В комнату вошел высокий широкоплечий Тит. Он недовольно оглянулся по сторонам.

– Кто меня зовет? – грозно спросил он.

– Вас к телефону, – улыбнулся Антон. Он был гораздо ниже Тита.

– Кто это звонит? – спросил Тит, подходя к телефону. Краем глаза он заметил стоявших в углу двоих мужчин. Увидел и оценил два больших ящика, вполне годных для перевозки человеческих тел. Увидел лежавшую на столе трубку и стоявшего рядом с телефонным аппаратом незнакомца. Он сделал два шага по направлению к телефону. И вдруг заметил горевшую кнопку на аппарате, означавшую, что абонент давно отключился. Эта горящая кнопка решила все дело. Он с ревом перевернул столик, бросаясь к выходу.

– Засада! – заорал он. Но в дверях его уже ждали. Тит повернулся и увидел еще двоих, ринувшихся на него. Дальнейшее напоминало бой медведя с вцепившимися в него собаками. Он был сильным, очень сильным человеком. Но четверо молодых парней вцепились в него жесткой хваткой, не давая ему развернуться. Они катались по полу, сцепившись в один страшный клубок. Мелькали руки, ноги, головы, слышались крики и проклятия. Так продолжалось несколько секунд, пока пришедший в себя Антон не вмешался в эту драку, напоминавшую звериную грызню, и не ударил бандита рукояткой пистолета по голове.

Тит обмяк, его глаза вылезли из орбит, и он растянулся на полу без сознания. В комнату вошел встревоженный Ираклий.

– Что здесь происходит? – спросил он.

– Ничего, ничего, – успокоил его тяжело дышащий Антон, заслоняя тело поверженного бандита, – у нас все в порядке.

Ираклий повернулся и молча вышел из комнаты. Тита с огромным трудом уложили в ящик. Затем ящики вынесли из казино. Антон поправил пиджак и прошел в зал, где стоял, наблюдая за игроками в покер, Константин Гаврилович.

– Все в порядке, – шепнул он, проходя мимо.

Константин Гаврилович неторопливо двинулся за ним. Он прошел в операторскую, где его ждал хозяин казино.

– Вот и все, – сказал он, обращась к Курчадзе, – теперь мы вас покинем.

– А почему вас не было в комнате вместе с другими? – спросил Курчадзе.

– Значит, у вас и в этой комнате была камера? – спросил, улыбаясь, Константин Гаврилович. Он специально покинул комнату, сознавая, что предусмотрительный хозяин может заснять их операцию и потом шантажировать его этой записью.

– Нет, – сказал чуть покрасневший Курчадзе, понявший, что невольно выдал себя, – просто я видел вас в зале.

– Дайте мне запись, – попросил неприятным голосом гость, протягивая руку.

– Какую запись? – попытался сделать удивленное лицо Курчадзе.

– Запись, – повторил Константин Гаврилович.

Курчадзе понял, что лучше не спорить. Он повернулся к аппаратуре, нажал кнопку, достал кассету. Протянул ее своему непрошеному гостю.

– Надеюсь, вы не успели сделать копию, – усмехнулся Константин Гаврилович.

– Вы обещали решить проблему с его людьми, – напомнил Курчадзе.

– Посмотрите через пять минут в окно, – сказал на прощание Константин Гаврилович, положив кассету в карман.

– И не забудьте приструнить своих тележурналистов, – мрачно напомнил Курчадзе.

– О них мы не договаривались, – возразил Константин Гаврилович.

– Тогда верните кассету, – неожиданно храбро заявил Курчадзе. – Или мне позвать своих людей? О кассете мы тоже не договаривались.

– Вы смелый человек, – повернулся к нему Константин Гаврилович. – Действительно, о кассете мы не договаривались. Хорошо, с завтрашнего дня на нашем телеканале не будет ни одного плохого слова про ваше заведение. Можете поверить.

– До свидания, Константин Гаврилович, – кисло улыбнулся Курчадзе.

– Будьте здоровы! – Гость вышел из комнаты.

Он спокойно прошел по коридору, направляясь к выходу. В кармане пиджака у него лежала кассета. Он решил, что не стоит ее уничтожать. Если когда-нибудь ему нужно будет остановить Антона, то эта кассета будет отличным «поводком» для его слишком самостоятельного водителя.

Когда он ушел, хозяин казино вызвал к себе Ираклия.

– Ты вызывал двоих гостей из игровых залов?

– Да.

– Что потом с ними стало?

– Эти типы уложили их в ящики и унесли.

– Драки не было?

– Была.

– Кроме тебя, ее кто-нибудь слышал?

– Нет.

– Ты ничего не видел, Ираклий, – со значением сказал Курчадзе. – Ты меня понимаешь? Ты ничего не видел и не слышал.

Вышедший из казино Константин Гаврилович подошел к машине, спросил у Антона:

– Как дела?

– Нормально. Оба у нас.

– А с его машиной?

– Сейчас все будет в порядке, – усмехнулся Антон, – можете не беспокоиться.

Один из его людей, достав из автомобиля гранатомет, прошел за угол. Машина, в которой приехал Тит, стояла на самом видном месте, словно нарочно предназначенная в качестве мишени для ночной стрельбы. Бандиты не загоняли свой «Мерседес» на стоянку, они предпочитали останавливаться рядом.

Гранатометчик был бывшим боевым офицером и умел обращаться с такими штуковинами. Он деловито вставил гранату, прицелился…

– Надеюсь, ты все понял? – спрашивал в этот момент у Ираклия его хозяин. – Ты ведь мой земляк, а я не хочу, чтобы тебя убили за твой болтливый язык.

– Я все понял, батоно Георгий, – кивнул Ираклий. – Я ничего не видел и ничего не слышал.

В этот момент за окном грохнул взрыв и мгновенно вспыхнуло пламя. Георгий Курчадзе повернулся к окну, увидел горящий «Мерседес».

– Нужно вызвать пожарных, – бросился к окну Ираклий.

– Не нужно, – устало сказал Георгий, – не нужно. Там все в порядке. Ты этого тоже не видел и не слышал.

Хорошо, что они хотя бы сдержали свое слово, с удовлетворением подумал он, глядя на пылавший за окном автомобиль с телохранителями Тита.

Это была встреча двух одиноких людей. Когда в основе сближения лежит не чувство страсти, любви или взаимной выгоды. А лишь стремление уйти от своего одиночества, не оставаться наедине со своими мыслями и проблемами. Оба были достаточно взрослыми людьми и хорошо понимали состояние друг друга. Но вместе с тем они испытывали радость от притяжения друг к другу.

Они сидели на кровати, глядя в глаза друг другу. Она взяла одеяло, прикрывая тела обоих, достала из сумочки сигареты.

– Как странно, – сказала она, и это были первые слова, которые она произнесла здесь, – ты не куришь, а я курю. Обычно бывает наоборот.

– В последнее время это как раз закономерность, – мягко возразил он, – мужчины больше думают о своем здоровье, а женщины, попытавшиеся добиться с ними равноправия, ощущают сильные стрессы. По- моему, все правильно.

Она усмехнулась.

– Ты еще и женоненавистник, – покачала головой Елена. – Тебе никто не говорил, что ты странно