такие грузы очень рискованно, даже если террористы поголовно мастера спорта по парашютным прыжкам. Поэтому, очевидно, будет предусмотрен вариант с посадкой самолета. И тогда я спрашиваю себя: где сядет этот самолет? И почему террористы так уверены в своей безопасности?

Премьер посмотрел на директора ФСБ, как будто тот знал ответ на этот вопрос. Директор, в свою очередь, взглянул на Дмитриева. Тот, выдержав этот взгляд, пожал плечами. Его центр разрабатывал и такую версию, но пока только как версию. Главное было выйти на террористов.

— Может, они сядут в Чечне? — спросил министр обороны. — Где-нибудь в горах.

— На нашей территории никогда, — твердо возразил Абуладзе, — с таким количеством денег и драгоценностей далеко не уйти. И как вариант можно исключить любое из государств СНГ. Для них это слишком опасно. Ни одно государство СНГ их не примет, чтобы не испортить до такой степени отношения с Россией.

— Тогда остается Афганистан, — не собирался отступать министр обороны.

— Возможно, — согласился Абуладзе, — но очень маловероятно. В Афганистане нестабильная ситуация. Сразу несколько враждующих сторон, которые не придерживаются никаких законов и правил. Такой груз просто не имеет шансов далеко уйти. Его обязательно захватит другая сторона. Им всегда нужно оружие. А такая сумма денег — очень хороший раздражитель.

— Что вы хотите сказать? — наконец не выдержал разъяренный министр обороны. — Если они никуда не смогут приземлиться, то зачем вообще им этот самолет?

— Поэтому я и говорю, — спокойно, не замечая его раздражения, ответил Абуладзе, — мы не знаем места, куда направится самолет, и должны быть готовы к любым неожиданностям.

— У вас все? — спросил премьер.

— Да.

— Спасибо. Я думаю, собравшиеся примут к сведению вашу информацию. Надеюсь, все понимают важность задачи. Давайте подумаем, что может произойти в случае неудачи? Какое положение сейчас в Москве?

Мэр, сидевший по правую руку от премьера, угрюмо доложил:

— Мы подняли на ноги всю милицию, внутренние войска, предупредили наших людей по всем округам. Больницы и поликлиники готовы принять больных. Из Санкт-Петербурга перебрасываем дополнительно перевязочные материалы и лекарства. В случае необходимости оттуда прибудет и большая группа врачей. Сегодня не работают школы и институты. А завтра мы отменим занятия, сообщив обо всем по телевидению и радио. И попросим наших людей оставаться в своих домах.

— Хорошо, — кивнул премьер и вдруг заметил дернувшегося Лодынина.

— Вы хотите что-то сказать, генерал? — Премьер знал начальника ГРУ лично в лицо.

— Этого нельзя допустить, — вдруг произнес Лодынин.

— Чего?

— Неудачи нельзя допустить. От вируса ЗНХ нет спасения. Прекращение занятий и переброшенные врачи из другого города не помогут. Нужно не допустить, чтобы хоть одна капсула была разбита. Никакого спасения в таком случае не будет. Это хуже атомной бомбардировки города.

Премьер изумленно посмотрел на министра обороны. Он, конечно, понимал всю степень опасности, но не до такой степени.

И слышать это из уст такого серьезного человека, как генерал Лодынин, было страшно.

Министр обороны быстро вместо премьера спросил у Зарокова:

— А вы почему молчите?

— Генерал Лодынин прав, — строго сказал Зароков, — все, что он говорил об этом вирусе, соответствует действительности. Представьте что в городе началась чума. Последствия были бы гораздо более легкими.

— Тогда закончим совещание, — быстро сказал премьер. — Прошу всех руководителей спецслужб лично контролировать ход расследования и поисков террористов. Я остаюсь в этом кабинете. Все данные докладывать лично мне. Когда должен позвонить этот бандит?

К больнице Абрамов подъехал, когда большая стрелка его часов уже прошла отметку, указывающую на три часа дня. Нетерпеливо подгоняя водителя, подполковник вместе с двумя своими сотрудниками ворвался в больницу прямо к дежурному врачу.

— Где он? — закричал Абрамов, входя в кабинет. Дежурный врач, уже знающий, что речь идет о тяжелораненом террористе, испуганно поднялся, глядя на пришедших. Только час назад на него накричал офицер милиции из местного УВД за несвоевременную информацию по раненому террористу. И вот теперь приехали эти люди в штатском.

— Где он? — снова грозно повторил Абрамов. Один из его сотрудников показал свое удостоверение растерявшемуся врачу.

— Мы из ФСБ. Нам нужен раненый.

— Да-да, конечно, — залепетал врач. — Он в реанимации. Милиция установила там свой пост.

— Покажите, где он лежит, — грозно предложил Абрамов. Врач покорно кивнул головой, выходя из кабинета. Трое мужчин в одинаковых темных костюмах шли за ним по коридору.

Войдя в приемную, врач показал на шедших за ним людей стоявшим у дверей двум сотрудникам милиции, один из которых был лейтенант.

— Вот эти товарищи из ФСБ.

Один из сотрудников Абрамова, кивнув головой, достал свое удостоверение, а сам подполковник со вторым сотрудником, уже не останавливаясь, прошли в само отделение, где лежал под капельницей тяжелораненый террорист. Увидев их, больной чуть приоткрыл глаза, а испуганная санитарка охнула от неожиданности. Второй сотрудник Абрамова бережно взял ее за локоть, выводя из помещения.

Абрамов подошел к больному, видя, что тот в сознании и может наблюдать за пришедшим.

— Слушай меня, мерзавец, — громко сказал Абрамов. — Меня не интересует, кто ты такой и откуда ты появился. Мне нужно знать, где находятся твои товарищи. Те, двое, которые были с тобой в машине. Ты меня понимаешь? Двое твоих напарников. Мне нужно знать, где они могут быть. Говори быстрее, у меня нет времени. Их имена.

Раненый террорист закрыл глаза.

— Нет, врешь! — закричал Абрамов. — Этот номер у тебя не пройдет. Ты мне сознание не теряй. — Он схватил за провод и с силой дернул его, вырывая иглу из вены раненого. Тот болезненно застонал. Абрамов наклонился над ним. — Имена, сука, мне нужны их имена и явки! Быстрее говори, у нас нет времени.

Раненый открыл глаза, молча глядя на подполковника.

— Не испытывай мое терпение, ублюдок, — сказал бледный от бешенства Абрамов. — Здесь тебе не прокуратура и не суд. Если ты сейчас мне не скажешь, я тебя убью. Ты понимаешь?

Просто убью.

Он вырвал подушку из-под раненого и положил ее ему на лицо. Потом убрал подушку.

— Говори, или я тебя задушу.

Больной открыл рот, но ничего не сказал.

Абрамов положил подушку ему на лицо, наваливаясь сверху всем телом. В этот момент в отделение вошла молодая медсестра. Здесь было два входа, и она появилась с другой стороны.

Увидев, что делает незнакомец, она испуганно вскрикнула. Абрамов поднял голову и зло скрипнул зубами.

— Чего орешь, дура? — спросил он. — Такой вот сука ночью девушек насилует, груди вам отрезает, душит вас в подъездах домов.

А ты орешь. Замолчи. Я из ФСБ.

— Да-да, — испуганно шептала девушка, отходя к дверям.