– Не совсем новая, – вздохнул Яков Абрамович, – нужно прекратить на нашем канале всякие упоминания о казино. Особенно забыть название «Серебряной салатницы». Вы меня понимаете?

– Отбой, значит, – улыбнулся Павел. – Сделаем. Я скажу, чтобы не трогали больше игорных заведений. Хотя немного обидно. Ребята побывали в их казино и сделали потрясающий репортаж скрытой камерой. Могла получиться очень интересная передача.

– Сотрите, – посоветовал Яков Абрамович.

– Может, оставим на время?

– Сотрите, – упрямо повторил Яков Абрамович, – никто не должен даже подумать о нашей связи с этим казино. Вы слышали, у них вчера были неприятности?

– Говорят, рядом с казино взорвался автомобиль. Мы давали об этом репортаж, – кивнул Павел.

– Вот-вот. Совсем не обязательно, чтобы наш канал связывали с этим казино. Пусть ваши корреспонденты сотрут передачу и забудут о том, что там побывали.

– Сделаем, – мрачно кивнул Павел. Как журналист, он всегда сожалел об упущенных возможностях. Но, как руководитель, понимал, что у каждого канала на телевидении должна быть собственная политика. И в эту внутреннюю политику канала он не имел права вмешиваться. Да и не хотел. Ему было комфортно на своем месте, а какие акценты придавать той или иной передаче, решал «мозговой трест» компании «Квант» в составе самого Александра Юрьевича, неизменной Жени и Якова Абрамовича. Причем последний умел трансформировать в конкретные формы любые пожелания Хозяина.

– Вчера один из ваших ведущих, – продолжал Яков Абрамович, – позволил себе не очень лестные высказывания в адрес уважаемых лиц.

– Курочкин? – улыбнулся Павел. – Он всегда так выступает. Резко и наотмашь. У него самый высокий рейтинг.

– Не нужно так резко, – вздохнул Яков Абрамович, – и тем более о банкирах. Они совсем не такие страшные, как кажется вашему Курочкину. Мы настроим против себя всех банкиров, а это реальная сила, с которой мы не можем не считаться. Пусть ругает сутенеров и коррумпированных чиновников. И пусть не трогает банкиров, так ему и передайте.

– У него сегодня потрясающая передача о «Паритет-банке». Мы нашли документы, которые неопровержимо свидетельствуют, что руководство банка, получив государственный заем, использовало его не по целевому назначению. Может получиться сенсационная передача.

– Именно поэтому я и приехал, – строго сказал Яков Абрамович, – отмените вашу передачу. Никаких сообщений о «Паритет-банке». Их президент уже звонил Александру Юрьевичу. Он видел анонсы вашей сегодняшней программы.

– Мы не можем ее отменить, – изумленно сказал Капустин, – уже прошло несколько анонсов. Передача должна начаться ровно в девятнадцать тридцать. Мы уже объявили о ней и даже предложили контактные телефоны для наших телезрителей.

– Покажите вместо этой передачи какой-нибудь фильм, – невозмутимо сказал Яков Абрамович.

– Что я скажу людям? – разозлился Капустин. – Как объясню нашим журналистам, нашим работникам об отмене передачи? Там как раз и говорилось о том, что руководство «Паритет-банка» часто прибегает к шантажу и подкупу. Вы хотите, чтобы люди перестали меня уважать? Я не могу отменить передачу.

Яков Абрамович слушал молча, словно все сказанное относилось не к нему. Он обладал редкой выдержкой и терпением. Павел никогда не видел его нервничающим или волнующимся. Дослушав до конца Капустина, Яков Абрамович закрыл лежащую перед ним папку и твердо сказал:

– Передачу все равно нужно отменить.

– Нет, – стукнул кулаком по столу Павел.

Выражение глаз его собеседника не оставляло ему никаких шансов. Он поднял трубку телефона.

– Я позвоню Александру Юрьевичу, – пригрозил Капустин.

– Это ваше право, – пожал плечами Яков Абрамович.

Капустин набрал номер телефона Александра Юрьевича. Поднявшая трубку Зина любезно соединила его с Хозяином.

– Добрый день, Александр Юрьевич, – начал Капустин, с легким презрением глядя на сидевшего перед ним человека, больше напоминавшего бухгалтера со своими вечными подсчетами и бумагами, чем творческого человека.

– Здравствуй, Паша, – лениво процедил Хозяин. В последние дни у него все время было плохое настроение.

– Я звоню вам по поводу нашей передачи, – торопливо начал Капустин, – у меня сейчас сидит Яков Абрамович, который предлагает отменить нашу вечернюю передачу о «Паритет-банке». Мы ведь с вами о ней договаривались. Курочкин подготовил очень интересный материал, который наверняка привлечет внимание телезрителей.

– Да, я помню, – подтвердил Александр Юрьевич, – мы договаривались. Но это было раньше. Ты сам знаешь, как на меня сейчас наехали. Кто-то пытался организовать мое убийство. Зачем нам еще ссориться с «Паритет-банком»? Мне звонили очень солидные люди, просили отменить.

– Но это невозможно, – убежденно сказал Павел, – уже прошли анонсы, все знают, что сегодня должна состояться передача. Что подумают люди? Что мы скажем нашим работникам? Вы подумали, что завтра напишут про нас газеты?

– Газеты напишут то, что мы им скажем, – рассудительно сказал Александр Юрьевич, – люди могут думать все, что им нравится. А если наши работники начнут возражать, ты можешь выбросить их на улицу. Пусть идут устраиваться на другие каналы, если их там ждут.

– А Курочкин? – попытался использовать свой последний шанс Павел. – Он ведь не поймет. Вы ведь его знаете.

– Ну и хрен с ним, – разозлился Александр Юрьевич, – не поймет, значит, вообще идиот. И ему не место на телевидении. Пусть идет работать куда-нибудь в другое место.

– Он талантливый журналист.

– А ты зачем там сидишь? – уже теряя всякий контроль, закричал Александр Юрьевич. – Ты и должен его убедить. Посоветуйся с Яковом Абрамовичем и решай эту проблему. Но передачу надо отменить. Я все сказал.

Он бросил трубку. Павел озадаченно взглянул на Якова Абрамовича.

– Вечно вы меня втягиваете в историю, – нервно сказал он.

– У вас остались деньги, которые вам сдавал Косенко? – вдруг спросил Яков Абрамович.

– Остались, – невесело подтвердил Капустин, – при чем тут они?

– Выплатите премию Курочкину за хорошую работу. Десять тысяч долларов. Это его вдохновит, – предложил Яков Абрамович.

– Вы с ума сошли? – разозлился Капустин. – Я буду предлагать взятку своему сотруднику? Да он меня потом уважать не будет.

– Будет. Обязательно будет. Он будет смотреть на вас, как на своего благодетеля. Ему как раз сейчас нужны деньги, чтобы сделать взнос за квартиру. Предложите ему деньги, и он сам снимет свою передачу, – настойчиво сказал Яков Абрамович.

– Получается, что «Паритет-банк» нас просто купил, – горько сказал Павел, – вы понимаете, в какое дерьмо вы меня макаете?

– Это уже лирика, – поднялся со стула Яков Абрамович, – а мы с вами делаем важное дело, Павел Николаевич. Не забывайте об этом.

Он вышел из кабинета, оставив его хозяина в горькой растерянности. Павел долго не мог прийти в себя. Он пытался успокоиться, ходил по кабинету, пил воду и наконец попросил позвать к себе Курочкина.

Олег Курочкин был молодым, двадцатипятилетним журналистом. Он сразу обратил на себя внимание своими яркими, запоминающимися репортажами. Его злые, ироничные, всегда точно бьющие в цель материалы были лучшими на телеканале СТВ, и Капустин высоко ценил молодого журналиста. Теперь, вызывая его к себе, он испытывал не просто чувство стыда. Ему было по-настоящему обидно и за передачу, сделанную Курочкиным. И за собственный канал, на котором могли твориться такие вещи. И за себя, который мог принимать подобные указания.