Даже если бы Скобелев получал один процент от каждой сделки, этого было бы достаточно, чтобы уже через год он стал миллионером. А он получал два с половиной процента. И поэтому мог позволить себе переводить деньги в офшорные зоны, купить себе виллу в Испании, а затем и дом в Сан-Франциско. Но до этого будут выборы девяносто шестого, во время которых уберут его благодетелей и ему придется сразу переориентироваться на Запад. Он рассказал американцам все, что знал. Систему закупок, поставок, качество вооружений. Все, что мог сдать, он сдал. И получил гражданство новой страны и их защиту.

Он прошелся по кухне. Много лет назад он даже не мечтал бы иметь подобную виллу или такую красавицу жену. Все его планы сбылись, он должен чувствовать себя счастливым человеком. Но вместо этого он беспокоится. Нервничает. Плохо спит. В России появилась какая-то очередная сумасшедшая организация, которая считает своей первоочередной задачей уничтожение предателей и перебежчиков. Какой идиотизм. И теперь они охотятся по всему миру за своими бывшими согражданами. Скобелев поморщился. Фанатики и палачи. Вот из-за таких и рухнул Советский Союз. Никак не хотят успокоиться. Что им еще не хватает. Пусть живут как хотят и оставят в покое остальных.

Он посмотрел на настенные часы. Скоро должна приехать кухарка. А если ее уговорят их всех отравить? Если она незаметно положит ему яд в еду. Зачем посылать убийцу, рисковать, провозить оружие, искать место и время для совершения преступления. Можно хорошо заплатить кухарке, и она принесет из дома крысиный яд. И тогда сам Скобелев и члены его семьи умрут в ужасных мучениях. Он тяжело вздохнул. Какая глупость лезет ему в голову по утрам. Эта кухарка работает у них уже много лет. К тому же ее плотно опекает местная полиция. И она набожная католичка, которая никогда в жизни не пойдет на подобное преступление. В отличие от атеиста Скобелева, она знает, что спасение души нельзя купить ни за какие деньги. И поэтому просто не сможет совершить данное преступление. Но все равно нужно быть осторожнее. И пусть она пробует еду, которую готовит для всей семьи. Правда, на вилле находится столько сотрудников ЦРУ, что можно не опасаться за свою жизнь. Они просто не дадут ему умереть, даже в случае отравления.

Скобелев вышел из дома. Кто-то из американцев дежурил у дверей. Увидев хозяина виллы, он помахал ему рукой. Скобелев кивнул в ответ и, повернувшись, вошел в дом. Эти наглые типы собираются жить на его вилле столько, сколько им нужно. И никому из них даже в голову не придет, что здесь могут быть не очень рады такому «совместному проживанию». Он вспомнил Кинга, с которым ехал сюда из аэропорта. Этот черномазый офицер ЦРУ считает себя настоящим профессионалом. Все время отворачивался, словно не хотел разговаривать. Только снисходительно что-то объяснял. Сукин сын. Строит из себя большого начальника. А сам должен охранять в свои сорок пять лет обычного перебежчика. Если бы Кинг был такой умный, то его бы давно сделали заместителем Директора ЦРУ, тем более учитывая цвет его кожи. Американцы просто помешались на своей толерантности. Им кажется, что чем больше уступок они будут делать черным, арабам, латинос, тем лучше будет мирное сосуществование в стране всех наций, рас и религий. Они даже не понимают, что этим только плодят иждивенцев. Впрочем, это их дело. Кингу нужно было бы знать, что Скобелев стал полковником в двадцать девять лет. И ему никогда не поручали охрану женщин и детей. Впрочем, этого Кингу он все равно не скажет.

Скобелев прошел по гостиной. Нужно подняться наверх и переодеться. Сегодня опять придется просидеть на этой вилле в окружении американцев. Как они ему надоели. Он подождет еще два или три дня, а потом потребует, что их вернули в Америку. Зачем ему такая жизнь и подобная охрана, если он должен сидеть чуть ли не под домашним арестом. Нет, он не для этого летел в Испанию.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он споткнулся и едва не упал.

– Вот так и бывает, – зло подумал Скобелев, – тебя охраняет целое отделение офицеров ЦРУ, а ты падаешь на лестнице, споткнувшись о ступеньку. И никто не успеет тебе помочь. Стратеги чертовы. Лучше бы спрятали нас в Америке.

Он поднялся к себе в спальную комнату. Супруга лежала в постели, раскинув ноги в разные стороны. Она всегда спала голой. Скобелев оглянулся. Хорошо, что эти придурки не установили камеры и у них в спальне. Он бросил халат на кресло, подошел к кровати и привычно провел пальцами по ее ногам. Она сразу открыла глаза, словно и не спала. И улыбнулась ему. Вот за эту постоянную готовность к сексу она нравилась ему еще больше. В ней было нечто первобытное, доставшееся ей от матери-китаянки. Скобелев наклонился, чтобы поцеловал супругу.

В магазине не было посетителей. В этот субботний день здесь не было никого из покупателей, и Караев с ужасом подумал, что совершил ошибку. Ведь по субботам здесь бывает не так много покупателей, и владельцы магазина не обязательно должны находиться в нем даже по выходным дням. Он огляделся. В небольшом магазине находилась молодая миловидная девушка азиатской наружности, возможно китаянка или кореянка.

– Добрый день, – приветливо поздоровалась Элина, – у вас в магазине работала Андреа? Где она сейчас?

– Андреа? – удивилась девушка. – Она уволилась пять или шесть лет назад. Уехала в Милан, вышла замуж. Сейчас живет там. Если хотите, я дам вам ее номер телефона. Иногда посетители спрашивают про нее.

– Вот так, – невесело произнесла Элина, оглядывая небольшую статую глиняного Будды, – прошло столько лет. Мы не становимся моложе.

– А вы давно здесь работаете? – уточнил Караев по-английски. Девушка беспомощно улыбнулась. Она не знала английского.

– Он спрашивает, как давно вы здесь работаете? – перевела на итальянский Элина.

– Только полгода. До меня здесь работала другая девушка, но она уехала обратно в Гонконг.

– Вы из Гонконга? – спросила Элина.

– Нет. Я из Кореи. Из Пусана.

– Откуда? – не расслышала Элина.

– Город Пусан, – улыбнулась девушка, – на берегу Японского моря. Очень красивый город. Но все слышали только о Сеуле.

– Ясно. А кто хозяева магазина? Они тоже уехали или продали свой магазин?

– Не знаю. Хозяйка Линда Каррера. Она должна скоро подойти.

– А ее муж? Он по-прежнему живет во Флоренции?

– Конечно. Они живут вместе. Господин Мин немец, но он очень хороший человек.

– «Господин Мин», – поняла Элина, – так она произносит фамилию Минкявичуса. Для нее это труднопроизносимая фамилия. Я думаю, что ей невозможно объяснить, что он литовец, а не немец.

– Так часто бывает, – кивнул Караев, – у меня был знакомый, который не мог отличить азиатов друг от друга. Для него все китайцы, корейцы, японцы, монголы, филиппинцы были на одно лицо.

– Я тоже их не особенно отличаю, – призналась Элина.

– Иногда трудно воспринять другого человека с иным цветом кожи, – заметил Караев, – я знаю, что любой москвич почти не отличает кавказцев или азиатов друг от друга. Для него они все на одно лицо. Любой азербайджанец сразу узнает грузина, армянина, лезгина, чеченца. Точно так же, как любой узбек сумеет отличить таджика, казаха, туркмена или киргиза. А любой итальянец наверняка узнает немца, француза, англичанина или испанца.

– Она из Кореи, – напомнила Элина, – и ей трудно понять, чем литовец отличается от немца. Если ты помнишь, нас всех называли «русскими», когда мы приезжали в западные страны. Независимо от национальности. Даже если в составе делегации был татарин или эстонец.