– Я не хотел вас пугать. Мне казалось логичным побеседовать с вами, пока в замке не так много людей. К тому же мне показалось, что у вас не самые лучшие отношения с вашей свекровью. А ее дочь наверняка должна быть на стороне своей матери. Обычная логика.

– Будем считать, что я вам поверила. Насчет своей репутации вы ничего не сказали и ловко увели разговор в сторону.

– Мне нечего об этом говорить. Очевидно, ваша подруга осведомлена гораздо лучше. Вы не назовете ее имя?

– Нет, конечно, нет, – прикусила губу Дзидра.

– В таком случае я подтверждаю все, что она сказала. И насчет маньяка тоже.

Дзидра рассмеялась. В гостиную вошла Дороти, которая принесла поднос с двумя большими стаканами, наполненными золотистым напитком. Она поставила стаканы на столик и молча удалилась.

– Попробуйте, – предложила Дзидра.

Дронго взял свой стакан. Попробовал. Вкус был необычным. Мягким, обволакивающим и сладким.

– Немного ликера, немного апельсинового сока, немного коньяка, – задумчиво произнес Дронго, – еще неизвестный мне лимонад из винограда и… по-моему, она добавляет немного шампанского.

– Браво, – рассмеялась Дзидра, – почти все правильно. Виноградный и апельсиновый сок смешиваются в равных пропорциях. Остальное почти все правильно.

– Вкусно, – одобрительно произнес Дронго.

– Вот видите, – обрадовалась Дзидра, – итак, пробыв у нас всего около полутора часов, вы сразу заметили мои напряженные отношения с моей свекровью и отметили невоспитанность моей дочери.

– В ее возрасте все бывают радикалами, – попытался возразить Дронго.

– Не нужно меня успокаивать, – попросила Дзидра, – в ее возрасте я не хамила своей матери в присутствии посторонних. И вела себя гораздо сдержаннее. Очевидно, сказывается ее самостоятельная жизнь в Англии. Много денег, много возможностей, мой муж тайком от меня часто посылал ей большие суммы. Когда в таком юном возрасте тебе ни в чем не отказывают, ты начинаешь постепенно терять голову. Что и произошло. Она решила, что может вести себя как хочет, делать все, что хочет, и говорить тогда, когда хочет. Издержки не воспитания, а скорее отсутствия воспитания.

Было заметно, как она переживает. Ей было неприятно, что дочь сорвалась именно в тот момент, когда в доме были чужие.

– В ее возрасте это понятно, – снова успокоил ее Дронго, – не нужно так переживать. Мы все поняли правильно ее поведение.

– Не уверена…

– Можете мне поверить. Девочка перенесла самый настоящий шок. В вашем доме произошло убийство. Даже для взрослого человека это очень сильный психологический удар, а тем более для такой юной души.

– Да, – согласилась Дзидра, выпив почти половину своего напитка, – она действительно перенесла это убийство очень тяжело. Мы даже вызывали к ней психиатра, боялись за ее душевное здоровье. Да, вы правы. Конечно, смерть Златы была для нас всех настоящим потрясением…

– Вот видите, – Дронго еще раз пригубил свой напиток. – Я полагаю, что все правильно поняли и оценили ее поведение. И поэтому вы напрасно волнуетесь. Мне только хотелось узнать, что именно вы думаете о случившемся. Ваше мнение и ваши личные выводы, о которых вы можете мне рассказать. Без лишних свидетелей и без ненужных эмоций.

– Смело, – произнесла она, глядя ему в глаза, – но вы уверены, что я захочу быть с вами полностью откровенной?

– Почти уверен. Хотя бы для того, чтобы у меня была своя версия, отличная от версии полицейских. Есть нечто такое, что вы им не рассказали?

– Возможно, – кивнула она, – но откровенность – страшное оружие.

– И им можно серьезно пораниться, – в тон своей собеседнице произнес Дронго.

– Поэтому я и не хочу быть откровенной, – призналась Дзидра, – мне иногда кажется, что все должно идти так, как идет. И люди не должны вмешиваться в чужие судьбы. Возможно, сам бог решает, как нам поступать и как нам себя вести в той или иной ситуации.

– Не уверен, что бог будет заниматься каждым из нас, – возразил Дронго, – слишком хлопотно и нерационально.

– Тогда он дает каждому своего ангела. Злого и доброго. Смотря по настроению.

– У вас какой ангел? – уточнил Дронго.

– Злой. Конечно, злой. Я человек недобрый, это точно. А у вас?

– Не знаю. Но тогда, наверно, тоже злой. Я ведь не всегда приношу людям счастье. Некоторым я приношу несчастье. Тем, кого разоблачаю. Или уличаю в совершении преступления.

– И вы полагаете, что на этот раз вам тоже удастся что-то сделать?

– А вы думаете иначе?

– Убеждена.

– Почему?

Она выпила свой коктейль. Поставила стакан на столик. Достала из сумочки носовой платок, вытерла губы. И только затем спросила:

– Ваша репутация сексуального мачо соответствует действительности или это все выдумки?

– Конечно, выдумки. Посмотрите на меня. Я белый и пушистый, – пошутил он.

– Я серьезно вас спрашиваю.

– Не знаю. Как я могу ответить на этот вопрос? Сказать, что я известный ловелас? Глупо. Отрицать, что у меня были женщины и я знаю много людей, в том числе и в Москве, тоже глупо. Есть вопросы, на которые не бывает конкретного ответа, если вы не хотите выглядеть идиотом. Я могу узнать, почему вас интересует именно этот вопрос?

– Не из личного любопытства, – она достала из сумочки сигареты, предложила их своему гостю. Тот покачал головой. Она вытащила сигарету, щелкнула зажигалкой, закурила, – хотя из личного, наверно, было бы интересно, – томно улыбнулась она, – но я спросила вас только потому, что ваш ответ имел бы непосредственное отношение к вашему расследованию.

Он молча ждал, когда она наконец объяснит.

– Вы должны представлять себе поведение этой молодой особы. Я имею в виду погибшую, – продолжала Дзидра. – Раньше таких особ называли просто проститутками. Дорогими проститутками. У нас в Риге они обычно осаждали отели с иностранцами, и все соответственно к ним относились. А теперь эти проститутки стали звездами шоу-бизнеса, актрисами, певицами, дамами полусвета, кем угодно. Но все знают, что в душе они просто б… Извините меня за такую откровенность.

– Я могу поспорить, но не стану этого делать, – сказал Дронго, – только мне кажется, что вы несколько категоричны.

– Нет. Я знаю, что говорю. Виктор был далеко не ангелом. Он иногда позволял себе появляться здесь со своими знакомыми. Учитывая, что в замке находились двое подростков – его племянник и племянница, – он мог быть и поделикатнее. Собственно, поэтому я всегда настаивала, чтобы мой супруг выкупил замок и я могла бы закрывать двери перед Виктором каждый раз, когда он захотел бы появиться здесь со своей очередной дамочкой.

– Представляю, как он вас раздражал, – кивнул Дронго. – Что именно произошло в тот день?

– Они поругались, – ответила Дзидра. – Ей позвонил на мобильный какой-то знакомый. Догадываюсь, что это был очередной «друг», который уточнял, когда она возвращается в Москву. Возможно, он тоже ее куда-то приглашал. Может, провести Новый год на каком-нибудь острове в Тихом океане, – ядовито предположила Дзидра, – но так получилось, что Виктор услышал весь разговор. Он оказался в соседней комнате и устроил Злате настоящий скандал. Мы все слышали, как они кричали друг на друга. Здесь хорошая акустика.

Она взяла стакан, чтобы снова выпить, но, увидев, что он пустой, поставила его на место.

– Вот так, – с вызовом произнесла Дзидра. – У этой женщины не было ничего святого, никаких моральных ограничений, вообще никаких запретов. Находясь в доме своего «друга», она договаривалась с другим «другом» о встрече. Вот такая мораль. Вам бы понравилось подобное поведение вашей возможной