Цифры умопомрачительные. Они развенчивают миф об успешном развитии капитализма. Но поскольку их «откопала» левая газета «Борьба», то веры им нет. Так прореагировали демократические читатели моей книги 'Россия в стратегическом капкане'. Что ж. Попробуем обратиться к другим источникам.
Процветающая Россия до 'большевиков'
Для начала, в качестве примера, приведу гимн развитию России до «большевиков», воспетый на страницах толстой монографии Хеллера и Некрича.[3] Со ссылкой на французского экономиста Эдмонда Тэри, они рассказывают: за пятилетний период 1908–1912 гг. производство угля увеличилось на 79,3 % по сравнению с предыдущим пятилетием, железа — на 24,8 %, стали и производства металла — на 45,9 %. С 1900 по 1913 гг. продукция тяжелой промышленности увеличилась на 74,1 % даже при учете инфляции. Сеть железных дорог увеличилась с 24 тыс. км в 1890 г. до 61 тыс. км в 1915 г. (р.15). 'Промышленный прогресс помог сократить зависимость России от иностранного капитала' (р.15), — не удержались отметить авторы. И не случайно, поскольку это — весьма больная тема. Дело в том, что степень зависимости от иностранного капитала определяла поведение царизма внутри страны и на международной арене. Поэтому демократы и прокапиталисты пытаются доказать, что иностранная зависимость хотя и была, но не столь значительна, чтобы оказывать большое влияние на поведение правящего лагеря.
Хеллер и Некрич в этой связи «ловят» советских авторов на противоречиях. Так, они пишут, что в учебнике 'История СССР. Эпоха социализма' (М., 1975, с. 16) сказано о 'специфическом весе' иностранного капитала, который достигал к 1914 г. 47 % российской экономики, а в другом источнике — Л.М. Спирин. 'Классы и партии в гражданской войне в России' (М., 1968, с.36), иностранные инвестиции составляли около 'одной трети всех инвестиций' (р.15–16). Чтобы углубить тезис о небольшой зависимости, авторы, ссылаясь на английского писателя Нормана Стоуна ('Восточный фронт.1914–1917'. Лондон, 1975, с.18) пишут, что перед первой мировой войной иностранные инвестиции упали с 50 % в период 1904–1905 гг. до 12,5 % в 1913 г. (р.16).
Честно говоря, у меня не было желания перепроверить указанные источники. Но опытный читатель сразу обнаружит фальсификацию в терминах: зависимость от иностранного капитала не равна зависимости от иностранных инвестиций. В первом случае капитал может распространяться, в том числе и на банковскую сферу, во втором случае имеются в виду только инвестиции в промышленность. Но поскольку для простого читателя разницы нет, на что и рассчитывали авторы (а может быть, действительно они и сами не различали эти термины), то дело сделано.
Большое значение авторы придают факту вывоза зерна, как свидетельству процветания царской России. Цифры: с 1908 по 1912 гг. урожай пшеницы вырос на 37,5 % по сравнению с предыдущей пятилеткой, ржи — на 2,4 %, ячменя — на 62,2 %, овса — на 20,9 % кукурузы — на 44,8 % (р.16). В хорошие урожайные годы — 1909 г. и 1910 г. — экспорт пшеницы достигал 40 % мирового экспорта пшеницы. Даже в плохие годы — 1908 г. и 1912 г. — он достигал 11,5 % (р.16).
Я еще вернусь к этой теме. А пока еще цифры.
Указывают на успехи в образовании. В 1908 г. был принят закон об обязательном начальном образовании. Расходы правительства на образование увеличились между 1902 г. и 1912 г. на 216,2 %. В 1915 г. 51 % всех детей от 8 до 11 лет посещали школу, а 68 % новобранцев умели читать и писать (там же).
Затем авторы, со ссылкой на советских авторов, пишут, что когда началась война (которая для всех оказалась почему-то неожиданной), поражение российской армии происходило из-за плохого генералитета, правительства, вооружений и т. д., тем не менее, промышленность продолжала развиваться (1913 г.= 100 %, 1914 — 101,2, 1915 — 113,7, 1916 — 121,5 %) (р.21).
Несмотря на всю эту динамику, революция произошла: из-за плохого царского правительства, оппозиционных партий, затем нерешительности Временного правительства, и, конечно, из-за большевиков. Другими словами, экономика капитализма развивалась хорошо, но началась война, и правительство не смогло справиться ни с войной, ни с революциями. Такой вариант описаний событий является одним из самых распространенных как на Западе, так и в национал-буржуазной литературе современной России. Причем, в ней, естественно, не анализируется социально-политическое положение ни рабочих, ни крестьян. Смакование личной жизни царя и его семьи для таких аналитиков представляется более интересным.
На самом деле, все приведенные цифры могут иметь какой-то смысл только при сравнении с другими основными странами, игравшими ключевые роли в мировой политике. Речь идет о пятерке государств Европы (Великобритания, Германия, Франция, Австро-Венгрия и Италия) и США, определявших структуру и динамику международных отношений в начале XX века. Моя задача как раз и заключается в том, чтобы выяснить, как мы «смотрелись» на фоне названных государств, т. е. определить для начала место, а затем и роль России в мировой политике, которая в то время фактически была сконцентрирована на Европе.
Развитие капитализма в России до 1917 г.
При решении поставленной задачи любой автор сразу же сталкивается с трудностями статистического характера. В те времена отсутствовала наука под названием сравнительная статистика (по-ученому, компаративистика), а значит и единая сравнительная методология. Поэтому сравнению подвергались не так много макропоказателей, причем в сводных таблицах обычно отсутствовала Россия. И дело не только в плохой статистической базе в самой России. Как утверждает современный специалист по сравнительному анализу В. А. Мельянцев, 'Проблемы экономического развития России столь сложны и, как это ни парадоксально, столь недостаточно разработаны в аспекте практических измерений динамики роста, что требуют ряда специальных исследований'.[4]
В правоте данного суждения мне пришлось убедиться на собственном опыте после перелопачивания массы статистических материалов того периода. И все же кое-что удалось собрать из западных и советско/российских источников. Между прочим, немало данных я почерпнул из ленинских 'Тетрадей по империализму', в которых собрана наиболее полная статистическая фактура по всем основным странам мира, часть которой была им использована в его знаменитой работе 'Империализм, как высшая стадия капитализма'. (В скобках отмечу, что настоящие марксисты вообще любят статистику в отличие от буржуазных политологов, предпочитающих словеса). И хотя собранный мной статистический материал все же неполный, однако, он, надеюсь, поможет ответить на вопросы, которые я намеревался проанализировать в данной главе.
Итак, с цифрами не спорят. А они утверждают, что Россия действительно после 1861 г. (освобождения крестьян) начала выходить из феодального застоя, а с начала 80-х годов прошлого века бурно входить в капитализм. Динамику демонстрировали все отрасли промышленности, внешняя торговля и даже в какой-то степени наша постоянная боль — сельское хозяйство. В этой связи приводят массу впечатляющих цифр. Есть смысл их напомнить.
Англичанин Дж. Гренвил, автор толстенной книги 'История мира в двадцатом столетии'[5] воспроизводит такой ряд показателей (см. Таблицу 1).
