Потом мои мысли перешли на Мандерли. Все здесь – и прекрасный дом, и богатая библиотека, и роскошные картинки на стенах, – все поместье принадлежит теперь и мне, так как я стала женой Максима. Я представляла себе, как через много-много лет, когда мы уже постареем, мы вот так же будем сидеть за чайным столом, а рядом будут такие же спаниели (потомки теперешних), и тишину библиотеки будут время от времени нарушать наши сыновья (почему-то я была уверена, что у нас будут именно сыновья).

Мои мечты прервал Фритс, он пришел с лакеем, чтобы убрать со стола, и объявил:

– Миссис Дэнверс просила спросить вас, миледи, не пожелаете ли вы, чтобы она показала вам вашу комнату?

Максим оторвался от писем и спросил:

– Закончен ли ремонт в восточном крыле?

– О, да, сэр. Насколько я понимаю, все сделано хорошо. Мы боялись, что мастера не успеют, но уже в прошлый понедельник все было готово к вашему приезду.

– Вы там что-то перестраивали? – спросила я.

– Да нет, просто косметический ремонт: оклеили новыми обоями и покрасили окна и двери, – объяснил Максим. – Мы с тобой будем жить в восточном крыле. Там светлее, чем в западном, а окна выходят на розарий. При моей матушке в восточном крыле были гостевые комнаты. Ну, я сейчас закончу возиться с письмами, а ты пока сходи и постарайся подружиться с миссис Дэнверс. Это как раз удобный момент.

Мне очень не хотелось идти без него, я снова почувствовала себя запуганной, но пересилила себя и пошла вслед за Фритсом. Пустой холл показался мне громадным, и в его тишине резко зазвучали мои шаги. Фритс же, в мягкой обуви, ступал бесшумно.

– Какой большой зал, – сказала я.

– Да, миледи. Мандерли – большой дом. Бывают, конечно, и больше, но и этот достаточно велик. В старину этот холл служил банкетным залом, да и в наше время здесь бывают большие приемы.

Я чувствовала себя случайной гостьей, которая осматривает достопримечательности замка, поворачивая голову по направо, то налево.

На верхней площадке лестницы меня ожидала черная фигура. Глубоко запавшие глаза смотрели на меня пристально и, пожалуй, неодобрительно. Я оглянулась на Фритса, но он уже исчез, и я осталась наедине с миссис Дэнверс. Я улыбнулась, но не встретила ответной улыбки.

– Надеюсь, я не заставила вас долго ждать?

– Я здесь для того, чтобы выполнять ваши приказы. Вы можете распоряжаться моим временем, как вам угодно.

Она пошла впереди меня по широкому длинному коридору, потом повернула налево и открыла массивную дубовую дверь. Мы вошли в небольшой будуар, дверь из которого вела в просторную спальню, рядом была и ванная. Я подошла к окну и вдохнула аромат розария.

– А моря отсюда не видно? – спросила я.

– Из этого крыла не видно, даже не слышно, хотя оно совсем рядом.

– Жаль, что его не видно. Я очень люблю море… Но комнаты превосходные… очень удобны… Здесь, кажется, делали к нашему приезду ремонт?

– Да.

– А какой эта спальня была раньше?

– Здесь были темные обои и другие занавески. Раньше в этих комнатах никто не жил. Но милорд прислал мне письмо и распорядился отремонтировать, так как собирается жить именно здесь, а не в западном крыле, как раньше.

Я подошла к туалетному столику. На нем уже были разложены привезенные мною вещи. Максим подарил мне большой набор щеток, гребенок и прочего. Миссис Дэнверс могла убедиться, что дешевых и случайных вещей в нем не было.

– Ваши вещи распаковывала Алиса, – сказала миссис Дэнверс, – она будет прислуживать вам, пока не приедет ваша собственная горничная.

– У меня нет собственной горничной. Думаю, Алиса вполне удовлетворит меня.

– Леди, занимающие такое положение в обществе, как вы, всегда имеют собственных горничных, – заявила миссис Дэнверс, глядя на меня сверху вниз.

– Если вы так считаете, то наймите для меня молодую девушку.

– Как скажете.

Хотелось, чтобы она ушла и оставила меня одну, но она упрямо продолжала разглядывать меня своими запавшими глазами.

– Вы, наверное, уже давно живете в Мандерли? – спросила я, пытаясь завязать дружескую беседу.

– Дольше всех живет здесь Фритс. Он начал работать в Мандерли, когда мистер де Винтер был еще мальчиком, а хозяином поместья был его отец.

– А после него приехали вы?

– Нет, я приехала сюда одновременно с покойной миссис де Винтер. – Ее бесстрастный до сих пор голос оживился, а на бледных щеках проступил легкий румянец. Перемена в ее лице была удивительная.

Миссис Дэнверс была полна снобизма, свойственного людям ее профессии, и презирала меня за то, что я «не настоящая леди», что я робка и неловка. И все же ее явное недружелюбие нельзя было объяснить только этим. Нужно было что-то сказать, не могла же я бесконечно играть своими расческами.

– Миссис Дэнверс, я надеюсь, мы с вами будем друзьями. Но вы должны кое-что понять… Для меня