ненадежных банков. А вот героям бизнеса запросто сходят с рук любые ошибки, бездарно потраченные средства, безответственные инвестиционные операции, да и обыкновенное мошенничество. За всё это будем платить мы. Прямо или косвенно. Либо за наших налоговых поступлений, либо за счет того, что инфляция, сопровождающая массовый вброс государственных средств в экономику, обесценит наши сбережения.

Нас утешают тем, что деньги, отданные на спасение банков и компаний, окажут позитивное воздействие на хозяйственную жизнь. Корпорации смогут расплачиваться по взаимным долгам и обязательствам друг с другом, а это предотвратит новую волну банкротств. На тактическом уровне всё верно. Нынешняя частичная стабилизация как раз и является итогом того, что в мировую экономику уже вкачали два триллиона долларов. Однако результаты первой серии антикризисных мер позволяют понять, что получится, если повторять их снова и снова.

Спад производства не прекратится. Безработица растет, производства закрываются. Глубинные причины депрессии закачиванием денег в финансовые корпорации не будут не только устранены, но даже затронуты. Хуже того, отдавая средства корпорациям, которые показали свою неэффективность, поддерживая и воспроизводя структуры, непосредственно виновные в развитии кризиса, правительства всего мира рискуют скорее ухудшить положение. Если эти люди не смогли эффективно распорядиться собственными средствами, то откуда уверенность, что они найдут лучшее употребление казенным?

Главная проблема, однако, не в том, кому сколько дали денег, а в том, какую стратегию единодушно выбирают правительства всего мира. Всё-таки желательно определиться. Раз вы за свободный рынок, то пусть все, кто совершил ошибки, обанкротятся. Никакой государственной поддержки, никаких субсидий для частного бизнеса. Если вы за государственное вмешательство, то прекратите треп о свободе торговли, священной частной собственности и конкуренции.

Правители всего мира объединились, чтобы поддержать стратегию, соединяющую самые отвратительные черты рыночного капитализма с самыми неэффективными формами государственного регулирования. Но это не просто эклектичное сочетание двух подходов, а определенный социальный, классовый выбор. Сегодня мы имеем конкуренцию и рынок труда для рядовых работников, зато государственную защиту, протекционизм и регулирование для крупного бизнеса. Социализм наступает, но это социализм исключительно для и в интересах капиталистов. А пролетариям остается жить при капитализме со всеми его ужасами, которые воплощаются в жизнь в полном соответствии с описанием их канонами старой советской пропаганды.

Пятнадцать лет назад во время одной дискуссии в Восточной Европе кто-то из защитников свободного рынка, исчерпав все аргументы, просто воззвал к авторитету власти - если все правительства мира приняли именно такую политику, как могут они быть неправы? «Могут, - возразил мой английский коллега, куда менее зараженный чинопочитанием, нежели восточноевропейские либералы. - Запросто могут. Такое в истории на каждом шагу случается».

Если бы подобная дискуссия происходила сегодня, то он ответил бы, вероятно, по-другому. Они проводят такую политику потому, что они все, сообща - против нас. Против большинства.

Специально для «Евразийского Дома»

Леонид Смирнов

Как и следовало ожидать, одними из первых жертв экономического кризиса стали работающие пенсионеры. Ранее многие и на пенсии продолжали трудиться в своих конторах, некоторые нашли себе уютные «вахтерские каморки». Сегодня эта система жизни рушится.

По данным Департамента социальной защиты населения Москвы, в первом квартале 2009 года в столице было уволено около 11 тысяч работающих пенсионеров. Это вычисляется просто: именно столько пенсионеров обратилось в собес за «лужковскими надбавками», подтвердив, что они из работающих превратились в неработающих. Реальное число уволенных могло быть и больше: наверняка кто-то из пенсионеров совмещал получение столичной надбавки с «нелегальным» приработками. Да и нелегальным это занятие никто из обывателей не считал.

Много это или мало: 11 тысяч сокращенных? Москва - город огромный, современный и «великовозрастный»: к настоящему времени в ней сложилась довольно устойчивая пропорция: 2 миллиона неработающих пенсионеров плюс 600 тысяч их работающих товарищей по пенсии. Если исходить из этого, то работы лишилось что-то около 3% работающих пенсионеров. Но ведь лиха беда начало.

По данным наиболее «молодого» департамента столичного правительства - Департамента труда и занятости - среди увольняемых в Москве работников 54% составляют женщины, а каждый пятый - пенсионер. «Да, среди тех работников, которые сейчас высвобождаются, чуть более 20% - это пенсионеры, и еще 8,7% - люди предпенсионного возраста», - подтвердил «Росбалту» пресс-секретарь Департамента труда и занятости Москвы Андрей Гринберг.

Понятие «предпенсионного возраста» не везде трактуется одинаково: сам департамент относит сюда лишь два предпенсионных года, но многие предприятия заносят в эту категорию пять лет, предшествующих пенсионному возрасту, то есть, 55 лет для мужчин и 50 - для женщин. Впрочем, суть одна.

Однако, если увольнения людей предпенсионного возраста признаются серьезной проблемой, то к работающим пенсионерам подход несколько иной, а серьезно защищать считают нужным интересы пенсионеров неработающих.

«Это мало еще! Мы надеялись, что пенсионеров среди увольняемых будет треть, - несколько ошарашил Гринберг корреспондента «Росбалта». - Надо освобождать рабочие места для молодых». По словам Андрея Гринберга, по всей Европе тяжелейшей проблемой считается молодежная безработица, и во имя «будущего европейских народов» пожилых работников просят подвинуться. В европейских странах, особенно в Англии и Германии, широко практикуется досрочный выход на пенсию. У нас же он практикуется «весьма узко»: только за два года до пенсионного возраста, и только в том случае, если вас уволили, и вы встали в очередь на бирже труда, где вам не нашли подходящей работы.

Но ведь у нас и пенсионный возраст гораздо ниже европейского? «Да, в России пенсионный возраст чересчур низок, - отметил Гринберг. - Но что делать: наш народ категорически против его повышения. Я как-то осмелился поднять этот вопрос в прямом эфире «Русской службы новостей», - так меня чуть не съели радиослушатели! Хорошо, что я от них далеко находился».

Депутат Мосгордумы, председатель комиссии по социально-трудовым отношениям и занятости Михаил Антонцев подтвердил «Росбалту»: «Сокращение рабочей силы в городе идет даже в большем объеме, нежели прирост официальной безработицы. Иногородние работники и пенсионеры ведь не имеют права вставать в очередь на биржу труда».

«Закон не позволяет пенсионера уволить «в приоритетном порядке», из-за возраста, - рассказал депутат Антонцев. - Но, как свидетельствуют факты, происходит именно это. На каждом предприятии идет речь о том, кто нужнее для производства. Другое дело, что на многих производствах именно пожилые работники имеют драгоценную квалификацию и опыт. А в некоторых конторах 70-80-летние сотрудники, которые там проработали десятки лет, оставались на должностях каких-нибудь «консультанта». Вот их теперь нередко и сокращают».

Михаил Антонцев также отдает приоритет защите интересов неработающего пенсионера. Как напомнил депутат, сегодня в Москве ни один пенсионер на покое не получает меньше 6 тыс. 800 рублей в месяц. Из этой суммы пенсии, федеральная часть составляет лишь 3,5 - 4 тыс. рублей. Вот их и получает пенсионер работающий (если он не обманывает городскую казну). А остальное неработающему доплачивает Москва, причем размер столичной надбавки скоро будет повышаться. То есть те из пенсионеров, кто работает на низкооплачиваемых должностях (вроде библиотекаря), при сокращении почти ничего не теряют в своих небольших деньгах. А кто-то теряет пару тысяч, зато обретает возможность наконец отдохнуть или, допустим, с внуками посидеть.

Свой взгляд на проблему имеет известный политолог, директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий. «Если говорить именно о производстве - не о том, что у нас бизнесом