системы «Магнокс», тогда совсем другое дело. У него какой-нибудь шок?

– Я никогда не…

Конец фразы утонул в ужасающем грохоте, донесшемся из хвоста самолета. Несколько пассажиров вскрикнули. Внезапный порыв ветра смел валяющиеся журналы и газеты, закружив в пронзительно завывающем смерче, который, бешено извиваясь, удалялся по проходу.

По проходу двигалось Нечто. Нечто огромное, продолговатое, деревянное и скрепленное латунными полосами. На сотнях маленьких ножек. Штуковина явно смахивала на ходячий сундук из романа про пиратов, набитый неправедно добытым золотом и драгоценностями. То, что выглядело крышкой штуковины, внезапно откинулось.

Никакими драгоценностями и не пахло. Зато внутри торчало множество огромных квадратных зубов и переваливался пульсирующий язык, багровый, как красное дерево.

Доисторический чемодан явился, чтобы их сожрать.

Рийнсванд вцепился в бесчувственного Цвайблюмена, пытаясь обрести в маленьком туристе хотя бы какую-нибудь поддержку, и невнятно забормотал. Ему страстно захотелось оказаться где-нибудь в другом месте…

Все накрыла внезапная тьма.

Вспыхнул ослепительный свет.

Неожиданное исчезновение нескольких квинтильонов атомов из вселенной, где они все равно не имели права находиться, вызвало в гармонии Суммарной Всеобщности жуткий дисбаланс, который данная гармония лихорадочно попыталась исправить, начисто уничтожив некоторое количество субреальностей. Гигантские волны сырой магии бесконтрольно вскипали прямо у основания множественной вселенной, захлестывая через каждую трещину в до того мирные измерения и вызывая взрывы новых и сверхновых звезд, столкновения звезд обычных, беспорядочные полеты гусиных стай и затопление воображаемых континентов. Миры, находящиеся на другом конце времени, стали свидетелями ослепительных, сверкающих октарином закатов – это потоки высокозарядных магических частиц с ревом проносились сквозь атмосферу. В кометном кольце, окружающем прославленную Ледяную Систему Зерета, скончалась благородная комета, и это случилось как раз в тот момент, когда в небе появился огненный принц.

Все это, однако, прошло незамеченным для Ринсвинда, который, обнимая безучастного Двацветка за пояс, падал прямо в море Плоского мира. До поверхности воды оставалось всего несколько сотен футов. Даже конвульсии всех измерений не смогли нарушить железный Закон Сохранения Энергии, и короткого путешествия Рийнсванда на самолете оказалось достаточно, чтобы переместить волшебника на несколько сотен миль по горизонтали и семь тысяч футов по вертикали.

Слово «самолет» вспыхнуло и погасло в мозгу Ринсвинда.

Это что там, внизу? Корабль?

Холодные, ревущие воды Круглого моря поднялись навстречу волшебнику и затянули его в свои зеленые удушливые объятия. Мгновение спустя послышался другой всплеск, погромче, – это сундук, на котором еще болталась бирка с могущественными дорожными рунами «TWA», тоже плюхнулся в море.

Позже они использовали его в качестве плота.

Его строили очень долго. Теперь он был почти готов, и рабы топорами околачивали с него остатки глиняной формы.

В тех местах, где другие рабы старательно натирали его металлические бока серебряным песком, он уже начал отливать на солнце шелковистым блеском, присущим только что выплавленной бронзе. Он до сих пор полыхал теплом, несмотря на то, что его неделю остужали в литейной яме.

Архиастроном Крулла небрежно махнул рукой, и носильщики опустили трон в тени под кормой.

«Совсем как рыба, – подумал архиастроном. – Огромная летучая рыба. Только из каких морей?»

– Он поистине великолепен, – прошептал он. – Подлинное произведение искусства.

– Ремесла, – поправил стоящий рядом коренастый крепыш.

Архиастроном медленно повернулся и посмотрел в его бесстрастное лицо. Лицу не особенно трудно выглядеть бесстрастным, когда на том месте, где полагается быть глазам, обескураживающе сверкают две золотые сферы.

– Действительно, ремесла, – улыбнулся архиастроном. – Наверное, на всем Диске нет более умелого ремесленника, чем ты, Златоглаз. Я прав?

Ремесленник ответил не сразу. Его обнаженное тело – по меньшей мере, оно было бы обнаженным, если бы не пояс с инструментами, наручные счеты и густой загар, – напряглось: он обдумывал скрытый смысл последнего замечания архиастронома. Золотые глаза словно всматривались в какой-то иной мир.

– И да, и нет, – заговорил он наконец.

Несколько астрономов рангом пониже, стоящих за спинкой трона, при виде подобной неучтивости судорожно втянули в себя воздух, но их повелитель, такое впечатление, ничего не заметил.

– Продолжай, – велел он.

– Я не владею некоторыми существенно важными навыками. Тем не менее я – Златоглаз Сереброрук Дактилос, – сказал ремесленник. – Я изготовил Железных Воинов, которые охраняют Гробницу Питчю, спроектировал Световые Дамбы Великого Нефа, построил Дворец Семи Пустынь. Однако… – он поднял руку и постучал по одному из своих глаз, который в ответ слабо зазвенел. – После того как я закончил армию големов для Питчю, он отвалил мне кучу золота, но, чтобы я не создал ничего такого, что могло бы сравниться с работой, которую я выполнил для него, он приказал выколоть мне глаза.

– Мудро, но жестоко, – с сочувствием отозвался архиастроном.

– Да. Так что я научился слышать закалку металлов и видеть пальцами. Я стал различать руды по вкусу и запаху. Я выковал эти глаза, но я не смог заставить их видеть. Потом меня призвали строить Дворец Семи Пустынь, и в результате эмир осыпал меня серебром, а затем, чему я совсем не удивился, повелел отрубить мне правую руку.

– Серьезная помеха в таком деле, как твое, – кивнул архиастроном.

– Часть серебра я использовал для того, чтобы смастерить себе новую руку, в чем мне помогли несравненные познания по части рычагов и точек опоры. Рука начала действовать. После того как я создал первую великую Световую Дамбу вместимостью пятьдесят тысяч часов дневного света, племенной совет Нефа одарил меня превосходными шелками, а потом приказал перерезать мне сухожилия, чтобы я не убежал. В результате из этого шелка, а также некоторого количества бамбука я построил летательную машину, на которой спустился с высокой башни, являющейся моей тюрьмой.

– И вскоре ты очутился в Крулле, – сказал архиастроном. – Знаешь, я не могу избавиться от ощущения, что в других занятиях риска куда меньше. К примеру, вряд ли тебя предадут смерти в рассрочку за выращивание салата. Почему ты упорно возвращаешься к своему ремеслу?

Златоглаз Дактилос пожал плечами.

– Потому что я в нем мастер.

Архиастроном снова взглянул на бронзовую рыбу, которая сияла, как гонг, в свете полуденного солнца.

– Какая красота, – пробормотал он. – Единственная в своем роде. Ну, Дактилос, напомни мне, что я пообещал в награду за это творение?

– Ты попросил меня спроектировать рыбу, которая могла бы плавать по морям пространства, что лежат между мирами, – произнес главный ремесленник. – В обмен на это… в обмен…

– Да? Моя память уже не та, что раньше, – промурлыкал архиастроном, поглаживая теплую бронзу.

– В обмен, – без особой надежды продолжал Дактилос, – ты обещал отпустить меня на свободу и воздержаться от отрубания каких бы то ни было конечностей. Я даже не прошу у тебя сокровищ.

– Ах, да. Что-то припоминаю, – кивнул старик, но потом, подняв руку, добавил: – Так вот, я