– Если он умер, то наплевать ему на этот колпак, даже если он и кварцевый…
Реакция была фантастической. Олег вскочил с койки, как дикая кошка, прыгнул на меня и закричал:
– Ложь! Я здесь ни при чем! И еще неизвестно, может быть, он и жив! Или, по крайней мере,
Я торопливо встал и начал одеваться. «Может быть, сбегать за доктором?» Олег часто дышал, его лицо перекосилось, как от нестерпимой боли.
– Послушай, парень, успокойся, расскажи, что с тобой. Может быть, я смогу тебе чем-нибудь помочь…
Он внезапно обмяк.
– И все же во всем виноват я…
Это прозвучало, как окончательный приговор, не подлежащий пересмотру. Мы сели рядом, и я положил руку на его вздрагивающее плечо.
– Ну, ну же, давай, рассказывай, – попросил я как можно мягче.
После долгой паузы он начал совсем шепотом.
– Все началось с движений вдоль оси «эф»…
– Вдоль оси?
– Ну да… Это было последнее открытие профессора. Ось «эф», может, слыхали?
– От Вирейского я слышал про разные оси – ось «та», ось «икс», ось без названия, а об «эф» не слышал.
– Это потрясающее открытие. Буква «эф» – это значит «Форма».
– Форма? Непонятно.
– Каждое физическое тело имеет форму.
– Да.
– И эта форма может быть разной.
– Ясно.
– Форму можно менять.
– И это понятно.
– Многообразие всех форм одного и того же тела образует плотное непрерывное множество или еще одно измерение, в котором может существовать физическое тело…
– Это уже менее понятно.
Олег посмотрел на меня с сожалением.
– Представьте себе железный куб определенной массы.
– Представляю…
– А теперь представьте себе, что вы нашли способ из этого куска железа лепить все, что угодно, как из пластилина… Масса остается одна и та же, железо одно и то же, а форме вы можете придавать любое значение…
– Значение? – удивился я.
– Да. Вдоль оси «эф» каждой форме будет соответствовать своя точка, своя координата…
«Типично вирейские штучки. Мнимая ось!»
– Очередная абстракция? – усмехнулся я.
– Ничего подобного! Прибор был построен и выдержал испытания… В стеклянный колпак помещается любое тело. Отсутствие энергетического поля соответствует началу координат. Дальше вы начинаете перемещать тело вдоль оси «эф». Для этого нужно изменять энергосодержание поля и его структуру. Тело на ваших глазах медленно меняется…
Я начал смутно догадываться, о чем он говорил.
– Деформироваться, вроде как пластилин между пальцами?
– Совершенно верно! Каждому энергосодержанию соответствует своя деформация или точка на оси…
Вдруг я все понял!
– Гениально! Последовательно перемещая, как вы говорите, тело вдоль оси «эф», вы можете получить из него все, что можно получить, я имею в виду любые формы?
– Вот именно!
– Из железного куба можете получить шар, эллипсоид, кольцо, ведро, колесо, проволоку, все-все, при одной и той же массе материала?
– Совершенно точно!
– Так это же…
– Вот именно! – прервал меня Олег, и его глаза засветились. – Когда мы первый раз все это увидели, мы думали, что сойдем с ума, до того это было невероятно. Представляете, профессор медленно вращал лимб с делениями, соответствующими координатам «эф», и на ваших глазах помещенное в колпак тело изгибалось, сжималось, вытягивалось, сворачивалось в клубок, расползалось в тонкий лист, в общем, вело себя, как живое. Все, что можно себе представить, плавно переходило одно в другое, и это было сказочное зрелище…
– Потрясающе! – воскликнул я.
– Но и это еще не все! Самое интересное происходило в критических точках…
– Что это за точки?
– При очень большом энергосодержании тело вытягивалось в тончайшую нить, рассыпалось в порошок, а затем…
– Что?
– Затем превращалось в жидкость, расплавлялось и, наконец, испарялось… Ведь это тоже формы… Жидкость и газ…
– Здорово! – восхищенно прошептал я, представляя, что, имея такую машину, можно раз и навсегда отказаться от всяких станков и приспособлений и делать из любого материала все, что угодно. Просто поставь лимб на нужную точку, и баста!
– А обратно? – вдруг спросил я.
– Можно и обратно. Вы вращаете лимб против часовой стрелки, и тело, проходя все формы в обратном порядке, возвращается к началу координат, то есть к своему первоначальному виду.
– Так это же революция! – воскликнул я. – Вирейскому нужно дать Нобелевскую премию!
Лицо Олега внезапно нахмурилось.
– Ах, да… – виновато произнес я.
– Нет, вы, кажется, ничего не знаете, – сказал он и вздохнул. – Впрочем, ладно, расскажу… Дело в том, что… Как вам сказать… Когда тело переходит в точку, соответствующую газообразному состоянию, давление и температура газа, естественно, очень высокие.
– Я думаю!
– Да. Так вот, в критических точках стеклянные колпаки часто лопались. Тогда-то мы и заказали вам кварцевый…
– Ясно. Впрочем, постойте! Колпаки лопались, и, значит, ваше тело того, испарялось в воздух?
– Н-не совсем… Там у нас автоматика. Перед тем, как наступала катастрофа, газ мгновенно перекачивался в металлический баллон… Мы устанавливали новый колпак и медленно впускали в него газ, одновременно возвращая тело ближе к началу координат…
– Н-да… Но ведь могло получиться, что часть все же вылетит или останется в баллоне…
– Так оно и было… Вернувшись к началу оси «эф», тело всегда было немного легче…
– Утечка?
– Да. Вирейский настаивал на срочном изготовлении кварцевого колпака. А до его изготовления он приказал поставить на лимб ограничитель и предохранитель, которые бы не позволяли телам принимать критические формы… Предохранитель ставил я…
Я почувствовал какую-то смутную тревогу. Уставившись в пол, Олег продолжал.
– Это случилось неделю тому назад… Мы пришли в лабораторию к десяти утра. Вирейский, как правило, приходил минут на десять позже. Но вот проходит полчаса, час, два, а его нет… Кто-то обратил
