такие судьи были у «цеховиков» в бывшем Советском Союзе. Троица авторитетов, которые разрешали все вопросы между «цеховиками» и бандитами. Говорят, что недавно избрали нового «верховного судью». Но кто он, узнать невозможно. Это как у масонов — кто главный, не узнаешь, пока не доберешься до самого верха. А попасть туда невозможно. Только догадки.

— Можешь назвать имя?

— Вы его знаете. Но доказать невозможно. В Москве есть несколько очень известных людей — деятелей искусства, коммерсантов, людей политики, которые не только имеют тесные связи с криминальным миром, но и возглавляют некоторые кланы. А насчет «верховного судьи»… Вся Москва считает, что это Рашковский. Хотя говорят об этом шепотом.

— Что ты о нем думаешь?

— Я предпочитаю о нем не думать. У меня и своих проблем хватает. Если вы позвали меня для того, чтобы внедриться к Рашковскому, то этот цирковой трюк не для меня. В его окружение мне все равно не пробиться. Там людей проверяют годами, а круг его друзей вы знаете. Если вы сделаете меня премьер- министром или хотя бы министром внутренних дел, возможно, тогда он захочет со мной разговаривать, но, если вы поставите меня даже на свое место, я не смогу проникнуть в его дом дальше ограды.

— У тебя появилось нездоровое чувство юмора, — пробормотал Игорь Николаевич, — я сам прекрасно понимаю сложность такого задания. Никто не предлагает тебе внедряться к Рашковскому. С твоей «блатной» биографией это вообще нереально. У нас с тобой совсем другие планы. Дело в том, что недавно была предпринята попытка убрать Рашковского. Ты наверняка об этом слышал. Засада ждала на шоссе. По счастливой случайности его не было в машине, но во время нападения тяжело ранили его дочь.

— Об этом вся Москва знает. Честно говоря, я не завидую нападавшим. Кто бы это ни сделал, он очень рисковал. Говорят, что люди Рашковского отлавливают их по всей Москве. Я слышал, что одного из нападавших увезли даже из внутренней тюрьмы ФСБ.

— Это неправда, — поморщился генерал, — его прятали на конспиративной квартире, откуда люди Рашковского его действительно похитили. Учитывая, что они не убили дежуривших офицеров ФСБ, мы можем предположить, что это сделали люди Фомичева, который работает на Рашковского. Нам с трудом удалось достать его фотографию, — генерал достал снимок, передал Цапову. — Алексей Форин, — представил его генерал. — Полагаю, что его давно нет в живых. Но у нас появились некоторые сомнения. Мы выяснили, что он был осведомителем военной контрразведки. И был связан с неким Федором Суходоловым, — Игорь Николаевич достал вторую фотографию. — Так вот, — не выдерживая театральной паузы, произнес генерал, — Суходолова убили как раз в тот вечер, когда выкрали Форина. Интересное совпадение…

— Вы думаете, что его убрали сотрудники ФСБ?

— Мы в этом уверены. Дело в том, что Форина странно арестовали. В контрразведке объясняют, что он обратился в больницу и таким образом его удалось вычислить. Мы проверяли, Форин действительно обращался в больницу. Но в журнале регистраций отмечено время, когда это случилось. А еще утром у нас была шифрограмма, что он уже арестован. Это, конечно, небольшой прокол, но он был. Второй — его возможное сотрудничество с ФСБ. Почему нужно было прятать бандита на конспиративной квартире? А это было именно так только в том случае, если он сотрудничает с ФСБ. И, наконец, поспешное решение о ликвидации Суходолова. Если тут работали люди Рашковского, они бы похитили Суходолова, но не стали бы его убирать.

— Да, — согласился Цапов, — им было важно выйти на заказчиков нападения.

— Вот видишь, — хмуро заметил Игорь Николаевич, — нам не нравятся все эти игры вокруг Рашковского. Мы тоже задействовали свою агентуру, но ничего о нападении на кортеж Рашковского узнать не могли. Однако это еще не самое главное.

Генерал помолчал. Затем неожиданно достал из кармана включенный скремблер. Он опасался, что и здесь его могут прослушать. Поднявшись, генерал подошел к стоявшему в углу старенькому телевизору и включил его на полную мощность. Затем вернулся к столу.

Цапов терпеливо ждал. Игорь Николаевич достал несколько листков бумаги и протянул их Цапову. После чего, поднявшись, начал громко говорить:

— Мы считаем, что Рашковский, безусловно, преступник, и у ФСБ могут быть свои методы расследования. Поэтому мы не хотим им мешать. Твоя задача узнать все в отношении Рашковского…

Цапов понял, что генерал говорит для тех, кто может их подслушать, невзирая на скремблер и работающий телевизор. Современная техника позволяла считывать информацию даже по колебаниям оконных стекол, не говоря уже о проникновении непосредственно в квартиру с других уровней дома, в котором происходила встреча.

Именно поэтому подполковник начал читать бумаги, почти не слушая своего собеседника. Сообщение его ошеломило. Игорь Николаевич принес для него абсолютно секретное донесение сотрудников МВД из отдела надзора за внутренней безопасностью. В документе указывалось, что офицер МВД, работавший в управлении кадров, был возвращен на работу после ухода на пенсию. Офицера считали осведомителем контрразведки. Если ФСБ имела свою агентуру в МВД, то и в руководстве МВД знали о подобных «кротах», умело их вычисляя. В сообщении говорилось, что инфаркт пенсионера мог наступить в силу ряда внешних причин, уже имелся запрос на эксгумацию трупа. Далее — акт эксгумации. Экспертиза подтверждала, что паралич дыхательных путей вызван приемом лекарства, состав которого имеется на вооружении в органах ФСБ. Далее следовал подробный анализ лекарства, найденного в теле убитого.

Цапов взглянул на генерала. Тот кивнул и подошел к столу. Достав ручку, взял чистый лист бумаги. И размашисто, своим крупным почерком написал несколько фраз: «Погибший знал о том, что мы интересовались Рашковским. Очевидно, он успел об этом сообщить. Думаю, что Рашковским интересуются и в ФСБ. Они могли спланировать операцию уничтожения „верховного судьи“. Тогда получается, что этот пенсионер им сильно помешал». «Откуда он знал? — написал в ответ Цапов и, немного подумав, добавил второй вопрос: — Что он знал?»

Генерал прочел, нахмурился. Затем, задержав ручку в воздухе, подчеркнул написанную им первую фразу, поставив три жирные черты под словом «интересовались». «Вы готовите свою операцию?» — написал еще один вопрос Цапов.

Игорь Николаевич пожал плечами. Он не хотел говорить, но Цапов понял его без слов. «Ты должен узнать, кто и почему напал на Рашковского. Нам это очень важно», — написал генерал и вслух сказал:

— И вообще, я думаю, что покушением может заниматься ФСБ. Тем более что среди нападавших был и их бывший осведомитель. А тебе нужно проверить связи этого Рашковского. Мы до сих пор не уверены, что он и есть «верховный судья», которого мы так долго ищем.

Генерал сгреб все бумаги. И каждую методично разорвал на мелкие клочки. Затем достал зажигалку, щелкнул. Пламя набросилось на бумагу, превращая ее в пепел. Генерал аккуратно смел его в кучку, пересыпал в целлофановый пакет и, пройдя в туалет, высыпал пепел в унитаз.

— Я все понимаю, — сказал Цапов, — когда я могу получить нужные документы?

— Сейчас, — ответил генерал, — они лежат у меня в машине. Все, что нам удалось найти на Рашковского.

— Ясно. — Цапов подумал, что впервые в жизни он будет действовать не только против бандитов, но и, возможно, против такой мощной структуры, как ФСБ. Очевидно, генерал тоже подумал об этом.

— Трудно тебе будет, Костя, — вдруг сказал он, — и я ничем тебе помочь не смогу. Сам понимаешь… Если попадешь в воронку, должен выбираться сам. Выплывешь — хорошо. Не выплывешь — никто не поможет. Я думаю, ты это понимаешь?

Цапов молчал. Он уже просчитывал возможные варианты своего поведения. Впереди была самая сложная операция в его жизни.

Ровно без пяти минут десять Марина вошла в приемную Леонида Дмитриевича Кудлина. И ровно в