Редер присвистнул, когда «Неустрашимый» приблизился на расстояние, достаточное для визуального наблюдения. Одно дело было услышать фразу «тяжелые повреждения», а совсем другое – воочию увидеть крупный боевой корабль, который выглядел как «спид», вернувшийся из ближнего боя с достойным противником. Целые секции корпуса были ободраны аж до шпангоута, а ведь обшивка сама по себе составляла важнейший структурный элемент корабля. Оставалось только гадать, как вся эта штуковина не сложилась подобно гармошке, когда они попытались врубить главные моторы. Местами Редер запросто мог заглянуть внутрь и увидеть каюты экипажа или машинные помещения, как будто это была модель или компьютерная имитация. В других секциях виднелись характерные звездчатые воронки и выжженные узоры от ядерных боеголовок направленного разряда, корявые оплавленные дыры от плазменных выплесков и длинные резаные отметины тяжелых лазеров. Когда он подобрался еще ближе, моторы как раз вырубились, и стало видно, как жутко ободраны выхлопные раструбы и как от них все еще отлетают куски, чтобы, крутясь и поблескивая, медленно отправиться в собственный полет по вселенной.

Тут Редер опять присвистнул – или, скорее, попытался. Во рту у него совсем пересохло, и не без причины – корабль мог в любую минуту взорваться. «Как же мне тогда не повезет, – подумал он. – Не говоря уж о том, что день окончательно будет испорчен». Как, впрочем, и вся его жизнь. Хотя, если вдуматься, никакой разумной причины пугаться больше, чем в любой другой опасной ситуации, у Редера не было. Если бы антиматерия все-таки рванула, он бы даже ничего понять не успел. Но подсознание все равно отчаянно сжимало некоторые его жизненно важные органы в предчувствии взрыва масштабов столь чудовищных.

Не отрывая глаз от приближающегося корабля, Редер поражался не столько степени нанесенных ему повреждений, сколько той невероятной удаче, которая держала его на ходу. Попади хоть один из пяти главных ударов, которые ему пришлось принять, на метр дальше или ближе, его бы сейчас тут не было. «И если мы не уладим ту маленькую проблемку с антиводородным баком, – подумал Питер, – его тут тоже вот- вот не будет».

Он направил спасательную шлюпку к открытым воротам полетной палубы, но тут же понял, что сесть там будет непросто. Сами ворота получили жуткие повреждения, толстый металл был покорежен и порван подобно дешевой игрушке. Местами он вообще испарился и снова частично затвердел, образовав причудливые узоры наподобие сплавившихся снежинок. «Прямое попадание из плазменной пушки, – понял Питер. – Похоже, и сама палуба тоже проломлена. Весело будет тут садиться». К счастью, он захватил с собой аварийные средства, так что вполне способен был здесь передвигаться.

Редер вырубил моторы, худо-бедно припарковал шлюпку и принялся надевать скафандр. Скафандр этот был ядовито-оранжевый и очень легкий. Но даже при всем при том неделю жизни в абсолютном вакууме он железно обеспечивал. «Только бы не пришлось в этом на него положиться», – горячо пожелал Редер. Он быстро переоделся, пристроил катетер и все такое прочее, после чего аккуратно загерметизировал шлем и вернулся в кресло пилота. «Еще одна из многих оказий, – подумал он, – когда я благодарю Бога за то, что он меня мужчиной создал».

И «Неустрашимый», и маленькая шлюпка понемногу дрейфовали, так что Питер теперь оказался чуть дальше от того места, куда он прибыл. «Нет, так не пойдет, – сказал он себе, задумчиво оглядев открывшуюся перед ним гигантскую дыру в корпусе. – Надо на главной палубе счастья попытать. Вокруг любого из этих проломов все будет задраено. А вот если с внутренними воротами порядок, тогда я с главной палубы запросто куда надо доберусь». Зона хранения антиводорода располагалась одной палубой ниже, и туда легко было попасть при помощи лифта. Если же лифты не работали, Питер мог воспользоваться одной из аварийных лестниц.

Он поиграл пальцами над клавишами панели, точно пианист перед исполнением виртуозной симфонии. Внезапно раздался какой-то тонкий вой. Спасательная шлюпка начала опрокидываться – медленно-медленно, с легким покачиванием, она поворачивалась вокруг своей длинной оси. Редер недоверчиво посмотрел на главный экран. В левом верхнем углу вспыхивала красным маленькая иконка с гироскопом.

Тут голова у него кругом пошла. «Как кораблем без гироскопов управлять?» – задумался Питер. Ответ был поразительно прост: следовало использовать движки корректировки положения для уравновешивания основного мотора и одновременно удерживать нос на нужном тебе курсе… а эти две вещи друг другу противоречили.

Редер с трудом сглотнул слюну.

А, ладно. Виртуозы мы. Ща исполним.

Его пальцы ловко и нежно застучали по клавишам. Движки корректировки испустили визгливый вой. Краем глаза Питер следил за уровнем горючего, который уже был низок и все понижался. Спасательные шлюпки не обладали ничем таким капитальным, как плазменные токи от главного мотора; там попросту использовался сжатый газ. Причем очень ограниченный запас сжатого газа, который Питер расходовал весьма расточительно, пока маленькое суденышко дергалось, виляло и угрожало опрокинуться, судорожными рывками приближаясь к открытым воротам главной палубы. Сила Кориолиса терзала его внутреннее ухо, настойчиво убеждая Питера в том, что он на самом деле плывет на маленьком паруснике по бурному морю. И такое использование движков корректировки до предела затрудняло контроль за направлением… В чем он наглядно убедился, когда попытался увернуться от зазубренного куска металла, прямиком на который шла его шлюпка, и без всякого результата.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы без всякого результата. Результатом стало то, что громадный выступ в форме варежки отколупал от шлюпки хороший кусок крыши, после чего направил ее прямо на занесенное копье разодранной палубы.

«Мать моя женщина!» – раздраженно подумал Питер, чувствуя себя полным идиотом. Это была последняя мысль, что мелькнула у него в голове, прежде чем навык взял свое. Выключив два движка по правому борту, он зарядил на полную левый борт. Лодка нырнула вперед, поворачиваясь на ходу. Тогда он совсем отрубил энергию, понимая, что идет слишком быстро и что столкновение неизбежно. Зубы его рефлекторно издавали громкий скрип.

«Но если повезет, внутренние ворота я не проломлю», – подумал Питер. Поскольку если бы он это сделал, корабль автоматически отреагировал бы на подобную пробоину задраиванием всей зоны главной палубы. «И отнял бы у меня много времени, – подумал он. – Не говоря о жизни».

Столкнувшись с одной из боковых стенок, суденышко отскочило, крутясь точно гигантская тарелка «фрисби». Привязные ремни, что притягивали Питера к креслу пилота, напряглись, не сдюжили, когда шлюпка врезалась в дальнюю стенку, после чего обрушилась на идеально ровный участок палубы и беспомощно заскользила к пролому. «Что ж, – подумал Питер, – вот и ответ на тот вопрос. Гравитация на корабле все еще есть». Тут тарелочное кручение перешло в беспорядочное кувыркание. Шлюпка словно бы головокружительно завертелась вокруг пилота. «По крайней мере, в некоторых местах корабля», – добавил он к своему заключению о гравитации.

Наблюдая, как его несет назад к звездам, Питер мысленно проклинал даром потраченное время и прикидывал, как ему теперь развернуть чертову шлюпку и снова попасть на корабль. Кровь текла у него из носа и изо рта. Система жизнеобеспечения вовсю гудела, всасывая алую влагу.

Небольшая зазубренная кромка вокруг взорванного участка зацепила нос спасательной шлюпки и тем самым почти ее остановила, на тихом ходу отправляя ее в кучу какого-то непонятного мусора.

Редер немного подождал, убеждаясь, что маленькое суденышко впрямь утихомирилось. Затем он отпустил привязные ремни. «Акции этой компании я тоже куплю», – подумал он, отталкивая ремни в сторону.

Затем он схватил ранец и открыл люк. Подошвы ботинок скафандра липли к палубе, указывая на то, что гравитационная функция в этой зоне нарушена. «Ничего удивительного», – подумал Редер. Картина вокруг него была просто сюрреалистическая. Казалось немыслимым, что люди сперва построили такую грандиозную конструкцию, а потом взяли ее и разрушили. Царящий кругом хаос был в своем роде прекрасен, как хорошие сценические декорации. Если люди здесь и погибли, никаких признаков этого не наблюдалось. А вот над самим «Неустрашимым» нависла отчетливая угроза немедленной гибели. Оторвавшись от созерцания величественного зрелища, Питер направился прочь от пролома.

Его не на шутку раздражало то, что люди ради какого-то эзотерического верования готовы разрушать, да еще в таких чудовищных масштабах. «Каково будет этим мокакам, – задумался Питер, – если мы, плохие