залезть в кабину, потушить свет и поменять прокладку. Еще пожалела, что не взяла с собой побольше тампонов, но подумала, ничего, скоро я буду в городе. Покончив с этим делом, вышла из машины, чтобы обойти ее и сесть за руль. И в этот момент услышала за спиной приглушенный смех. Я резко обернулась. При свете проходящих машин увидела двух парней. Они стояли и внимательно смотрели на меня, словно разглядывая картинку. Честное слово, у меня сильнее заколотилось сердце, я испугалась. Здорово испугалась, хотя мальчишки были примерно в возрасте Саши, может быть, чуть старше.

– Ну что, тетя, – спросил один из них, – скучно одной? Поразвлечься хочешь?

– Что? – Мой испуг в ту же секунду прошел, и я почувствовала, как меня начало колотить от злости. Только этого не хватало, чтобы меня изнасиловали дебилы в подростковом возрасте!

– Шагай, тетя, – заявил другой, – здесь не очень грязно. Можем обслужить даже бесплатно.

– Неужели? – Мне было страшно и смешно одновременно. И еще я очень пожалела, что у меня нет под рукою ничего тяжелого, чтобы хорошенько проучить этих молокососов. Прикинув, поняла, что добежать до руля я не успею, они меня перехватят по дороге. А рисковать нельзя. С двумя парнями могу и не справиться.

– Значит, вы у нас благородные рыцари? – Я лихорадочно соображала, что можно сделать. Сесть за руль не успею, для этого нужно обежать машину. Выбежать на дорогу? Тоже не вариант. Меня может сбить какая-нибудь машина, уже не говоря о том, что она и не остановится так поздно ночью, чтобы подобрать неизвестную женщину. Что делать? Кричать? Глупо. Сопротивляться? Невозможно. Я правильно рассчитала свои силы – эти двое молодых ублюдков были явно сильнее. Но сдаваться тоже нельзя. Они же не знают, что напали не на молодую девочку, которая будет просить о пощаде. Никогда не сдавайтесь! Нет безвыходных ситуаций, если вы верите в свои силы. И я поняла, что нужно сделать.

Один из парней обошел машину и встал рядом с дверцей водителя, блокируя мне отступление. Нужно было видеть его гадкую улыбку! Другой встал напротив меня.

– Пошли, тетя, – гадко улыбнулся он, – больно не будет.

Вот теперь время. Они не были готовы к тому, что я собиралась сделать. Я не убежала, не закричала, не просила о пощаде. Я положила руку на капот и неожиданно залезла на свою машину. Быстро и ловко. Можете себе представить, как они удивились? А затем изо всех сил вдарила по ветровому стеклу своего автомобиля каблуком. Изо всех сил. Стекло треснуло.

– Вот видите! – закричала я этим ребятам. – Давайте сюда, доломаем и все остальное.

– Психованная, – недоуменно проговорил один из этих мерзавцев.

– Давайте! – заорала я еще сильнее от бешенства и злости. – Лезьте сюда! – И ударила каблуком еще раз. Стекло разломилось на части. И тут я услышала, как затормозила одна из проезжающих мимо машин.

– Чокнутая! – крикнул парень, стоящий слева. Я тут же повернулась к нему и въехала ногой в его лицо. Изо всех сил. Честное слово, в этот момент я начала немного понимать мужчин. Радость от упоения дракой. Радость в бою.

Этот тип упал на землю, я повернулась к другому, но тот уже испуганно побежал. Рядом с моей машиной остановилось уже несколько автомобилей. Только представьте это необычное зрелище. Женщина «бальзаковского возраста», как полоумная, разбивает собственную машину, прыгая на капоте. Представили? Еще через несколько минут появилась машина милиции. Упавший на дорогу несчастный молодой дебил имел жалкий вид. Я ударила его так сильно, что, кажется, сломала ему нос. Я понимала, что теперь мне придется ехать в местную милицию и все объяснять. Конечно, ужасно некстати. Но поехать пришлось. По дороге я узнала, что довольно сильно разбила свою машину. Ее отбуксировали к посту ГАИ – или как там сейчас называется наша автоинспекция? Но я решила, что семья Стрекавиных просто обязана будет оплатить ремонт моего автомобиля. Страховая компания, ясное дело, не даст ни копейки. Нигде не написано, что можно возмещать вред, причиненный транспортному средству самим хозяином. Но у меня не было другого выхода.

В милиции я быстро написала заявление и с удовольствием узнала, что обоих оболтусов здесь хорошо знали. И хотя второй сбежал, милиционеры были уверены, что уже завтра его найдут.

– Вы думаете, они хотели вас изнасиловать? – спросил меня молодой лейтенант. – Им же по шестнадцать лет, они совсем еще дети. Может, они просто хотели вас напугать?

– Нет, – я знала, что нельзя отступать, – вы меня не путайте. Они хотели меня изнасиловать, и я собираюсь подать официальное заявление.

– Ну, пишите, – вздохнул лейтенант, – если бы это было мелкое хулиганство, то они получили бы по десять суток, а за преступление, в котором вы их обвиняете, оба получат… Вы представляете, что ломаете им жизнь? У обоих уже есть условный срок. Теперь накрутят на всю катушку.

– Жизнь им уже сломали их родители, которые не занимались воспитанием сыновей, – отозвалась я, с трудом сдерживая возмущение. – И не нужно быть с ними добрыми. Если сейчас их не остановить, завтра они станут еще хуже. Намного хуже, лейтенант. И вы не сможете сидеть так спокойно, пока где-то будет гулять ваша сестра или жена.

Нужно было видеть его лицо, но меня его выражение не тронуло. Домой я попала в четвертом часу утра. Мне действительно не было дела до лица того лейтенанта, тем более что лицо моего мужа, когда я приехала домой, на такси, без своей машины и в четвертом часу утра, было гораздо интереснее. На месте Виктора лично я не поверила бы ни одному моему объяснению. Я приняла душ и отправилась спать, решив, что две драки за два дня – это больше чем достаточно. Откуда мне было знать, что принесет день третий?

Утром я даже не встала. Очевидно, Виктор все-таки мне поверил, потому что сам отправил Сашу в школу и сам собрался на работу, стараясь не шуметь, чтобы меня не разбудить. Я открыла глаза, только когда зазвонил телефон. На часах было пятнадцать минут одиннадцатого. Я смотрела на будильник и не понимала, кто это может быть. В любом случае мне не хотелось поднимать трубку. Но звонивший был настойчив. Девятый звонок я уже слушала стоя. На десятом начала ругаться. На одиннадцатом сняла трубку.

– Хватит дрыхнуть, – услышала я веселый голос Славика Рындина. – Хорошо, что ты в отпуске. Как же ты встаешь на работу?

– У меня работа в десять начинается, – не без злости сообщила я этому балбесу.

– А сейчас одиннадцатый час. В общем, вот почему я звоню. Ты сегодня не забудь приехать в прокуратуру, чтобы все оформить. Заедешь в городскую прокуратуру, я сказал, чтобы тебе оставили пропуск. Заодно сможешь зайти ко мне, посмотришь, как я устроился. А потом иди к Семену. Он все оформит, я ему уже дал поручение.

– Что-нибудь нашли?

– Ничего. Эксперты дали заключение, что стреляли в спину, два раза. А потом еще раз в грудь, примерно в область сердца. Три выстрела. Возможно, стреляла женщина, но это только предположение.

– Оружие нашли?

– Нет. Только учти, это закрытая информация. Я тебе как своему коллеге говорю. И как адвокату, чтобы ты успокоила семью Стрекавина. Может, убийство Мишарова не имеет никакого отношения к исчезновению Вадима Стрекавина. У нас пока никаких данных нет, чтобы их связать.

– А его квартира?

– Это ничего не доказывает. Возможно, у Мишарова были от нее ключи. Он приехал туда, и убийца его застрелил. Очень может быть, что по каким-то личным мотивам.

– Но это я с ним договаривалась о встрече. Убийца не мог случайно узнать о том, что Мишаров приедет в этот дом.

– Почему не мог? Мы же проверяли только звонки с аппарата самого погибшего. А может, ему звонили из города на другой телефон? Или он кому-нибудь сам позвонил. Нужно все уточнить.

– Понятно. Спасибо за звонок. – Я решила больше ничего не говорить этому болвану. Пусть думает что хочет.

Не успела я войти в ванную комнату, как телефон снова зазвонил. Я решила, что в конце концов я убью этого Рындина. И попаду в колонию усиленного режима за убийство должностного лица при исполнении им