подстрекаемые беглым вождем северных варваров, переправились через Боспор Киммерийский и атаковали форпосты Пантикапея. Пантикапейский топарх Архимед Папанойозос, муж некогда доблестный, но теперь, в виду старости, предпочитающий покой и тишину трудностям военного житья, покинул полис, возложив заботы по обороне на своего племянника Архелая, юношу, подававшего большие надежды, но весьма горячего нравом. Сам же топарх отъехал в столицу Нового Феодоро — Мангуп, где собрались главы Киммерийской Конфедерации с целью подготовиться к отражению диких кочевников…
Хан Аспарух Димитров взъехал на курган, окинул взором холмистое предгорье и привычно перекрестился на видневшуюся вдалеке мечеть. Снизу по склону шибко подскакал на запыленной лошади раис Батбай Вазов и, торопливо перекрестившись на ту же мечеть, пал с коня на четвереньки:
— О, великий эльтебер! Они подходят.
Вдали над разбитым шоссе Ростов-Армавир клубилось облако пыли, поднятое повозками хохлов.
— В набег или на ярмарку? — вслух подумал хан…
…Сизый кизячный дым медленно поднимался к потолку, свиваясь кольцами, вытягиваясь прядями, тихо выскальзывал в отверстие в крыше юрты. Хан Аспарух Димитров деловито наполнил четыре круглые костяные чаши бренди из пузатой бутылки.
— Ну, будем здоровы! — сказал он, поднимая свою чашу.
— Будэмо, будэмо! — откликнулся гетман Богдан-Титомир Подхмельницкий.
— Бисмилла рахмана рахим… — пробормотал сеид-мулла Кубрат Стойчков и важно перекрестил напиток.
Гетман взял по чаше в каждую руку и лихо выплеснул «Слънчев бряг» в обе глотки.
— А-а-ах! — довольно крякнул Богдан.
— Кхе-кхе, ну и пакость! — закашлялся Титомир. — И как вы это пьете?..
— Так что за дело у почтенного гетмана к бедному эльтеберу Кабардинской Булгарии? — пропустив мимо ушей риторический вопрос, спросил Аспарух.
— Дело у нас такое… — начал Титомир.
— Погано дiло, эльтебер. Вбили нас… — сходу выложил Богдан, перебивая брата.
Сеид-мулла Стойчков выпростал из-под чалмы ухо, придвинулся поближе и приготовился слушать, тихо пощелкивая гагатовыми четками. Язычки пламени, пробегавшие по кизячным лепешкам, отражались в массивном наперсном кресте и внимательных черных глазах сеид-муллы…
— …Тiльки побачь, Кiммерiйска Конхведерацiя з пiвдня, москали з пiвнiчьчя — що тут зробишь?.. — Богдан печально сморкнулся в шелковый шлык папахи.
— Вот мы к тебе и подались. Выручай! А то наши хохлы совсем раскисли. Все шаровары слезами промочили…
— Цить, хорватьска харя! Ще не вмерла Украiна! — зарычал Богдан.
— Не хорватская, а сербская! — обиделся Титомир. — Я к этим латинянам — хорватам отношения не имею. А что Украина не вмерла — тебе виднее, ты ж у нас щирый хохол!
— Н-н-да, дела-а… — протянул хан Аспарух, разливая остатки «Слънчева бряга» в оправленные серебром черепа своих предшественников. — Говорил же вам — не суйтесь в Крым! И артиллерия, и минные поля, и вал… Только дурак полезет через Перешеек…
Дверной полог откинулся, и раис Батбай Вазов, высоко задирая ноги, чтобы не задеть за порог — это считалось дурной приметой — вошел в юрту. Он быстро перекрестился на шамаил,[70] висящий над входом, упал на колени и мягко утопил лоб в пушистом ковре:
— О, великий эльтебер! Караван пришел. Ханьцы просят принять их…
…Хан Аспарух Димитров, солидно выпятив перехваченный золотым поясом живот, сидел на подаренном гетманом белоснежном восьминогом полесском жеребце. Позади толпилась свита, сидели на подушках жены. Хохлы, возглавляемые двухголовым гетманом, сбились в кучу в сторонке. Из-за спин чубатых «лыцарей» осторожно выглядывал долговязый бородатый немец в стальной каске и с «Железным Крестом» в петлице выцветшего бархатного камзола. Он поминутно доставал из кармана тирольских штанов блокнот и что-то быстро писал в нем, громко скрипя фломастером по пергаменту. Из-за юрт выбегали эльтеберовы нукеры, волоча дребезжащие мешки со стрелянными гильзами, приготовленными для обмена на патроны.
Ханьские купцы степенно приблизились к эльтеберу, вежливо поклонились, и старший что-то бойко зачирикал на своем языке. Стоявший слева от него ханец, почтительно прикрывая рот ладонями, переводил:
— Сын Неба, владыка Поднебесной, товарищ Император Сяо, повелитель Китайской Народной Империи — чье царствование да продлится тысячу лет! — послал нас, своих ничтожных слуг с торговым караваном в Западные Страны. Он пожаловал тебе, о могучий Бо-Ляо-ван, скромные подарки…
Проворные ханьцы тем временем потрошили тюки и коробки, раздавали: эльтеберу — автомат Калашникова с лакированным прикладом, обвитым тонкой резьбы драконом и сплошь покрытым иероглифами, женам — зеленые и лиловые пуховики, вельможам — коробки патронов с золочеными и серебреными пулями. Кое-что перепало и гетману — быстро сориентировавшись, ханьский караван-баши преподнес «отважному Хэ-Хо-шаньюю» коробку памперсов белого шелка — ручной работы, с вышитым изображением Великого Юя, победителя наводнений. Прочим хохлам досталось по паре термосов и по бутылке рисовой водки.
…Поздно вечером упившиеся ханжой и кумысом малороссы учинили безобразную драку с ханьцами и заезжими варяжскими купцами…
ЭПИЛОГ
…Земли обеих Америк разделены на четыре неравные части. Наибольшей из них являются владения Индейского Всеплеменного Союза, простирающиеся от Огненной до Баффиновой Земли. В пустынных просторах Амазонии они граничат с теократической республикой Самбадрома, по гребню Скалистых гор — с королевством Вамп, столица которого, город Лос Вампирос — поистине прекраснейший город Тихоокеанского побережья, превосходящий своим величием даже Нуэва Театиуакан, резиденцию Сапа Кечуа. Но самой протяженной и, вне всякого сомнения, самой беспокойной границей Индейского Всеплеменного Союза является его восточная граница проходящая по Миссисипи, Великим Озерам и реке Святого Лаврентия. Что находится к востоку от нее — дополнительно не знает никто. Сами разговоры об этих землях есть жесточайшее табу для любого индейца. Собственно граница представляет собой сплошной ряд тотемных столбов, относящихся один от другого не более чем на 2 фута. У каждого десятого столба постоянно дежурит опытный шаман, регулярно совершающий ритуальные танцы…
ЧУДОВИЩНЫЕ УБИЙСТВА ПРОДОЛЖАЮТСЯ!
Сегодня днем на Бруклинском мосту знаменитой бандой «Ghost Busters» был убит почетный гражданин Нью-Йорка, лауреат Мерлиновской премии, выдающийся ум нашей эпохи сэр Гозэр Месопотамский. Он подвергся нападению в тот момент, когда был отвлечен разговором с группой журналистов, среди которых оказался подлый предатель, известный под кличкой Лизун. Пытавшийся прикрыть сэра Гозэра собой сержант полиции Джордж И. Голем доставлен в госпиталь Полицейской Академии в состоянии полного паралича вследствие спекания его тела. Сэр Гозэр получил четыре протонных заряда и скончался на месте. Это уже двенадцатое убийство на этой неделе, а ведь еще только четверг. Создается впечатление, что шеф полиции Нью-Йорка достопочтенный Тень О. Гамлета занят не борьбой с терроризирующей город «Бруклинской четверкой», а воспоминаниями о своем монархическом прошлом. Пора господину мэру обратить внимание на деятельность своих подчиненных, если его еще интересует мнение избирателей.
Вообще, проблема преступности на Побережье тесно связана с проблемой интеграции протоплазменных форм жизни. Нашумевшая дискуссия по этой проблеме достаточно хорошо известна широкой публике (в свое время «N.Y.E.T.» печатала серию репортажей с заседаний Дискуссионной
