наружу. Все покрывал толстенный слой пыли, от нар не осталось и следа. Сквозь вентиляционные окошки сочился мутный свет, воняло кошачьим дерьмом.

– Это и есть твоя родина? – с иронией спросил Игорь.

– Ничего не понимаю, – озадаченно ответил Салим. – Там должно быть по-другому.

– Мы остались на месте, – сказал Игорь, первым сообразивший что к чему. – Вот и колонны эти две те же самые. И трубы такие же. Только люди куда-то подевались.

В подвале царила странная тишина, которой раньше не бывало даже ночью, когда все спали. Игорь вдруг понял, в чем дело – тогда в трубах журчала вода, было слышно движение лифта, доносились звуки снаружи. Теперь этого не было.

Ему вдруг захотелось говорить шепотом.

– Что здесь произошло? – спросил он.

– Сейчас, погоди, – понизив голос, ответил Салим и вернулся в аппарат.

С минуту его не было. Потом до Игоря донесся сдавленный возглас.

– Блият!

Салим выглянул и поманил Игоря рукой. Лицо его было искажено яростью.

Когда Игорь вошел, Салим сначала закрыл за ним дверь, а потом приблизил к нему свое рябое, в оспинах лицо. Его глаза за сильными линзами казались большими, как у осьминога.

– Что ты наделал, ишак? – прошипел он.

– Сам ишак! – ответил Игорь. – Что ты сказал, то я и сделал.

– Я тебе какой рычаг велел дернуть?

– Левый.

– А ты какой дернул? Смотри сюда!

Игорь посмотрел. Вниз глядел правый рычаг. Он смутился.

– Хрен его знает, как это вышло, – промямлил он. – Наверное, когда эти уроды начали отжимать дверь ломом, я и ошибся.

– Ты право-лево различаешь? – издевательским тоном спросил Салим. – Или тебе надо говорить «сено-солома»?

– Себе говори! – отрезал Игорь. – Что я, курсы управления твоей фигней проходил, что ли? Язву бы лучше вовремя лечил, тогда и рычаг бы правильный сам опустил.

Салим ничего не ответил – Игорь был прав. Теперь его лицо выражало полную растерянность от случившегося.

– Дернул меня шайтан с тобой связаться! – опять забормотал он. – Ведь чувствовал же, что не надо. Выставить бы тебя сразу из подвала, и все! Ты всегда был каким-то непредсказуемым, даже когда учились еще. Никогда нельзя было знать, чего от тебя ожидать. Таким ты и остался, только еще хуже стал.

– Заткнись! – посоветовал ему Игорь, которому надоело слушать причитания приятеля. – Ну дернул не тот рычаг – и что? Что случилось-то? Облава сгинула – чего еще надо?

– Что случилось? – взвился Салим. – Ровным счетом ничего, если только не считать, что я не знаю, где мы находимся, – вот что!

– Как где? – удивился Игорь. – В Москве, конечно. Нужно выйти и осмотреться. Кстати, и еды купить заодно. Что-то я проголодался.

– Если и в Москве, то не в той, – мрачно сказал Салим.

Было в его голосе что-то такое, что заставило Игоря этому поверить, хотя он и не знал, какая еще бывает Москва. Но все равно ему стало немного не по себе.

– Слушай, – сказал он нарочито грубо, – шел бы ты в задницу со своими загадками! Давай, колись уже, что это за аппарат, и расскажи по-человечески, что случилось.

Салим некоторое время смотрел на него, потом открыл дверь и молча вышел наружу.

– Ты куда?

Он не ответил. Было слышно, как он открывает какие-то дверки в обшивке, заглядывает туда и тихо матерится. Потом он вернулся. Игорю показалось, что он расстроен еще больше, чем прежде, и одновременно напуган. Он ждал.

– Вообще-то, мне запрещено рассказывать посторонним об этом устройстве, – наконец выдавил из себя Салим, – но теперь уже деваться некуда.

Из его путаного и сбивчивого рассказа Игорь узнал, что после окончания института Салима распределили не в Душанбинский аэропорт, как тот ему сказал, а в закрытый НИИ при урановом комбинате. НИИ работал над проектом ускоренной транспортировки уранового концентрата. Он сотрудничал еще с двумя десятками закрытых контор, разбросанных по всему Союзу. Как водится в таких случаях, каждый из них выполнял только свою узкую часть работы и общей картины не было ни у кого. Все нити сходились к куратору – засекреченному академику Петру Ильичу Шаповалову, крупнейшему авторитету в этой области, который и был главным конструктором.

Под его начало и попал работать Салим, молодой подающий надежды инженер, которому все преподаватели в институте прочили большое будущее в науке.

Работа над проектом продвигалась успешно, и он был уже близок к завершению, но тут Союз вдруг развалился или же его развалили – кто теперь разберет? – и все встало намертво. Финансирование прекратилось, связи оборвались, оказалось, что никому ничего не нужно. Все стали торговать китайским барахлом. Потом у них началась гражданская война.

Казалось, проект не будет завершен никогда. Академик Шаповалов, бывший уже в весьма преклонном возрасте, не пережил краха дела всей своей жизни и вскоре умер. Его сотрудники вернулись в Россию и разбрелись кто куда, от Тюмени до Кавказа.

Салим остался, потому что был местным. Отличавшийся врожденным упрямством, он продолжал ходить на работу в почти безлюдный НИИ, получал символическую зарплату и ковырялся в аппарате. За несколько лет ценой напряженного упорного труда ему удалось довести дело до конца. Многого он не понимал, потому что академик Шаповалов унес главные ноу-хау в могилу. Не по злому умыслу, а просто в силу царившего в то время всеобщего бардака и разброда. Поэтому аппарат получился не таким, каким его задумал главный конструктор, а сильно упрощенным, с урезанными возможностями. Он мог перемещаться только до Москвы и обратно. Попросту говоря, он разбирал на молекулы все, что находилось у него внутри в одном месте и собирал в другом. Перемещение длилось не более десяти минут. Это было сопоставимо со скоростью движения письма по электронной почте.

Салим торжествовал. Он сгонял на аппарате в Москву и обратно и убедился, что тот действует. Многолетний труд был завершен. Он доказал, что кое-чего стоит в науке. Но отчитываться о завершении работ не спешил, логично полагая, что заплатят ему совсем немного, а аппарат заберут. Надо было обдумать, как его использовать с максимальной эффективностью.

Применение аппарату нашлось неожиданно. Племянник засобирался в Москву, где ему пообещали работу дворника. Денег на билет не хватало, и он пришел одолжить у Салима. У того с деньгами тоже было не очень, и он решил отвезти племянника на аппарате бесплатно, пусть только он купит бензин в оба конца. Племянник спросил, а не возьмет ли он еще и его приятелей. Салим подумал и согласился. Но с них он уже взял половину цены билета на поезд.

– Так с тех пор я и вожу дворников в Москву, – сказал он, вздохнув. – Туда и обратно. Только уже за полную цену железной дороги. Но со скоростью самолета.

Игорь был поражен услышанным.

– Как называется аппарат? – спросил он.

– УТ «Сигма-1»

– Что значит УТ?

– Устройство транспортировочное.

– Давно ты этим занимаешься?

– Уже несколько лет, – признался тот.

– Много рейсов в неделю?

– Пара как минимум.

– Ты, наверное, преуспеваешь?

Салим скромно потупился.