мощи?
Женевьева лукаво улыбнулась и, перебросив ногу через седло, соскользнула в объятия Титреано.
– Благодарю вас, – проговорила она. – И за то, что помогли нам, тоже.
– Как мог я поступить иначе? Пусть обречен я на проклятье, но чести не лишен.
Луиза уже почти слезла с коня, прежде чем принять его поддержку, и в порядке благодарности выдавила из себя короткую улыбку.
– Как болит-то! – пожаловалась Женевьева, потирая седалище.
– Куда теперь? – поинтересовалась Луиза у Кармиты.
– Не знаю, – ответила романэ. – В пещерах над Холбичем должно быть немало моих соплеменников. При всякой беде мы собираемся там. Эти пещеры можно удерживать очень долго: они лежат высоко в скалах, и добраться туда нелегко.
– Боюсь, в этот раз осада продлится недолго, – молвил Титреано.
– Если идея получше? – огрызнулась она.
– На этом острове оставаться нельзя, ежели желаете вы избежать одержания. Если ли в этом мире корабли?
– Немного, – призналась Луиза.
– Я бы посоветовал купить проезд.
– Куда? – поинтересовалась Кармита. – Если вы и правда жаждете наших тел, где от вас можно укрыться?
– Смотря как быстро спохватятся ваши правители. Будет война и ужасные битвы. Иначе невозможно – и ваш род, и наш борются за существование.
– Тогда надо попасть в Норвич, в столицу, – решительно заявила Луиза. – Мы должны предупредить правительство.
– До Норвича пять тысяч миль, – напомнила Кармита. – Путь морем займет недели.
– Но мы не можем опускать руки!
– Я собой рисковать по дурости не собираюсь, девочка. Да и толку от вас – изнеженных землевладельцев? Что такого есть на всем Норфолке, чтобы с ними справиться? – Она махнула рукой в сторону Титреано.
– Там расквартирована эскадра флота Конфедерации, – Луиза повысила голос. – У них есть могучее оружие.
– Массового поражения. И чем это поможет одержимым? Нам надо разрушить одержание, а не убивать несчастных.
Женщины буравили друг друга взглядами.
– Близ Байтема есть база «скорой помощи», – воскликнула Женевьева. – По воздуху до Норвича пять часов.
Луиза с Кармитой разом обернулись к ней.
– Ну и кто у нас умница? – ухмыльнулась Луиза, целуя сестру.
Женевьева хитро улыбнулась и хихикнула, когда Титреано состроил ей гримасу.
– До Байтема отсюда семь часов, – Кармита оглядела дорогу. – Если нас ничто не задержит.
– Не задержит, – заявила Женевьева, взяв Титреано за руку. – Если ты будешь с нами.
Он слабо улыбнулся.
– Я...
– Ты же нас не бросишь? – с внезапным испугом спросила Джен.
– Конечно, нет, малышка.
– Ну так вот!
Кармита помотала головой:
– Я, должно быть, вовсе из ума выжила. Луиза, припрягай коня.
Пока девушка исполняла приказ, Кармита вскарабкалась на облучок, с сомнением подпрыгнула пару раз.
– Долго еще ось продержится?
– Не могу сказать, – извиняющимся тоном ответил Титреано, помогая Женевьеве забраться наверх.
Когда на облучок вскарабкалась Луиза, ей, чтобы не свалиться, пришлось крепко прижаться к Титреано, и как к этому относиться, она не вполне понимала. Вот будь на его месте Джошуа...
Романа хлопнула вожжами, и Оливер двинулся ровной рысью. Довольная Женевьева сложила руки на груди и покосилась на Титреано.
– А в Криклейде тоже ты нам помог?
– Как так, малышка?
– Одна из одержимых пыталась нас остановить, – объяснила Луиза. – Ее спалило белым огнем. Иначе мы тут не сидели бы.
– Нет, леди Луиза, то был не я.
Луиза откинулась на жесткую спинку, разочарованная, что тайну раскрыть не удалось. Впрочем, по стандартам этого безумного дня вопрос был далеко не самый важный.
Герцог скрылся за горизонтом. Позади вспыхивали один за другим дома Колстерворта.
Военный космопорт Гайана был вполне стандартной конструкции – полая сфера из стальных балок, две мили в диаметре. Он торчал на оси вращения астероида, как серебристый гриб на тоненькой ножке; шпиндель на магнитных подшипниках позволял порту оставаться неподвижным, покуда каменная глыба проворачивалась под ним. Поверхность сферы составляли кольцевые доки, связанные паутиной распорок и переходных труб. Баки, генераторы, жилые отсеки, оборудование жизнеобеспечения и акульи плавники терморадиаторов теснились в щелях между доками без всякого порядка или общего плана.
Вокруг космопорта сплетались сложными петлями ручейки мерцающих искорок, но все они составляли единый поток, двигаясь в одном направлении с одной скоростью: это грузовозы, пассажирские катера и военные транспорты запускали ракетные двигатели, поддерживая заданные диспетчерами орбитальные векторы. Во второй раз за сутки космопорт был поднят по тревоге, но если в первый раз он готовился принять единственный корабль, то сейчас фрегаты и крейсеры отбывали. Каждые пару минут от доков отделялся один из огромных шарообразных кораблей королевского военного флота Кулу, продвигаясь в толпе меньших суденышек на дуговом огне вспомогательных термоядерных двигателей. По приказу штаба стратегической обороны они выходили на высокие орбиты, каждый со своим склонением, перекрывая окрестности планеты в радиусе миллиона километров. Если любой неопознанный корабль выйдет из пространственного прыжка в этом районе, он может быть уничтожен в течение пятнадцати секунд.
Одинокий флотский челнок покинул космопорт вместе с боевыми кораблями – сплющенный овоид из сизого кремнелитиевого композита длиной пятьдесят метров, шириной пятнадцать. Когерентные магнитные поля окутывали его теплым золотым сиянием захваченных частиц солнечного ветра. Ионные моторы отвели челнок подальше от тяжелых кораблей, и тогда полыхнул термоядерный двигатель, направляя его к планете, вращавшейся в семидесяти пяти тысячах километров внизу.
Одно g ускорения вдавило Ральфа Хилтча в кресло, заставив пол встать на дыбы. Вещмешок на соседнем сиденье перекатился, чтобы улечься на мягкой спинке.
– Этот вектор приведет нас в космопорт Пасто через шестьдесят три минуты, – датавизировал с пилотского кресла Каталь Фицджеральд.
– Спасибо, – ответил Ральф и, расширив полосу пропускания, подключил к беседе двоих бойцов полиции. – Всех прошу ознакомиться с рефератом, который мне сбросил Скарк. Эта информация может оказаться критической, а там, внизу, нам пригодится любое преимущество.
Дин Фолан ухмыльнулся и помахал рукой, Билл Данца только сморщился. Оба сидели по другую сторону прохода, и кабина, предназначенная для шести десятков пассажиров, казалась пустой.
Никто из его маленькой команды не жаловался и не отказывался, узнав о новом задании. В приватном порядке Ральф намекнул, что отказ никак не скажется на их личных делах, и все же согласились все – кто с радостью, кто без, – даже Дин Фолан, у которого была самая веская причина остаться на станции. Прошлой ночью он семь часов провел в хирургическом. Госпитальным врачам пришлось надстроить шесть процентов
