выполняю свою работу и получаю свою зарплату. Все остальное не мое дело.
Он повернулся, чтобы уйти.
– У вас такая обида на все человечество после августовского дефолта в России? – спросил Дронго.
Сумманен замер. Затем медленно повернулся.
– Вы уже знаете, – криво усмехнулся он, – вам уже успели все сообщить.
– Перед тем как сюда приехать, я интересовался биографиями всех тех, кто был в момент убийства в этом замке, – пояснил Дронго.
– Вам просто успели все рассказать, – возразил Сумманен.
– Нет. Если бы мне рассказали, я бы так и сказал. Но я обратил внимание, что вы появились здесь уже в конце девяностых. Тогда уезжали в основном те, кто пострадал после августовского дефолта. Остальные успели уехать в начале и середине девяностых.
– Да, – неожиданно по-русски сказал Сумманен, – я уехал потому, что перестал верить в свою страну. Нас в очередной раз обманули. Кинули, как говорят блатные. Этот проклятый дефолт меня тогда просто разорил. И я понял, что никогда и никому больше не поверю. Никогда и никому, – упрямо повторил он, – вот тогда мы с женой и решили уехать. Навсегда уехать. И переехали сюда. Продали все, что у меня осталось, расплатились со своими долгами и приехали сюда, чтобы забыть обо всем. Забыть навсегда. Но вот видите… ничего не получилось… прошлое все равно напоминает о себе…
– Вы решили, что можете сбежать от своей прошлой жизни, – понял Дронго, – но, приехав сюда, вы поступили на работу к своим соотечественникам.
– Я поступил садовником, – напомнил Сумманен, – они предложили хорошую зарплату, и я согласился. У меня в это время болела жена. Нужны были деньги на ее лечение. Страховки у нас тогда не было.
– Понятно, – мрачно кивнул Дронго, – представляю ваше состояние, когда вы здесь работали. Вы ведь все видели и слышали?
– Да, – кивнул Сумманен, – хотя следователям я ничего не сказал. Они меня два раза допрашивали.
– Значит, было что говорить?
– Конечно, – нахмурился Сумманен, – в каждой семье свои проблемы. Свои тайны. Здесь все, как у обычных людей.
– Вы считаете их не совсем обычными? – усмехнулся Дронго.
– Конечно. Они ведь очень богатые люди. А у богатых свои причуды. И вы об этом наверняка знаете. Вы же тоже занимаетесь их обслуживанием.
– Хорошее слово – «обслуживание», – улыбнулся Дронго, – но вы меня путаете с проститутками. Это они «обслуживают» богатых клиентов. А я всего лишь частный эксперт, который пытается разобраться и понять, что именно здесь произошло. А заодно помочь невиновному, если он действительно не стрелял.
– Стрелял, – уверенно сказал Сумманен.
– Почему вы так уверены? Вы видели, как он стрелял?
– Нет. Я был внизу. Младший из хозяев вообще был человек не совсем уравновешенный. Вечно привозил сюда каких-то своих знакомых девиц, и это не нравилось всем остальным. Я слышал их громкий скандал с погибшей. Где-то через час или полтора был выстрел. Я как раз был внизу, когда его услышал. У нас высокие потолки и много свободного пространства. Эхо было достаточно громким. Но потом он побежал и выбросил пистолет с другой стороны. Этого я уже не видел. И ничего не рассказал полицейским. Зачем им мои показания? Они и так все нашли, без меня.
– Удобная позиция. «Моя хата с краю».
– Теперь только так. Все это не мое дело. Пусть стреляются и ругаются, меня это не касается. Когда у людей много денег, они начинают сходить с ума, это я теперь точно знаю. Они становятся совсем другими, считают, что им все позволено…
– У вас достаточно радикальные взгляды.
– Наверно. Но я их держу при себе. Почитайте английские газеты, посмотрите, что вытворяют наши бывшие соотечественники в Великобритании. Они скупают замки и дворцы, приобретают самую дорогую недвижимость, покупают футбольные клубы, яхты, самолеты, вертолеты, рестораны, клубы, даже фамильные драгоценности английских аристократов. Знаете, как менялось отношение к нашим соотечественникам за последние пятнадцать лет? Сначала настороженность, в каждом приехавшем видели агента КГБ, затем удивление, когда приехавшие гости ночью требовали икру и водку или платили наличными миллионы долларов, потом восхищение, а сейчас просто изумляются и боятся. Говорят, что от моих бывших соотечественников можно ждать всего, чего угодно. И поэтому вы напрасно пытаетесь помочь Виктору Дегтяреву. Местные жители Гоффорда почти все считают его виновным. Если процесс пройдет в городе, то он наверняка получит обвинительный приговор.
– Даже так?
– Именно так.
Сумманен тяжело вздохнул, словно сожалея, что произнес такой непривычно длинный для себя монолог, и снова перешел на английский, как бы давая понять, что его краткосрочная исповедь завершена.
– Извините, но я должен работать, – он повернулся.
– Последний вопрос, – остановил его Дронго, обращаясь по-английски. – Как вы считаете, здесь мог появиться посторонний? В тот день убийства в доме мог оказаться чужой?
– Нет, – ответил Сумманен, даже не оборачиваясь, – здесь больше никого не было.
Он зашагал в другую сторону. Дронго подождал, пока садовник скроется за углом дома, и, повернувшись, пошел к основному входу, чтобы войти в здание. На часах было около пяти. Он вошел в дом, осмотрелся. Навстречу ему вышла женщина лет шестидесяти. У нее было круглое мордастое лицо, какое бывает обычно у людей, много лет стоящих у плиты. Среднего роста, полноватая, одетая в длинное серое платье. Она приветливо кивнула гостю.
– Вас ждут, – показала она в сторону гостиной. Очевидно, это была кухарка Дороти, с которой он разговаривал.
Дронго прошел в гостиную. Там сидела Дзидра, снова успевшая переодеться. На этот раз она приняла гостя в элегантном светло-бежевом платье. Она даже успела несколько иначе причесаться. Увидев гостя, она поднялась, протягивая ему руку.
– Хорошо, что вы приехали, – гораздо более приветливо произнесла Дзидра.
– Я решил, что нам лучше побеседовать вдвоем, – сказал Дронго.
– Правильно. Боюсь, что у вас и ваших помощников могло сложиться несколько неверное впечатление после той безобразной сцены, которую устроила моя дочь. Я видела, как они реагировали, особенно ваша помощница. Мне кажется, что она чересчур эмоциональна. Она вела себя скорее как равный вам партнер, чем как ваша помощница. Мне показалось, что она тоже с трудом сдерживалась.
– Вы достаточно наблюдательный человек, – кивнул Дронго.
– Садитесь, – показала она в кресло, стоявшее рядом с ней. – Будете что-нибудь пить? Мы можем начать с традиционного английского чая. Хотя нет. Я лучше попрошу Дороти сделать нам фирменный местный коктейль. Он так и называется «Башня Гоффорда». Дороти его превосходно готовит.
Он кивнул в знак согласия. Она быстро поднялась и вышла из гостиной. Вернулась через минуту.
– Сейчас принесет, – сообщила Дзидра, усаживаясь на свое место. – Вы знаете, господин Дронго, что произошло за последние несколько часов? Никогда не догадаетесь. Мне позвонила одна моя знакомая из Москвы. И я ей рассказала о вашем визите. Можете мне не поверить, но оказалось, что она вас лично знает. Она даже сказала, что вы очень опасный мужчина и с вами нельзя встречаться наедине.
– Надеюсь, она не сказала, что я маньяк? – усмехнулся Дронго.
– Нечто в этом роде, – улыбнулась Дзидра, – во всяком случае, у вас опасная репутация, господин эксперт.
– Поэтому вы так быстро согласились меня принять? – добродушно уточнил Дронго.
– Конечно. А вы решили, что меня можно испугать завтрашним визитом Валентины? Все, что я хочу сказать или могу сказать, я повторю и в ее присутствии. Меня трудно остановить. И еще труднее испугать.
