всегда, был прав: это не столько склад живой пищи, сколько бесценный банк генов».
Она плыла уже так низко над землей, что не могла не заметить машущих ей руками и выкрикивающих приветствия монахов в оранжевых комбинезонах. Кончики ее длиннейших щупалец коснулись верхушек вихи, и ей не понравилось это ощущение. Но все же даже так близко к земле, где возможность маневрирования была существенно снижена,
«Не пугайся, человек, — тут же донесся до нее беззвучный шепот Авааты. — Пусть конец этого мешка со спорами послужит сигналом начала нашей общей жизни на Пандоре».
— Что ты называешь концом?
«В отличие от людей, мы разрушаем себя. Без инициирующего огня наши споры разносит ветер, но они бесплодны, ибо ничто не спалило их оболочку».
— То есть ты хочешь сказать, что, пока не взорвешься, твои споры стерильны?
«Да. Нам не хватает сил на регенерацию. Но отныне я буду жить еще и в тебе… А теперь поспеши. И остальные тоже должны поторопиться. Найдите для каждого щупальца свой ход и разыщите Флэттери. И тогда Аваата… Аваата…»
Беатрис показалось, что балластный камень рухнул ей на грудь — так закололо сердце. Она медленно погрузила свои щупальца — одно за другим — в норы, помеченные заваатанами. Остальные три дирижаблика шумно выпускали водород из своих мешков где-то рядом.
— И на что это похоже с их точки зрения? — спросила она у остальных. — На мать, которая душит своего ребенка, чтобы он криком не выдал всю деревню?
И она вновь полностью погрузилась в чувства дирижаблика. Десять щупалец — это как десять пар глаз. Шкура умирающего воздухоплавателя слегка флуоресцировала, и люди, суетящиеся внизу, при этом свете напоминали крыс, мечущихся в закрытой комнате. Навстречу ей устремились взгляды. И не только взгляды — но и острые, как иглы, зубы. Но ее щупальца упорно продолжали лезть в норы, несмотря на боль от укусов и на ссадины от рытья.
— Я не могу! — истерически воскликнула Беатрис. — Они кусают меня прямо в лицо! Эти отвратительные маленькие твари, они…
— Послушай меня, Беатрис, — раздался сбоку спокойный голос Мака.
Но ведь он, хоть и был рядом, не мог видеть этих… гадостных созданий, которые грызут и грызут, впиваются и впиваются… Она даже глаза закрыть не может, потому что дирижаблик имеет столько глаз, что их не закроешь все разом…
— Беатрис, ответь мне, — взмолился Мак. — Прошу тебя, не исчезай. Я здесь, рядом. Мы все рядом. Мы все держимся за руки, и нас ведет Аваата. А ты сейчас находишься на орбите и сжимаешь в ладони несколько листьев. Неужели ты не чувствуешь, что я с тобой? Я рядом с тобой!
Мака сменила Аваата, но ее голос был похож на голос Алисы Марш: «Помни, что ты держишься за руки, даже если не ощущаешь этого. И когда ты повествуешь о своем, напомни другим, что все вы держитесь за руки. Пожатие двух рук не менее значимый символ, чем сжатая в кулак одна рука. Выбирай, куда ты пойдешь. Аваата одним прикосновением обучает тебя. Она использует для этого химические соединения. Иные называют ее способ учебоинъекцией. Но человечество выживет только в том случае, если сохранит память о своих мифах, легендах и символах».
Беатрис чувствовала присутствие Мака. И прежде давивший на грудь камень куда-то делся. Теперь она дышала в полную силу и дивилась тому, что, оказывается, дирижаблики тоже дышат!
«Мы… скорее похожи на вас, чем не похожи… — прошелестел в мозгу голос кого-то очень родного. — Мне очень нравится о-очччень глубокий вдох… когда ты настолько свободен, чтобы успеть его сделать…»
А бегуны-нагульники времени даром не теряли — они грызли, ели, обкусывали… и ее лицо саднило от укусов…
— Они грызут щупальца дирижаблика, — напомнил ей голос.
— Я приземляюсь, — сообщила Криста Гэлли.
— Я тоже, — отозвался Калеб. — А теперь хватаем его за задницу!
Норы были все же слишком узкими, чтобы бегуны могли применить свой излюбленный маневр и напасть все скопом. А сверху на них давила масса щупалец дирижаблика, и все, на что они были способны, это вернуться на метр-два назад и укусить незваного гостя побольнее. Беатрис погрузила десять щупалец в норы в камне почти наполовину, как вдруг ощутила, что добралась до пустого пространства. И там она увидела такое… Даже изгрызенные до мышц щупальца были способны видеть. И они рассказали ей о…
Из ее груди вырвался вздох восхищения.
Сад был невероятно прекрасен, и Беатрис в первое мгновение подумала, что это бред умирающего дирижаблика. Но движение ринувшихся в заросли испуганных реальных животных вернуло ее на землю. Точнее — под землю. Она слышала стоны своих попутчиков, все еще пробиравшихся сквозь норы нагульников, и всеми силами пыталась успокоить их, концентрируя внимание на самом прекрасном в ее жизни саде.
— Вы уже почти у цели, — шептали ее губы. — Не сдавайтесь, вы почти у цели.
Ее израненные щупальца (а может, лицо) нежно гладила листва неведомых деревьев. Стены пещеры были сплошь покрыты ковром вьющихся растений и мягчайшего моха. Она не могла остановить изливавшийся из нее поток света, даже если бы захотела.
До нее словно издалека доносились крики. Кричал мужчина, чьи руки были съедены бегунами до костей. Беатриса тут же увидела его. Он был старше ее и пытался загнать взбудораженных бегунов в свой сачок. А уже в следующую секунду его захлестнула лавина копошащихся телец, и крики о помощи заглушило шуршание жвал.
Тут же на готовенькое явилась парочка крупных кошек. Но хотя они были сильнее и больше рвачей, это им не помогло. Да и кто мог противостоять бесконечному потоку изливающихся из тридцати ближайших нор нагульников? Даже солдаты с лазерниками явились в их царстве на мгновение — и вот их уже не стало.
