— Здесь его допрашивать нельзя — крики могут услышать. Надо уйти подальше. На улицу выходить мы не можем, придется уходить по крышам.

Ли быстро снял с парня его одежду, крепко связал этой одеждой его руки и ноги и засунул ему в рот его же собственные носки. Все происходящее показалось мне нереальным, как будто я сплю и вижу сон.

— Быстрее, — скомандовал Ли и с кошачьей ловкостью буквально взлетел на крышу небольшого домика. Мы перебирались по крышам, стараясь производить как можно меньше шума, но это было трудно, так как старые крытые железом или черепицей крыши трещали, хрустели и звенели под ногами. Из дворов нас облаивали собаки. Потом мы спустились с крыш и понесли пленника через какие-то дворы.

Я был слишком возбужден, чтобы хорошо соображать, но еще на крыше понял, что парень притворяется, что он без сознания. Когда мы его роняли, его тело слегка напрягалось, чтобы смягчить удар.

Я тогда сказал Ли:

— Мне кажется, он приходит в себя, может быть, его еще раз долбануть?

— Не надо, — ответил тот, — я нажал ему на нужную точку, и он сейчас не причинит нам хлопот.

Такая уверенность Ли мне показалась немного странной, но я не стал возражать.

В конце концов. Ли выбрал безлюдное место и приказал мне остановиться и положить пленника на землю.

— Сейчас мы будем его допрашивать, — сказал он.

Ли приподнял парня за плечи, посадил спиной к стене и ногтем надавил на точку у него под носом. Парень застонал и открыл глаза. Ли вынул носки у него изо рта и, предупредив, что прикончит его, если тот попытается закричать, начал задавать вопросы, выясняя, кто он, откуда и кто его послал следить за нами.

Пленник молчал, злобно глядя на Ли, и время от времени с выражением крайнего презрения сплевывал на землю.

Ли повернулся ко мне.

— Ты должен заставить его говорить. По-моему, пора применить пытку, — сказал он.

Я улыбнулся и ответил:

— Это твой человек.

— Почему ты так решил?

— Это очевидно. Ты предлагаешь мне пытать его, вместо того чтобы делать это самому. Два раза ты не позволил мне ударить его, а теперь ждешь от меня каких-то действий. Если тебе очень хочется — давай я долбану его головой о стену.

— Будем считать, что ты выдержал это испытание, — сказал Ли. — Ты угадал. Это действительно мой человек.

Он быстро развязал пленника, одновременно укоряя его за то, что тот был недостаточно ловок. Парень оделся, молча поклонился Ли и ушел.

— Зачем ты это сделал? — спросил я. — Ведь парень мог здорово пострадать?

— Не волнуйся, он достаточно крепок, чтобы выдержать твои удары. Ты нуждался в подобном уроке, потому что только в критической ситуации человек может сломать свои внутренние барьеры.

— Какие барьеры?

— Во-первых, ты преодолел страх перед схваткой с неведомым и сильным противником. Победив в этой схватке, ты приобрел уверенность в себе. Но, что гораздо важнее, ты сумел разрушить стереотип законопослушного гражданина. Обычный человек часто даже в смертельно опасной для него ситуации не может преодолеть себя и начать действовать против закона, против общепринятых норм морали или религиозных догм. Внутренний неконтролируемый страх нарушить какие-то запреты лишает его самостоятельности и делает слабым и пассивным. Такой человек будет ждать помощи от милиции, полиции, закона или Бога. Он будет думать о том, что на свете существует высшая справедливость, что добро должно победить зло и надеяться на что-то, но только не на себя. Именно поэтому он упускает возможность дать восторжествовать справедливости.

Воин жизни не может позволить себе роскоши быть слабым и подчиняться бессмысленным установкам. Он следует законам общества, в котором живет, если ему позволяют обстоятельства, и нарушает законы, когда обстоятельства к этому вынуждают… например, спасая собственную жизнь.

Мы почти дошли до моего дома, когда Ли сказал:

— В субботу мы поедем на перевал, и ты увидишь, как тренируются ученики одного из моих братьев.

— У тебя здесь есть братья? — спросил я.

— Братьями я называю тех, кто следует по тому же пути, что и я, — сказал Ли.

На следующее утро я вышел из дома и направился к автобусной остановке, чтобы доехать до института. Мельком я заметил какого-то человека, который показался мне странным, и у меня возникло подозрение, что он следит за мной.

— Продолжаются вчерашние игры, — подумал я и решил получше разглядеть своего преследователя и убедиться, что не ошибаюсь. Я ускорил шаг, потом побежал. Обернувшись, я увидел, что человек бежит за мной. Я резко свернул на боковую улицу, по которой почти никто не ходит, кроме тех, кто живет на ней, и пошел медленным шагом. На середине улицы я сделал вид, что уронил ключи, и, поднимая их, незаметно посмотрел назад.

Мой преследователь стоял на углу, прикуривая сигарету и нарочито не смотря в мою сторону. В этот раз мне удалось его хорошо разглядеть, и я сразу понял, что к Ли он не имеет никакого отношения. Во- первых, я сомневался, что ученики Ли или его братья стали бы курить, во-вторых, он был европейцем, но главное, что меня убедило, — это выражение его лица. У него было лицо типичного уголовника. Оно было немного туповатое и злобное. Одет он был обычно и довольно неряшливо — в куртку неприятного коричневатого цвета.

Я медленно проследовал по улице до поворота, повернул направо и бросился бежать, сворачивая в переулки и пересекая дворы. В одном из двориков я затаился и, выглянув, увидел, как мой преследователь мечется по улице, разыскивая меня. Подождав некоторое время и убедившись, что он окончательно потерял надежду отыскать меня, я пошел в институт.

Поскольку до субботы я не должен был встретиться с Ли, на ночь я решил остаться в общежитии института. Я был в своей комнате, когда дверь резко распахнулась, и в комнату вошли двое. В одном из них я узнал человека, следившего за мной утром. Второй был выше ростом и более массивным, с угрюмым неприятным лицом.

— Что вам нужно? — спросил я.

— Мы принадлежим к обществу Черного дракона, — торжественно сказал тот, кто следил за мной. — Говорят, в Крыму ты один из лучших специалистов по рукопашному бою. Наше общество выбрало тебя, чтобы ты тренировал нас.

— А чем занимается общество Черного дракона? — поинтересовался я.

— Об этом ты узнаешь в свое время, — отрезал он.

— Мы бьем ментов, — с нехорошей усмешкой произнес высокий.

В его устах «бьем» прозвучало как «убиваем».

— Не думаю, что смогу тренировать вас, — сказал я. — Я слишком сильно загружен и не смогу выбрать время.

— Ты сможешь выбрать время, — жестко произнес первый. — Общество Черного дракона жестоко мстит тем, кто противится ему. Вначале мы проверим, достоин ли ты тренировать нас, и для этого ты должен будешь выдержать схватку с нашими лучшими бойцами. Назначь время и место поединка.

Мне стало не по себе. Перспектива вступить в конфликт с бандой психопатов, сдвинутых на боевых искусствах, основательно меня напутала. Чтобы прояснить ситуацию, я предложил:

— Может быть, подеремся прямо здесь?

— Нет, это может привлечь внимание, — сказал первый. — Мы не хотим рисковать. Назначай место и время, но не позднее завтрашнего дня.

Я предложил встретиться завтра вечером около могилы Болгарева, расположенной в парке