уйдя в себя. Но это только казалось. Достаточно было сесть напротив любого из них и посмотреть этому старику в глаза, и тогда та страшная разрушительная энергия, которой они служили столько лет и которая была основой их жизни, питая их ненависть, могла ясно читаться в еще вспыхивающих временами глазах, тлевших, словно угольки после большого пожара. Но угольки опасные и непредсказуемые. Они говорили по-английски, как обычные туристы.

— Давно мечтал с вами познакомиться, господин Биксби, — негромко говорил Чернов, — я столько слышал о вас лестного. Даже помню, мы стояли друг против друга в Берлине, когда меняли наших разведчиков. Но вы тогда находились на расстоянии ста метров, и я плохо разглядел выражение вашего лица.

— У меня было подобное ощущение, мистер Чернов, — сразу ответил Биксби, — хотя мне удалось разглядеть выражение вашего лица. Тогда у моего помощника был неплохой бинокль.

— Я помню только, в тот момент вы смотрели не на меня.

— В вашем пальто стоял ваш помощник? — спросил Биксби.

— А вы тогда об этом догадались?

— Я подумал об этом, ведь ваше лицо было самой большой тайной в разведке Западной группы войск.

— А вы вместо себя подсунули в форме своего заместителя. И я даже не стал его разглядывать, зная, что вы выше ростом, — улыбнулся Чернов, — но мне было хорошо известно, что вы рядом.

Оба улыбались друг другу, словно старые воспоминания были единственным утешением их старости.

— Признаюсь, я был очень удивлен, узнав, что вас отозвали из резерва, — признался Биксби, — мне казалось, что вам уже столько лет.

— У вашей разведки были проблемы потруднее. У нас ведь нет таких налоговых инспекторов, как у вас. И мне не нужно заполнять декларацию о доходах, — сразу ответил Чернов.

— Вы хорошо знаете американский образ жизни, мистер Чернов.

— Как и вы — российский, господин Биксби. Оба снова мило улыбнулись друг другу.

— У нас все готово, — сказал Биксби, — в этот раз мы снова разрешили мерзавцу Эррере набрать свой очередной экипаж. Должен вам признаться, коллега, что общение с ним не доставляет никакого удовольствия. Он просто настоящее чудовище, ради денег готовое удавить любого члена своей команды.

— Не мы его использовали, — пожал плечами Чернов, — в данном случае это ваша идея.

— Да, он лучший контрабандист по своему побережью. И в случае его смерти никто не будет о нем сожалеть. Американские суды сразу трех наших штатов выдали санкцию на его арест. По нему давно соскучился электрический стул или газовая камера. Но мы решили разрешить ему этот последний рейс.

— Это мудрое решение. В любом случае мы ничего не теряем. Наш связной, Мануэль, сидит в Коста- Рике и ждет условного сигнала.

— Вы учитываете тот факт, что среди команды Эрреры могут оказаться и кубинские разведчики?

Чернов усмехнулся, допил свое пиво и поставил стакан на стол.

— Мы решили исходить из того, что вся команда Луиса Эрреры может состоять из кубинских разведчиков, — ответил генерал, — поэтому мы не доверяем ни Эррере, ни его людям. Им нужно будет только войти в территориальные воды Кубы. Остальное не их дело.

— Хорошо, — одобрительно сказал Биксби, — а вы уверены, что у вас все получится?

— Полную уверенность никто дать не может, но думаю, что все пройдет нормально.

— Мы много раз пытались это сделать, мистер Чернов, но все было безрезультатно. Его слишком хорошо охраняют.

— Именно поэтому я думаю, что в этот раз все получится. Мы могли бы поручить подобное дело кому-нибудь из наших осведомителей на Кубе, но кубинцев знают, и не хуже нашего. Нужно признаться, что разведка достаточно эффективна, а контрразведка просто работает на максимальную отдачу. Вам такое должно быть знакомо. До недавнего времени и в нашей стране было нелегко работать.

— В тотальных обществах вообще контроль более строгий, — кивнул Биксби.

— Можно подумать, что ваш ФБР менее эффективен, — сразу огрызнулся Чернов.

— Во всяком случае, он не имеет таких возможностей, какие имел ваш КГБ в годы Андропова. Тогда ведь долг каждого советского человека был доносить на своего соседа. У нас несколько иное понятие демократии.

— Какой демократии, Пол, — язвительно осведомился Чернов, — или вы тоже верите в сказку, что Кеннеди застрелил идиот-одиночка Освальд? И что его брата потом тоже случайно застрелили?

— Не будем об этом, — предложил полковник, — давайте лучше еще раз уточним наши позиции. Должен вам признаться, коллега, что разработанная вами операция вызывает у меня некоторое беспокойство.

— Вы сомневаетесь в моей квалификации?

— Что вы, генерал. Вы попортили в свое время столько крови всем западным спецслужбам, что по вашим операциям может быть составлен даже справочник идеального разведчика. Я не об этом. Но каким образом вы собираетесь добраться до Фиделя? И даже точно знаете число. Это ведь невозможно.

— Спасибо за комплименты. Пол, хотя, думаю, ты тоже не был ангелом в те годы. Но поверь, что мы сумели просчитать все возможные варианты и пришли к единственному. Я давно думал о такой операции. Это, если хочешь, моя последняя героическая симфония. Тут я обязан себя показать. Мы должны всем доказать. Пол, чего стоит старая гвардия. Кстати, мы давно должны перейти на «ты», хотя в твоем языке такого понятия нет. Но будем считать, что я подсознательно перешел на «ты».

— В русском языке такое понятие есть, — негромко сказал по-русски Биксби, — поэтому я тебя хорошо понимаю, Сергей.

— Всегда подозревал, что ты знаешь русский язык, — кивнул Чернов, — хотя ты успешно скрывал это столько лет.

— Сколько языков ты знаешь? — спросил вдруг Биксби. — И не говори, что только английский язык. Кажется, еще три или четыре?

— Можно подумать, ты знаешь меньше. Когда ты в Португалии устраивал свои встречи, все принимали тебя за местного, португальца.

Оба весело улыбнулись друг другу.

— Послушай, Сергей, — сказал Биксби, — я не спрашиваю тебя о подробностях твоего плана. Да ты мне все равно не скажешь. Хоть мог бы и сказать, можешь поверить, что я не продам твой план кубинцам, это точно. Но объясни мне, каким образом ты уберешь Фиделя именно третьего июня. Именно третьего. Почему ты так уверен в этой дате?

— Увидишь, — загадочно сказал Чернов, — третьего июня Фиделя Кастро не станет. Это я тебе обещаю. И точно третьего июня. Поэтому катер Эрреры должен подойти к Кубе в ночь со второго на третье.

— А кубинские пограничники? Что будет, если они вмешаются?

— Они не вмешаются. Внешняя сторона — ваше дело. Пограничные катера американских морских сил должны быть совсем рядом, чтобы высадить в случае чего для поддержки сразу несколько отрядов кубинских эмигрантов. Но это потом. Главное для нас — катер Эрреры. Он должен подойти к Гаване ночью третьего июня. Все остальное — твоя работа, Пол.

— Не знаю, что ты задумал, но почему-то я тебе верю, Сергей, ты всегда был таким осторожным, умел все просчитать. Будем считать, что и на этот раз ты все просчитал.

— Если мы будем действовать синхронно, то да. Я принес карту побережья. Здесь отмечены все их минные поля, пограничные отряды, все районы прочесывания. Я наметил вам лучшие маршруты. Постарайтесь придерживаться моего плана, без лишней самостоятельности. Это в данном случае только навредит делу.

— Спасибо, — Биксби взял карту, — никогда не думал получить такой подарок, — признался он, — даже не верю, что его получил. В свое время за такую карту мы могли бы выложить миллионы долларов. И никто бы нам ее не дал. Ощущение такое, что я уже победил.

— Это пока только ощущение. В любом случае будьте осторожны. Они могут внести какие-нибудь