куда-нибудь, у него слишком много работы. Остаюсь только я… – закончила она многоточием, и Александр Юрьевич догадался, что именно он услышит. – А я никуда не уеду без твоего согласия, – закончила она.
Он снова взял ее за руку.
– Извини, кажется, я погорячился.
Она невесело усмехнулась. Но на этот раз не стала выдергивать руку.
– В последнее время ты горячишься чаще обычного.
– Да, нервы, – кивнул Александр Юрьевич, наблюдая за Тархановым. Тот о чем-то говорил со Стэннардом, поглядывая в их сторону.
Сукин сын, в который раз с ненавистью подумал Александр Юрьевич, подходя ближе.
Заметив его, Стэннард сделал широкий приглашающий жест.
– Мы говорили с мистером Тархановым о возможности более широкого участия ваших каналов и газет в наших программах, – пояснил американец. – Мы готовы каждый год принимать несколько ваших журналистов в Америке. Изучение американского опыта работы журналистики. Мне кажется, это будет весьма полезно для всех нас и поможет нам легче понимать друг друга.
Тарханов широко улыбнулся, и Александр Юрьевич, уже чувствуя, что не может сдержаться, вдруг сказал:
– Некоторые из нас уже неплохо переняли кое-какой американский опыт.
– Что вы хотите сказать? – не понял Стэннард.
– У нас даже практикуется физическое устранение конкурентов, – довольно громко сказал Александр Юрьевич, глядя прямо в глаза Тарханову. – Например, нанимаются бандиты, чтобы убрать неугодного руководителя канала. Или своего конкурента.
Американец заулыбался. Тарханов ощутимо вздрогнул и отвел глаза. Он знал. Теперь не было никаких сомнений. Он знал все. Это был он. Александр Юрьевич сжал кулаки. Американец хлопнул его по плечу.
– Но это не американский опыт работы, это скорее итальянский. «Коза ностра». Мы так давно не работаем.
Тарханов побледнел, но вымученно улыбался. Александр Юрьевич, чувствуя, что звереет, нервно добавил:
– Наши руководители каналов не придерживаются никаких моральных норм. Они нанимают профессиональных убийц, чтобы устроить свои дела.
При этих словах Тарханов не выдержал. Он изменился в лице и, пробормотав какие-то извинения, быстро отошел от них, направляясь к выходу и забыв даже о блондинке, пришедшей с ним на прием. Стэннард, перестав смеяться, удивленно посмотрел ему вслед.
– Что с ним случилось? – спросил американец.
– Наверно, голова разболелась, – ответил довольный этой сценой Александр Юрьевич и достал мобильный телефон.
К Стэннарду уже спешил министр культуры. Александр Юрьевич позвонил своему начальнику службы безопасности.
– Константин Гаврилович, – тихо сказал он, – вы были правы. Я только что в этом убедился. Обо всех его разговорах докладывайте мне. Я думаю, в ближайшие несколько минут он кому-нибудь позвонит.
– Вы ему все сказали? – тревожно спросил Константин Гаврилович. – Вы рассказали ему обо всем?
– Нет. Но он все понял. Слушайте его разговоры, он наверняка сейчас будет кому-нибудь звонить.
И, убрав телефон, Александр Юрьевич обернулся. Женя опять говорила с этим смазливым Занетти. И хотя она ему все объяснила, у него все-таки окончательно испортилось настроение.
В этот момент Тарханов, выскочивший из посольства, лихорадочно набирал номер известного ему телефона.
– Он все знает! – закричал Тарханов. – Он все знает. Наверно, опять этот проклятый журналист Кузнецов. Или его генерал.
– Не говори глупостей, – посоветовал ему собеседник, – приезжай ко мне, и мы все обговорим.
– Он мне все рассказал… – снова начал Тарханов.
– Хватит, – жестко прервал его собеседник. – Этот журналист действует не сам по себе. У него соответствующее поручение. Приезжай ко мне и поговорим.
Константин Гаврилович в это время сидел в ресторане с Наблюдателем. Им был заказан отдельный кабинет, и теперь они оба внимательно слушали магнитофонную запись разговора Графа и Тарханова.
– Мы ничего не знали, – угрюмо сказал Наблюдатель, – все эти гниды действовали без нашего согласия. И Граф, и Тит, и Родион Червяков. Они решили удариться в политику. Дурачки, думали таким образом защиту себе найти. Думали, что в политике честнее играют, чем в нашем деле.
– Вы видите, что они подвели и вас и нас, – убедительно сказал Константин Гаврилович. – Мы бы никогда не осмелились сделать с Титом то, о чем вы думаете. Просто хотели его немного попугать. А он взял и умер. Я думаю, эксперты-патологоанатомы могут установить, что мы его не трогали.
– Уже установили, – мрачно ответил Наблюдатель. – Но вы его трогали. Просто он сдох раньше. Поэтому я думаю, что сто кусков вы нам должны положить за беспокойство.
– А как насчет казино? Ваши люди нанесли огромный ущерб нашему другу? – спросил Константин Гаврилович.
– Это не наши люди, а шпана Графа. Если он останется жив, с него и спрашивайте, – предложил Наблюдатель, – он обманывал всех. И нас, и вас, и своих заказчиков.
– А как насчет киллера? Вы его отзовете?
– Зачем? – ухмыльнулся Наблюдатель. – Вот послушайте, здесь есть интересные места. Я специально сделал отдельные отрывки.
Он снова включил кассету.
«Извините, – раздался голос Графа, – ребятам указания давал насчет казино. Вся братва на ноги поднялась.
– Из-за вашего ублюдка, с которого сняли брюки? – Голос Тарханова. – Вечно вы перекладываете свою работу на плечи других».
– Вот видите, – сказал, улыбаясь, Наблюдатель, – этому типу не нравится, когда перекладывают свою работу на других. И вот еще послушайте. – Он снова нажал кнопку.
«Кто еще знает правду про казино? – гневно спрашивал Тарханов. – Я не имею в виду ваших кретинов, которые собираются выступать в роли Робин Гудов и мстить за своего убитого вора…»
– По-моему, достаточно, – сказал Наблюдатель, – этот типчик нас совсем не уважает. Значит, мы не будем перекладывать свою работу на других, а сами сделаем ее для него. Выступим, так сказать, в роли Робин Гудов, как он выразился.
– Это ваше дело, – пожал плечами Константин Гаврилович, – но учтите, что он очень известный человек. У вас могут быть неприятности.
– Это у вас могут быть неприятности, – ухмыльнулся бандит, – а у нас бывают убийства. Дырка в голове, и нет неприятностей. Словом, мы договорились. Сто кусков за беспокойство нашей братве, и мы расстаемся друзьями.
– И вы убираете своего киллера?
– Конечно, – кивнул Наблюдатель, – можете не сомневаться.
– Договорились, – также кивнул в знак согласия Константин Гаврилович.
Но, когда он вернулся к себе домой, его уже ждал сидевший там с несчастным видом Вихров.
– Что случилось? – спросил генерал.
– Вы знаете, кому он звонил? – вместо ответа спросил Вихров и назвал фамилию.
Константин Гаврилович осторожно сел на стул, сглотнул набежавшую слюну. И, вспомнив слова Наблюдателя, задумчиво сказал:
– Тем хуже для Тарханова. Он все равно уже обречен.
– Что? – спросил Вихров.
– Ничего. Ты никогда не слышал эту фамилию. И даже не знаешь, кто это такой. Ты меня понял?
