– И ужаснее всего то, что он погиб от руки моих же бывших соотечественников. Я… – голос ее сорвался, и она с надеждой воззрилась на короля. – Сир, могу ли я попросить вас о небольшой услуге сегодня вечером, пока все остальные заняты? Я понимаю, что у вас сейчас на уме куда более серьезные заботы, но могу ли я попросить вас сопроводить меня в часовню?… Всего на пару минут, чтобы помолиться за душу моего супруга?

Он сперва хотел было отказаться, зная, что Ран не одобрит подобной отлучки, но она поспешила добавить:

– Прошу вас, сир, это облегчит мою скорбь, если король проявит уважение к моему дорогому супругу. Это отнимет всего пару минут вашего драгоценного времени.

И хотя в ее просьбе не было ни тени угрозы, он все же заподозрил, что она вызвана была не простым благочестием. У Судри явно было что-то на уме, и она не желала говорить об этом при посторонних. Ему стало любопытно, и он покосился на Фулька.

– Передай Катану, что я ненадолго отправлюсь в часовню, чтобы там помолиться за упокой души герцога Истмаркского, – прошептал он. – Я скоро вернусь. Встретимся у дверей.

Не дожидаясь, пока Фульк передаст его слова, Райс-Майкл предложил леди Судри руку и вместе с ней вышел из зала. Поскольку Фульк, который вскоре к ним присоединился, не сказал ни слова, король сделал вывод, что его объяснению поверили. Вероятно, Рану пришлось по душе, что он берет с собой именно Фулька, а не Катана, поскольку в преданность Фулька советники верили куда больше. Теперь главное – не отлучаться слишком надолго, чтобы Ран не встревожился… Пока они шли по двору замка и поднимались по ступеням часовни, Судри не сказала ни слова, но когда Фульк принялся отпирать дверь, она на миг коснулась рукой его запястья.

– Добрый сэр Фульк, прошу вас, проследите, чтобы нашим молитвам никто не помешал, – промолвила она вполголоса.

К удивлению Райса-Майкла, его оруженосец лишь почтительно склонил голову и без единого слова закрыл дверь, и сам остался у входа. Бросив на короля пристальный взгляд, она двинулась вперед по крохотному тускло освещенному нефу часовни и наконец указала вперед, когда они остановились перед алтарем.

– Вот здесь покоится мой Хрорик, в освященной земле перед алтарем, – прошептала она, размашисто перекрестившись. – Сам он, возможно, решил бы, что это не слишком подходящее для него место, но военачальники настаивали. Когда я умру, надеюсь, меня похоронят рядом с ним, и не потому что я претендую на какую-то святость, уверяю, но мое место рядом с мужем. Он был прекрасным человеком…

Подавив рыдание, она закрыла лицо руками и опустилась на покрытую ковриком молитвенную скамеечку перед алтарными ступенями. Райс-Майкл, испытывая неловкость, преклонил колена рядом с ней и также перекрестился, вознамерившись прочитать хотя бы положенное «Отче наш» во спасение души Хрорика, но осекся на полуслове, вспомнив странную сцену у дверей часовни. Взгляд его рассеянно прошелся по каменной резьбе за алтарем, задержался на алом огоньке лампады, подвешенной сбоку. По идее, Фульк должен был хоть как-то отреагировать на просьбу леди Судри, но почему-то он промолчал…

– Делайте вид, будто ничего не происходит, на случай, если за нами наблюдают, – внезапно послышался шепот Судри прямо у него под ухом. – Известно ли вам, что кто-токопался в мозгу у вашего сэра Фулька?

От такого вопроса он буквально остолбенел, хотя и постарался ничем не выдать своего изумления. Зажмурившись, он склонил голову над сложенными руками, затем осмелился искоса бросить взгляд на ледиСудри, готовый в любой миг использовать чары истины.

– Почему вы так решили? – прошептал он. – И если даже это и правда, то откуда вам знать?

Она подняла лицо к алтарю и молитвенно стиснула руки на груди, но взгляд ее по-прежнему был устремлен на короля.

– А вот такой реакции я не ожидала, – промолвила она. – Вас больше удивило то, что мне об этом известно, но отнюдь не то, что такое вмешательство имело место.

В этот момент он ощутил слабое давление на свои защиты и мгновенно поднял их, даже не раздумывая над тем, что делает. И тут же его охватила паника, едва он понял, что теперь ей известно о его способностях.

– О Боже, – выдохнула она. – Умоляю простить меня, сир, я понятия не имела… Точнее, до нас доходили слухи… Насчет Халдейнов, не о вас лично… Но я не обращала на них внимания. Сир, клянусь, что никогда не причиню вам зла. Вы можете использовать чары истины, чтобы проверить искренность моей клятвы.

Он безмолвно уставился на нее, силясь разумом охватить все открывающиеся возможности, однако у него не было окончательной уверенности, можно ли ей доверять, пусть даже сейчас она говорила чистую правду.

– Значит, вы и впрямь обладаете силой Халдейнов, сир, – прошептала она. – Боже правый, это меняет все. У меня появилась надежда. Сир, хотя я и прихожусь Миклосу дальней родней, и у меня в жилах течет кровь Дерини, однако мои силы очень невелики, и я никогда не пыталась ничему научиться. Я отказалась от этого дара много лет назад, когда дала клятву верности моему мужу и его народу, так что мне почти нечего вам предложить, но все же располагайте мною, как вам будет угодно. Прочтите мои мысли, умоляю, у нас очень мало времени, а мне нужно вам многое сообщить.

Вся дрожа, она склонила голову и оперлась руками о поручень молитвенной скамеечки, левую руку развернув ладонью кверху, так, чтобы он мог коснуться ее, незаметно для стороннего взгляда.

– Прочтите же мои мысли, заклинаю, – продолжала она настаивать и придвинулась чуть ближе. – Я не буду сопротивляться. Если Господу будет угодно, то я даже сумею вам чем-то помочь.

Она говорила чистую правду, и в просьбе этой он не улавливал ни малейшей угрозы. В точности повторив позу женщины, он дотронулся до ее ладони и использовал телесныйконтакт, чтобы установить ментальную связь, осторожно касаясь мыслью ее слабых защит, которые тут же отступили под нажимом. Она не обладала ни силой, ни самоконтролем прочих Дерини, с которыми ему приходилось иметь дело, – слабее ее были разве что Мика с Катаном, – и все же готова была оказать ему любую посильную поддержку.

Очень быстро он постарался извлечь из ее памяти максимум информации, пока ничего не выдавая взамен. Судьба Судри оказалась той самой искрой, что вновь разожгла старую вражду между Мердоком и келдорскими лордами во время торжеств по случаю коронации Джавана. Райс-Майкл тогда присутствовал при ссоре, но придал этим событиям куда меньше значения, чем следовало бы, поскольку был слишком юн, наивен и даже не подозревал, что рано или поздно ему самому придется столкнуться с данной проблемой. Тогда Миклос впервые поднял этот вопрос, вопросив короля о судьбе Судри Рорау, приходившейся дальней родней королевской династии Торента. Она была взята в плен в Келдоре отцом Хрорика, герцогом Сигером, и вместе с братом сделалась заложницей Эвана, старшего сына Сигера.

Ее брат Кеннет стал оруженосцем, а позднее и рыцарем у Эвана на службе, а затем, защищая своего господина, пал от руки Мердока, тогда как Судри вышла замуж за Хрорика, среднего сына Сигера, и полностью отреклась от магии Дерини и любых связей с Торентом из любви к мужу и его народу. Когда Хрорик наконец отомстил Мердоку за убийство своего брата Эвана, Судри радовалась вместе с мужем, и пила за здравие короля, который дозволил правосудию свершиться. Теперь же она была готова предложить свою преданность и силу брату того человека, который в свое время проявил справедливость по отношению к Истмарку.

Внезапно скрежетнувший за спиной дверной засов, вырвал Райса-Майкла из легкого транса, и он приготовился разорвать контакт.

– Нет, милорд, да вы взгляните сами… – донесся до них голос Фулька, когда дверь приоткрылась. – Они просто молятся вместе с леди Судри. Она попросила его поклониться могиле своего супруга. Было бы оскорбительно отказать ей в этой просьбе. Что тут может быть плохого?

У Райса-Майкла остановилось дыхание. Он изо всех сил напряг слух, гадая, будет ли их уединение нарушено, или Фульк все же сумеет не пустить в часовню посторонних, но вот наконец раздалось какое-то недовольное бормотание, и дверь закрылась. По-прежнему поддерживая ментальную связь, Райс-Майкл