рукавицу, потом резко взлетела в небо, распугав угнездившихся в бойницах воробьев и вернулась к хозяину, повинуясь его призывному свисту.

Лето любил вникать в личные детали здесь, дома, где он мог видеть, как материализуются его решения и как они влияют на жизнь подданных. Огромная империя, в которую, как поговаривали, входил «миллион миров», казалась слишком абстрактной, слишком громадной, чтобы воспринимать ее здесь, на Каладане, как нечто реальное. Но все же кровавые конфликты, сотрясавшие другие планеты, как, например, между Эказом и Грумманом или вековая вражда между Домом Атрейдесов и Домом Харконненов, вовлекали в свои орбиты как отдельных людей, так и все население воюющих миров. И Лето ясно видел это, находясь в стенах родного замка.

Лето уже давно был готов для брака — готов в высшей степени, — и многие члены Ландсраада были готовы породниться с ним, заключив брачный союз с Домом Атрейдесов. Будет ли это одна из дочерей Арманда Эказа или другой Дом сделает ему лучшее предложение? Ему так или иначе придется играть в династические игры, искусству которых его обучил отец.

Уже много лет он был влюблен в Каплею Верниус, но ее семья пала, а члены Дома объявлены ренегатами. Герцог из Дома Атрейдесов не мог и думать о женитьбе на женщине из такого Дома. Это было бы политическим самоубийством. Правда, все это не делало Кайлею менее прекрасной и желанной.

Ромбур, счастливый своей связью с Тессией, предложил Лето взять Кайлею в герцогские наложницы. Для Кайлеи не было бы никакого стыда в том, чтобы стать общепризнанной фавориткой правящего герцога. Напротив, это упрочило бы ее шаткое положение здесь, на Каладане, где она жила под дамокловым мечом временной амнистии без всяких гарантий.

Следующий, лысеющий человек с косящими глазами, открыл свою корзинку, из которой потянуло отвратительным запахом гниения. Двое стражников подошли поближе, но отпрянули, когда человек вытащил из корзинки рыбину, которая, вероятно, издохла несколько дней тому назад. Всю тушу облепили мухи. Когда Лето нахмурился, соображая, что за оскорбление ему хотят нанести, рыбак побледнел, поняв, какое впечатление он произвел на правителя.

— О нет, нет, милорд герцог! Это не дар, нет, посмотри-ка, сам посмотри, эта рыба больна, на ней какие-то язвы. Весь мой улов в южном море с такими язвами. — Действительно, брюхо рыбы было шершавым и покрытым какой-то сыпью. — Там погибли водоросли, они гниют и воняют до небес. Что-то с ними не так, и я подумал, что ты должен об этом знать.

Лето взглянул на Туфира Гавата, призвав старого воина использовать свои способности ментата.

— Может быть, зацвел планктон, Туфир? Гават сосредоточенно сморщил лоб, раздумывая. Потом он кивнул.

— Вероятно, его убила гниющая водоросль, а это привело к распространению болезней среди рыб.

Лето посмотрел на рыбака, который, торопливо запихнув тушу тухлой рыбы в корзину, закрыл ее крышкой и закинул за спину, чтобы отвести вонь подальше от герцога.

— Благодарю вас, сэр, за то, что вы доставили нам столь важную информацию. Нам надо будет сжечь мертвые водоросли и, вероятно, добавить в воду какие-нибудь питательные вещества, чтобы восстановить нормальное равновесие между планктоном и водорослями.

— Простите за такой запах, милорд герцог, — засуетился рыбак. Один из стражников взял корзину и вынес ее за ворота, где свежий ветер, дувший со стороны океана, быстро поглотил тошнотворный запах.

— Без тебя я бы узнал о таком происшествии не раньше, чем через несколько недель. Ты заслужил нашу благодарность. — Невзирая на то что на Каладане действовала система спутникового управления погодой и прекрасные метеорологические станции, Лето часто пользовался сведениями, доставленными живыми людьми, которые подчас знали больше, чем самые совершенные механизмы.

Следующая женщина хотела подарить герцогу свою призовую курицу. Потом перед ним предстали двое мужчин, поспоривших из-за границы между двумя рисовыми полями и цены на сад, погибший от наводнения, случившегося из-за разрушения дамбы. Одна старуха подарила Лето свитер, который она связала специально для него. Потом какой-то гордый отец пожелал, чтобы Лето коснулся лобика его новорожденной дочки…

Искусство быть герцогом.

Тессия подслушивала, стоя у двери апартаментов, которые делила с Ромбуром, как Лето и принц обсуждали имперскую политику: осквернение памятников Коррино, ухудшение здоровья барона Харконнена, эскалацию неприятного конфликта между Моритани и Эказом, которая продолжалась, несмотря на присутствие миротворческих сил на Груммане и попытки дипломатического корпуса Каладана внести ноту разума в эту какофонию насилия.

Постепенно разговор коснулся трагедии, которая привела к падению Дома Верниусов, и как много времени прошло после переворота на Иксе. У Ромбура уже давно вошло в привычку высказывать негодование по этому поводу, хотя ему так и не хватило мужества сделать следующий шаг для обретения своих прирожденных прав. Живя в довольстве и безопасности на Каладане, он давно оставил надежду на реванш… или по крайней мере отложил его осуществление на неопределенный срок.

Тессия не могла больше терпеть такое положение вещей.

Еще во время обучения в Школе Матерей Тессия читала толстые фолианты истории Дома Верниусов. Ее знание политики технологической цивилизации Икса было почти столь же полным, как и знание Ромбура. Даже зная всю подноготную планов Общины Сестер, она чувствовала, что создана для Ромбура, а следовательно, должна понудить его на поступок. Ей было ненавистно его покорное бездействие.

Одетая в длинное, до пола, черно-золотистое платье, Тессия внесла в гостиную и поставила на стол между двумя мужчинами серебряный поднос с кружками темного пива. Она заговорила, удивив Лето и Ромбура своим вмешательством в их беседу.

— Я уже обещала, что помогу тебе, Ромбур. Если, конечно, ты намерен покончить с несправедливостью, обрушившейся на ваш Дом, а не собираешься лишь жаловаться на нее все ближайшие десять лет. — Надменно вскинув подбородок, Тессия отвернулась от принца. — Я первая не желаю слышать твоих жалоб.

Лето заметил, как от внутреннего напряжения широко расставленные глаза Тессии вспыхнули огнем. В изумлении он молча смотрел, как она, шелестя платьем, стремительно вышла из гостиной.

— Ну, Ромбур, раньше я думал, что Сестры Бене Гессерит более осмотрительны. Она всегда такая вспыльчивая?

Ромбур оторопело смотрел на дверь, за которой скрылась его наложница. Взяв кружку, он сделал большой глоток.

— Смотри-ка, не прошло и нескольких недель, а Тессия уже поняла, что именно я должен от нее слышать. — В глазах принца вспыхнул огонь, словно его наложница бросила искру в сухие дрова, которые только и ждали этого момента, чтобы загореться ярким пламенем. — Все эти годы ты был слишком добр ко мне, Лето. Ты создал мне излишне комфортные условия в то время, когда мой отец скрывается неизвестно где, а мой народ страдает в муках рабства. — Он моргнул. — Ведь само по себе ничто не изменится к лучшему, не так ли?

Лето посмотрел на принца долгим взглядом.

— Нет, мой друг. Не изменится.

Ромбур не мог просить Лето послать военные силы на Икс, так этим можно было спровоцировать полномасштабную войну между Домом Атрейдесов и Бене Тлейлаксом. Лето и так уже рискнул всем, чтобы предотвратить такую войну. Ромбур был сейчас не более чем обломком, брошенным на волю волн.

Лицо принца потемнело от решимости.

— Может быть, мне надо сделать великий жест: вернуться на родину на формальном дипломатическом фрегате с надлежащим эскортом — думаю, что я смогу нанять корабль — и высадиться в космопорте Икса. По прибытии я объявлю свое имя и потребую, чтобы Тлейлаксы убрались восвояси, прекратив незаконное удержание нашей планеты. — Он сердито фыркнул. — Как ты думаешь, что они ответят на это?