— Какая?

— Отмель является специфическим оборонительным рубежом, на котором можно проводить большую часть своего времени, находясь под водой. На земле его обычно атакуют амфибии. Он может не быть чудовищем, охотящимся ночью.

Она мгновение подумала, затем сказала, что вскоре мы выберемся из болота и станет получше.

Я вынужденно согласился.

Как говорят знающие люди, самое темное время наступает перед рассветом. Это, как и большинство вещей, о которых «говорят», дьявольская ложь. Перед рассветом небо начинает постепенно получать освещение из-за эффекта преломления света в атмосфере. Часы перед нашим первым рассветом на Наксосе казались даже более светлыми от факта, что в облаках были просветы. Дождь ослабел и появились звезды.

Я и в самом деле проснулся, словно для того, чтобы проверить все это. Я был уже готов очнуться от дремы, когда наступила ночь из-за крайней десинхронизации между природными событиями и искусственным днем-ночью на борту 'Земного Духа', который сохранялся и на «Ариадне». Ночь на Наксосе была разделена на десять земных часов. Я привык всегда спать до семи (я мог бы ложиться и после семи, если бы не опасался ночных кошмаров). Следовательно, я проснулся за час до рассвета, и загляделся на яркие звезды, чей свет просачивался сквозь щели в 'лодочной кабинке'.

Я хорошо все видел, это казалось самой естественной в мире вещью.

Когда я двинулся, лодка накренилась и Ангелина проснулась. Можно сказать, она была готова вскочить в любую минуту, ее рука инстинктивно легла на ружье, лежащее у меня на коленях.

— Что случилось? — прошептала она. По крайней мере, это звучало как шепот. Я слышал слова и этого было достаточно, чтобы удовлетворить ее.

Я не стал включать фонарик, просто положил ладонь на ее едва видимую руку, успокаивая.

— Ничего серьезного, — произнес спокойно. — Осмотрись. Подожди пока.

Мне стало неловко, что я говорю как Везенков. Но сказанное ее удовлетворило.

После минутного размышления, во время которого я сосредоточился на вещах практических, прежде всего человеческого сосуществования, почти забыв о традициях галантности, я передал ружье ей, прикладом вперед. Взамен оставил себе сигнальный пистолет. В нем было только два заряда, но грохот был чудовищным, не многие пугаются ружейных выстрелов, но яркой вспышкой можно обратить в бегство кого угодно, включая и тиранозавра.

Я был осторожен и не опускал ноги в воду, когда выбирался на берег. Никаких признаков моего длинношеего приятеля не было. Я постоял в тени ближайшего дерева совершенно спокойно в ожидании, пока не успокоюсь на все сто процентов, возвращая себе уверенность и бдительность. Звезды были все так же ярки, много ярче тех, что мы видим с Земли. Сеть веток, которая протянулась от ствола дерева как раз над моей головой, бросая причудливую паутину очертаний звезд на поверхности, как ореол, окружающий район темноты.

После шести или семи минут, я прошел через паутину решетчатых теней и начал двигаться через густой пролесок так спокойно, как мог.

Что-то размером с небольшую свинью, жирное и длинноногое, метнулось прочь с моей дороги по направлению к воде. Я принял это существо за крупную лягушку, хотя и не смог разглядеть ее отчетливо. Что-то еще вырвалось прямо из-под моих ног, и я тотчас ощутил зубы, вцепившиеся в искусственную кожу сапога. Но безногое существо всего лишь желало убраться с моего пути.

На всякий случай я попытался ступать более осторожно.

Посредине участка открытого пространства лежала область поверхности, где растительность была не столь буйной и запутанной. По крайней мере она выглядела почти плоской. Я направился туда, демонстрируя, таким образом, опасности разведки. Я не побеспокоился спросить себя, почему это выглядело плоским. Ответ же получил тогда, когда достиг этого места и правой ногой ступил на него. Это вовсе не была твердь, это был участок воды.

Я вскрикнул и попытался откинуться на спину, но потерял равновесие. Если бы озерцо было глубоким, я кувыркнулся бы вперед и полностью ушел бы под воду. Но на счастье мои ноги коснулись дна, я тут же вцепился рукой в траву, а левой ногой оперся о заросший травой берег.

Затем, что-то вцепилось мне в ноги, сжав их вместе, и я понял, что попал в беду. Первым делом я попытался разнять эту хватку, но не сумел даже двинуть ногами. Тогда меня начали тащить под воду и я оказался перед перспективой окунуться в грязь, беспомощно пытаясь сохранить равновесие, в то время как что-то продолжало тащить меня к себе.

Мне нельзя было стрелять из пистолета вниз из опасения, что это повредит мне больше, чем напавшей твари, поэтому я нацелился в небо и надавил на спусковой крючок. Выстрел взметнул вверх яркую желтую искру, затем распустился красным огненным цветком, опалив весь остров адским огнем.

По крайней мере вы понимаете, что на это дьявольское пламя отреагировали местные обитатели. Мой мозг сосредоточился на других вещах и обстоятельства не оставляли мне достаточно времени для регистрации окружающих, но я все же разглядел с полдюжины неуклюжих созданий, представлявших из себя помесь бычьей лягушки и черепахи. В траве образовывались извилистые полосы, когда они убегали на своих неловких перепончатых ногах. Я увидел еще что-то краем глаза… что-то, что двигалось несравненно быстрее и гораздо более непринужденно. Не могу с уверенностью утверждать было ли у него две или четыре ноги, но оно не ползло… оно бежало. Я слышал шлепанье, точно местные хозяева возвращались в свои воображаемые замки, конечно, находившиеся ниже уровня воды.

Ничего воображаемого, тем не менее, не было в штуковине, вцепившейся мне в ноги. Самым неприятным было то, что вспышка красного света не произвела на него впечатления. Я уже собирался закричать, зовя на помощь, когда на краю провала показалась Ангелина с оружием наготове. Я указал на поверхность в метре передо мной, в том направлении, куда меня тащила эта тварь.

— Пару выстрелов туда, — попросил ее.

Ангелина выстрелила и я мгновенно почувствовал облегчение. Хватка на моих лодыжках ослабла и вода забилась, как казалось, дюжиной молотящих щупалец. Я отполз и посветил фонариком, который держал в левой руке. Точно корчащиеся руки захватывали листья на поверхности, мы видели — неистовое бурление воды усиливалось.

— Смертельное ранение, — прокомментировал я. Точное определение, конечно, существо мертво.

— Идем назад? — спросила она тоном, подразумевающим, что мне не следует сидеть здесь.

— Нам, ученым, нельзя позволять себе пугаться обычных опасностей, стал внушать я ей.

— Конечно, — согласилась она, — но ты дойдешь назад до лодки?

— Да, черт побери, — ответил я. — Вернемся утром посмотреть, что же это было.

Мы вернулись как только забрезжил ранний утренний свет, взглянуть на то, что можно было еще увидеть. Озерцо все еще бурлило и было окрашено в специфический молочно-розовый цвет. Я использовал искусанное весло, чтобы вытащить существо. У него было двенадцать щупалец, каждое почти полутораметровой длины, и сложное тело, бывшее очень мягким и, вероятно, способное изменяться.

— Можно назвать это головоногим или анемоном подземного моря? спросил я. Это было не ясно.

— У этих существ красная кровь, как и у нас с тобой, предположительно сказала она.

— Да, — согласился я. — Беспозвоночные и напоминают позвоночных. Нет гемоглобина, но имеется что-то, заменяющее его. Замечательное химическое постоянство, если я правильно помню.

Она погрузила руку в молочно-розовый суп, словно испытывая строение желе.

— Тогда что-же это за гадость с кровью? Просачивающаяся протоплазма?

Я не знал и отвернулся в сторону, исследуя все, что не заметил во время ночной драмы. Я заметил его метрах в двадцати в стороне. Одно из крупных, раздутых созданий, которое не могло хорошо двигаться. Оно было, конечно, мертвым. Я приблизился, заинтересованный, погибло ли оно от потрясения, вызванного неожиданным светом.

Причина смерти была совершенно очевидной и значительно более примечательной. Существо было пригвождено к грунту, нанизано на древко из тонкого куска дерева, которого, возможно, ночью не было. Я вытащил древко и увидел, что было сделано. Пика пронзила лягушкообразное существо через шею.