то всем надо, – Аль присел на подлокотник роскошного кресла, в котором съежился Аврам Харвуд, и по- приятельски обнял его за плечи. – Вот тут на сцену выходите вы, господин мэр. Все в этой комнате хотят быть моими лейтенантами. Но тут старая проблема – всем сестрам да по серьгам. Парни-то они ничего, да таланта нет. Но ты, дружок, – у тебя есть талант. Так ты подумай! Работа прежняя. Зарплата повыше. Все преимущества. Пара красоток, если пожелаешь. Так что скажешь, а? Скажи «да», Аврамчик. Порадуй мою душу.
– Никогда.
– Что? Что ты сказал, Аврамчик? У меня со слухом проблемы.
– Я сказал «НИКОГДА», ты, психопат!
Капоне очень спокойно поднялся.
– Я... прошу. Я, тля, на колени становлюсь и прошу мне помочь. Прошу стать моим другом. Тебя прошу, задница ты, которого я в первый раз вижу. Я перед тобой душу выворачиваю. Я, тля, кровью сердца пол заливаю. И ты отвечаешь «нет». Нет. Мне!
На щеке его страшным огнем вспыхнули три шрама. Все, кто был в кабинете, в испуганном молчании прижались к стенам.
– Ты это имел в виду, Аврамчик? Ты сказал «нет».
– Точно, засранец! – гаркнул Аврам Харвуд. Его затопил безумный восторг приговоренного, дикая радость от последнего плевка в лицо врагу. – Ответ – нет! Нет! Никогда!
– Тут ты ошибся. – Аль уронил окурок сигары на толстый ковер. – Крупно ты ошибся, приятель. Ответ – да. Когда ты говоришь со мной, ответ всегда «да». И даже «да», тля, «пожалуйста, мистер Капоне, есть, сэр!» И я, твою мать, от тебя это еще услышу. – Он ткнул мэра кулаком в грудь. – Сегодня ты мне скажешь «да».
Мэру Авраму Харвуду хватило одного взгляда на материализовавшуюся в руках Аль Капоне окровавленную бейсбольную биту, чтобы понять – сейчас ему станет очень больно.
Заря не пришла. Уютный белый свет Герцога, центрального светила двойной системы Норфолка, не разогнал недолгой ночной тьмы, прежде чем встанет над долами его сияющий диск. Вместо этого над горизонтом разгоралось порченое коралловое мерцание, окрашивая листву тусклым багрянцем.
Вконец запутавшейся Луизе подумалось на миг, что это Герцогиня возвращается на небеса, пройдя свой путь по другую сторону планеты за несколько минут после собственного заката, чтобы выскочить из- под земли перед плетущейся цыганской кибиткой. Но приглядевшись с минутку, она поняла, что впечатление это создает плотная рыжая мгла в небе. Вставал на самом деле Герцог.
– Что это? – дрожащим голоском спросила Женевьева. – Что случилось?
– Не знаю. – Луиза высунулась из кибитки и окинула взглядом горизонт. – Похоже на очень высоко поднявшийся туман, но почему такого цвета? Ничего подобного не видела.
– Мне это не нравится! – объявила Женевьева и, сложив руки на груди, обиженно покосилась на небо.
– Ты не знаешь, что творится? – спросила Кармита у Титреано.
– Не вполне, сударыня, – ответил тот встревоженно. – И все же мнится мне, что есть в сем некая правильность. Или вас не успокаивает сей полог?
– Ни хрена он меня не успокаивает, – огрызнулась Кармита. – Это... противоестественно, и ты это сам знаешь.
– Да, сударыня.
Его неохотное согласие едва ли успокоило ее. Страх, неуверенность, бессонница, голод, стыд – напряжение начинало накапливаться.
Еще с полмили кибитка катилась по дороге в разгорающемся кровавом сиянии. Кармита направляла своего пегого конька знакомой лесной тропой. Едва заметные складки земли становились здесь глубже, то вставали холмы, то открывались долины. Склоны пересекали русла пересохших ручьев, углубляясь в овраги, во множестве Уродовавшие дно каждой долины. Деревья здесь росли густо и могли укрыть не только беглецов, но и их возможных преследователей, так что полагаться приходилось почти исключительно на загадочное чутье Титреано.
Все молчали – от усталости и страха. До Луизы вдруг дошло, что не поют птицы. Сбоку проплывал лес, густой, отвратительный и страшный, похожий на мохнатый утес.
– Приехали, – объявила Кармита, когда кибитка миновала поворот дороги.
Времени ушло больше, чем она думала, – добрых восемь часов. Бедный старина Оливер, совсем его заездили.
Впереди открывалась широкая долина, склоны которой поросли густым лесом, а дно представляло собой лоскутное одеяло полей, аккуратно разгороженных каменными стенами и изгородями из генинженированного боярышника. Дюжина ручьев, бравших начало в верховьях долины, сливались в одну извилистую речку. Сейчас между высохшими глинистыми берегами петляла лишь узкая струйка воды, блестевшая в алом свете солнца.
Байтем лежал в трех милях вниз по долине – горстка каменных домиков, разделенная напополам речкой. Поселок столетиями разрастался вокруг единственного горбатого мостика. За домами в небо вздымался шпиль церквушки.
– На вид все в порядке, – осторожно заметила Луиза. – Огня я не вижу.
– Тихо, – согласилась Кармита. Спросить Титреано она едва осмелилась: – Твоих родичей нет в деревне?
Одержимый прикрыл глаза и потянулся вперед всем телом, словно вынюхивая что-то.
– Несколько, – извиняющимся тоном ответил он. – Но не вся деревня еще обращена. Пока. Народ осознает, что великое зло ходит по земле. – Он глянул на Луизу: – Где причалено ваше воздушное судно?
Девушка покраснела.
– Я не знаю. Никогда тут не была.
Ей не хотелось сознаваться, что если не считать регулярных – дважды в год – поездок с матерью в Бостон за новыми платьями, она практически не покидала Криклейда.
Кармита указала на круглый лужок в полумиле от города, на краю которого стояли два небольших ангара.
– Вон аэродром. И слава богу, он с нашей стороны деревни.
– Тогда предлагаю поторопиться, сударыня, – заметил Титреано.
Кармита неохотно кивнула – она до сих пор не вполне доверяла ему.
– Минутку.
Встав, она нырнула в кибитку. Внутри царил полнейший беспорядок. Все ее пожитки перемешались в безумной скачке из Колстерворта – одежда, тарелки и котелки, продукты и книги. Вздохнув, женщина перешагнула через осколки синего и белого фарфора. Ее мать всегда говорила, что эта посуда приехала с самой Земли.
Не сдвинулся с места только сундук под койкой – слишком он был тяжелым. Кармита нагнулась и набрала код замка.
Когда романа вышла из повозки, Луиза испуганно на нее покосилась: в руке Кармита сжимала одноствольный дробовик и патронташ.
– Помповый, – объяснила она. – Десять патронов в магазине. Я его тебе уже зарядила. Сейчас он на предохранителе. Держи, привыкнешь к весу.
– Я? – подавилась от изумления Луиза.
– Ты, ты. Кто знает, что нас там ждет. Раньше из ружья стреляла?
– Ну да. Само собой. Но только по птицам, крысам древесным и всякой мелочи. Боюсь, из меня плохой стрелок.
– Не волнуйся. Просто поворачиваешь ствол в сторону врага и стреляешь. – Кармита сухо усмехнулась Титреано. – Я бы тебе дала, но по сравнению с ружьями ваших времен оно слишком сложное. Пусть лучше Луиза несет.
– Как пожелаете, миледи.
