говорил только спокойным, тихим голосом и всегда был очень аккуратно одет. Потом я узнала, что свои рубашки он гладит сам, и это меня добило окончательно. Я, конечно, старалась ему понравиться, буквально лезла вон из себя. Делала немыслимые прически, даже согласилась на химию. И каждый раз надевала новое платье.

Правда, ничего, кроме милого романчика, я себе не намечала. Хотя, может, в душе уже тогда подсознательно о нем думала, ведь он был единственным приличным холостяком среди всех моих знакомых. И однажды, месяцев через пять после нашего знакомства, он вдруг пригласил меня на ужин. И потом очень благородно проводил домой. Через неделю еще раз пригласил. И снова проводил домой, даже не намекнув на «продолжение ужина». Это мне не понравилось. Когда он пригласил меня в третий раз, я заранее отправила Сашу к моей маме и сама пригласила Виктора к себе. В общем, он вел себя достаточно сдержанно. Но когда женщина хочет… Я заранее приготовила очень неплохие ликеры. После двух бутылок вина, которые мы с ним выпили за ужином, этого оказалось более чем достаточно. И он остался у меня. Мы встречались с ним около двух лет, пока он не сделал мне предложение. К этому времени он успел подружиться и с Сашей, и даже с моей мамой, которой не нравился ни один мужчина в моем окружении, кроме моего сына. А в прошлом году мы поженились. У нас была такая веселая свадьба, что все друзья и родственники до сих пор ее вспоминают. Мне тогда уже исполнилось тридцать семь. Из чего вы можете легко догадаться, что сейчас мне тридцать восемь. И у меня уже четырнадцатилетний сын.

Моя фотография дважды попадала в солидные журналы, про меня пишут в газетах. Розенталь считает, что со временем я стану очень хорошим адвокатом, если научусь усидчивости и терпению. Ой, забыла представиться. Зовут меня Ксенией Моржиковой. Вот такая фамилия, доставшаяся мне от предков отца, которые были лоцманами в Санкт-Петербурге. А мама у меня наполовину англичанка. Ее отец, геолог, женился на англичанке, с которой встретился в Турции. И у нее была смешная фамилия – Марпл.

В этот день у меня действительно появилось плохое предчувствие. Может, потому, что порезался Виктор, или потому, что опоздал Саша? И вдобавок после их ухода я разбила тарелку из нашего кухонного сервиза. Конечно, ничего страшного, тарелки можно купить, но мне стало неприятно, я бросила мыть посуду и вернулась в спальню. Только не напоминайте мне о посудомоечных машинах! Для мойки обычной кухонной посуды из Мухосранска они почти идеальны, но для мойки нашей дорогой посуды от «Вилерой Бох» не годятся – оставляют на ней такие следы и шрамы, что ее хочется мыть вручную, чтобы она не портилась.

В общем, я вернулась в спальню и взглянула на часы. На работу мне было не нужно. Я ушла в отпуск четырнадцатого августа, и поэтому впереди у меня еще оставалось почти две недели полноценного отдыха. Мы втроем ездили в Португалию, на южное побережье, где мне очень понравилось. Хотя мне нравится везде, куда мы ездим. Но задержаться там больше двух недель мы не могли. У Виктора – работа, у Саши – учеба. А раньше вырваться никак не получалось. Да и Розенталь ворчит, когда я ухожу в отпуск в другие месяцы. Только в августе у нас традиционно почти не бывает работы – все наши клиенты в это время предпочитают отдыхать в южных краях, а не заниматься делами. Вот поэтому мы и уехали на отдых только четырнадцатого августа, и теперь у меня впереди было целых две свободные недели. Поэтому и наша домработница должна появиться у нас только в середине сентября. У нее тоже свой, «заслуженный» отпуск.

Естественно, я подумала, чем бы мне заняться. Может, помочь Виктору с его мастерами? Но тут же решила, что ему не понравится подобное мое рвение. Он считает, что общение с ними – это его мужская работа и я не должна вмешиваться. Может, он и прав. Просто я отвыкла от мужской заботы. Ведь столько лет приходилось все делать самой!

Словно в ответ на мои размышления в этот момент раздался телефонный звонок. Я еще подумала, поднимать мне трубку или нет. Виктор по утрам обычно не звонит, а Саша уже в школе. Конечно, может позвонить мама, хотя так рано она тоже не звонит – на часах только половина десятого. Наконец решила, что все-таки нужно ответить, и услышала голос Леры:

– Ксюша, здравствуй. Как дела?

Это моя давняя подруга Валерия. Мы дружим уже много лет. И хотя перезваниваемся не так часто, мне всегда приятно слышать ее голос. Она стильная и сильная женщина, в одиночку растит двух сыновей. Иногда я думаю, что все мужчины абсолютные кретины. Как можно не замечать такой умной, красивой и деловой женщины? Но, очевидно, мужчинам нужно нечто другое, если в свои сорок лет Валерия сидит одна и «перебивается» случайными знакомыми, которые исчезают сразу после двух-трех встреч. Обидно за нее и за всех нас.

– Всегда рада тебя слышать, – ответила я подруге, естественно не предполагая, в какие приключения окажусь втянута именно с этого момента.

– У меня к тебе важное дело, – сообщила Валерия, – нам нужно с тобой срочно увидеться и переговорить. Ты будешь на работе сегодня днем?

– Нет, я еще в отпуске.

– Жалко. Я думала заехать к тебе в обеденный перерыв и посидеть с тобой в каком-нибудь кафе.

– Давай лучше я приеду к вам, – предложила я Лере и, взглянув на часы, подумала, что до обеденного перерыва успею привести себя в порядок. Кроме того, у них есть где перекусить. Лера работала в агентстве по продаже недвижимости, которое арендовало несколько комнат в здании бывшего комплекса «Известия» на Пушкинской площади. Идеальное место для встреч – рядом полно различных кафе и ресторанов. Хотя в центр города мне придется добираться никак не меньше часа. Там всегда такие пробки! И это при том, что я сама живу на проспекте Мира.

– Ты хотя бы скажи мне, что случилось? – попросила я Леру. – Какие-нибудь неприятности?

– Слава богу, не у меня, – вздохнула она. – Но мне нужно с тобой посоветоваться. Очень срочно. В общем, в час дня буду ждать тебя внизу, в вестибюле. Успеешь приехать?

– Договорились. – Я положила трубку и подумала, что смогу еще немного поспать. До часу дня было еще так много времени.

Эти проклятые пробки в центре города меня просто достали. До Пушкинской площади я добиралась почти полтора часа. И это с проспекта Мира! Безобразие! И о чем только думают наши городские власти? Впрочем, о чем они думают, я как раз очень хорошо себе представляла. Один наш знакомый работает в городской мэрии. Ему пятьдесят пять, и последние тридцать лет место его трудовой деятельности как раз мэрия, которая раньше называлась горисполкомом. Вот такой «подвижник», ну просто герой труда. Тридцать с лишним лет отдал на «благо города». Я его помню с тех пор, когда была совсем еще девочкой. Тогда это был тихий, несчастный, забитый человек. Он – двоюродный брат мужа моей тети, в общем, очень дальний родственник, которого мы иногда встречали на днях рождения у сестры моей мамы. Видели бы вы этого человека! Всегда в одном и том же сером костюме, который уже лоснился. Он даже разговаривал негромко, словно опасался, что его громкая речь может привлечь внимание посторонних. И при этом представлялся исключительно Эдуардом Петровичем, хотя его настоящее имя Эдвард. Почему-то он опасался признаваться в том, что его звали немного по-другому. На работе он был заместителем председателя местного комитета, и над его скрупулезной придирчивостью потешался весь отдел. Женился Эдуард Петрович, когда ему было почти под сорок, на тихой вдове с маленьким ребенком. Как пошутил тогда мой отец, он решил, что и эту ответственную работу по созданию ребенка лучше переложить на плечи другого. У него был старый «Москвич», на котором он ездил на работу и возил свою семью в кино. Я помню его супругу и их маленького ребенка. Мальчик был тихий и очень послушный. Супруга тоже не бросалась в глаза – одно сплошное серое пятно. Воскресные поездки в кинотеатр были их приобщением к мировой культуре. Вот так они и жили до девяносто первого года.

А потом начались удивительные метаморфозы. У Эдуарда Петровича вдруг появились новые костюмы, сначала не очень хорошие и совсем ему не подходящие. Потом костюмы стали покупаться явно по фигуре. Он начал курить дорогие сигареты и… менять машины: «Москвич» – на «Волгу», «Волгу» – на «Ауди»… Сейчас у него была «БМВ» седьмой модели. Нужно было видеть, с какой частотой менялись часы на его руке. Нынешняя модель часов стоила никак не меньше двадцати тысяч долларов. И жена его стала лучше одеваться, и ей он тоже купил машину. Уже взрослый их мальчик учился в специальной школе. Однажды Эдуард Петрович пригласил нас в гости, и мы поразились его даче, которую он построил себе на Рублевском шоссе. Моя подруга Валерия сказала, что эта дача с землей стоит не меньше миллиона долларов. И это все