Он уселся, храня мрачное выражение на лице.
Бретт стоял, опираясь одной рукой о борт. Он вглядывался вперед, туда, куда показывал Твисп. Все еще никаких признаков Вашона — зато на расстоянии километра от них на воде покачивалось темное маслянистое пятно густых зарослей келпа.
«Келп.»
Он со Скади задействовал один из плотиков, еще находясь в толще келпа, в опасной близости от грузовоза. Бретт был удивлен тем, как легко плот двигался сквозь заросли. Келп не цеплялся за плотик, как за борта лодки. Плот скользил вдоль слоевища с еле слышным звуком, наподобие шепота. Но короткие весла, притороченные к рукавам костюмов, заплескивали воду на плот, а вместе с нею — обрывки келпа.
Бретт сказал сам себе мысленно: «Это случилось. Нам никто не поверит, но это случилось.»
Даже вспоминать об этом было страшновато. Он притронулся к обрывку келпа. И мгновенно услышал разговоры. Человеческие голоса наиразличнейших тембров и акцентов слились с шелестом плота. Бретт сразу понял, что это не сон и не галлюцинация. Он слышал обрывки самых настоящих разговоров.
Когда Бретт касался в ночи обрывков келпа, ему показалось, что тот сам ищет его рук, стараясь дотянуться до него с весел.
«
Их имена отдавались музыкой в его рассудке — странный ритм чистейшего тона, какой ему доводилось слышать, не искажаемый порывами ветра или музыкальными заглушками, которых полно в органических стенках острова.
Подул ветер и погнал плот перед собой. Скользя через келп, они пользовались весами как рулем. Скади все время сверялась с маленьким пеленгатором, который ловил сигнал передатчика Твиспа.
— Видишь? — спросила Скади, как-то раз взглянув на яркую звезду над самым горизонтом.
Бретт посмотрел на звезду — самую первую, с которой он познакомился в детстве, стоя на террасе Вашона вместе с родителями ясной теплой ночью. Тогда он называл ее «толстая звездочка».
— Малая двойная, — сказала Скади. — Она расположена очень близко к точке, откуда у нас начинается рассвет.
— Когда она стоит так низко над горизонтом, можно видеть, как гибербаки проходят вон там. — Он показал на горизонт в направлении, противоположном «толстой звездочке». — Меня этому Твисп научил.
Скади хихикнула, прижимаясь к нему поближе.
— Моя мать говорила, что когда она была совсем молодой, малая Двойная располагалась гораздо дальше к северу. Знаешь, это тоже двойная система. Оттуда мы могли бы четко увидеть оба наших солнца.
— А для них, наверное, мы сами «толстая звездочка», — предположил Бретт.
— А почему ты не хочешь говорить про келп? — помолчав, осведомилась Скади.
— А о чем тут говорить? — Бретт услышал свой голос со стороны, резкий и неестественный.
— Он звал нас по именам, — сказала Скади, осторожно снимая лист келпа с тыльной стороны ладони.
Бретт тяжело сглотнул. Во рту у него пересохло.
— Звал, — настаивала она. — Я много раз касалась его рукой. И видела образы — как по головидео или во сне. Это символы, и когда я о них думаю, то узнаю новое.
— Ты имеешь в виду, что хотела бы притронуться к нему даже после того, как он тебя едва не утопил?
— Ты ошибаешься насчет келпа, — возразила Скади. — Мне и раньше случалось с ним говорить, когда я работала в море. Я многому научилась от келпа…
— По-моему, ты говорила, что обучаешь келп.
— Но и келп мне тоже помогает. Поэтому я так удачно вычисляю волны. А сейчас келп учит слова.
— и что он тебе говорит?
— Мое имя и твое имя. — Он опустила руку в воду и коснулась большого побега. — Он говорит, что ты любишь меня, Бретт.
— Бред какой!
— Что — то, что ты любишь меня?
— Нет… что он знает. Ну, ты понимаешь, о чем я.
— Значит, это правда.
— Скади… — Бретт сглотнул. — Но ведь это бросается в глаза, верно?
— Не беспокойся, — кивнула Скади. — Я тоже тебя люблю.
Бретт почувствовал, как кровь жарко прихлынула к его щекам.
— И келп тоже это знает, — добавила она.
Позже, глядя из лодки, как расстояние от нее до новых зарослей все уменьшается, он все вспоминал слова Скади, вновь и вновь перекатывая их в памяти: «Келп знает… келп знает…» Эти слова в памяти приливали и отступали, словно волна, качающая лодку.
