Николай Афанасьевич Аветисов любил женщин.

В особенности он любил глуповатых блондинок с круглыми доверчивыми голубыми глазами, ямочками на щеках и тонкой талией. Но высоких темпераментных и энергичных брюнеток он тоже любил. Впрочем, как и полненьких рыжих хохотушек. Но сейчас, когда удача отвернулась от него, а жизнь стала опасной, как увеселительная прогулка в кишащих хищниками и ядовитыми змеями джунглях южного Индокитая, Николай Афанасьевич мог положиться только на одну женщину.

На свою секретаршу, преданную, как собака, надежную, как доллар, обязательную, как смена дня и ночи.

Страшную, как смертный грех – с ее вечно торчащими вперед зубами, жидкими, коротко стриженными волосенками и костлявыми коленями, на которые он постоянно натыкался в самые неудобные моменты. С ее преданными собачьими глазами, которые она не сводила со своего любимого начальника, со своего любимого мужчины. Любимого и единственного.

Когда несколько месяцев назад в приступе неожиданной меланхолии Николай Афанасьевич проводил свою секретаршу до дома и напросился на чай в ее одинокой однокомнатной квартирке, со всеми вытекающими отсюда последствиями, он с изумлением, переходящим в сдержанный испуг, выяснил, что его верная сотрудница пронесла до весьма зрелого возраста невинность. Пронесла, чтобы торжественно сложить ее к ногам любимого шефа.

Впрочем, с ее внешностью это было нетрудно. Вряд ли многие покушались на ее добродетель.

Кроме затянувшегося девичества, у аветисовской секретарши была еще одна страшная тайна. Ее ненормальные родители посмотрели когда-то итальянский фильм «Не промахнись, Асунта», и этот фильм произвел на них такое сильное впечатление, что они назвали Асунтой свою дочь.

Бедная девушка ужасно стеснялась своего дурацкого имени и всем знакомым представлялась Асей. Это тургеневское имя совершенно не подходило к ее коротким бесцветным волосам и длинным, выступающим вперед зубам.

По паспорту она звалась Асунтой Федоровной Фоминой.

Почувствовав, что земля горит у него под ногами, Николай Афанасьевич окончательно переселился в крошечную квартирку своей преданной секретарши и вовсе перестал выходить на улицу.

Асунта была счастлива. Любимый мужчина принадлежал ей безраздельно. Ей больше не приходилось ревновать его к смазливым клиенткам, к смазливым секретаршам клиентов мужского пола, к случайным подружкам, ко всей женской половине человечества, которая только и думала о том, как бы увести от нее ее неожиданное сокровище, ее любимого и единственного Николая Афанасьевича.

Да-да, Асунта называла мужчину своей мечты по имени-отчеству и обращалась к нему на вы даже в самые интимные моменты.

Впрочем, эти интимные моменты случались в их жизни гораздо реже, чем ей того хотелось бы.

Асунта всячески заботилась о Николае Афанасьевиче, кормила его деликатесами и витаминами, надевала дорогое красивое французское белье, на которое тратила почти всю свою секретарскую зарплату, штудировала по ночам книгу «Как удержать мужчину, если он у вас есть», но Николай Афанасьевич снисходил к ней со своего Олимпа очень редко и без должного энтузиазма.

Асунта объясняла это его утомлением и нервным напряжением, в котором Аветисов пребывал уже долгое время, хотя для того, чтобы получить правильный и вполне очевидный ответ, ей достаточно было всего лишь непредвзято взглянуть в зеркало.

Николай Афанасьевич, всерьез напуганный посещением Маркиза и нарисованной им безрадостной перспективой, не покидал гостеприимную квартирку своей секретарши. На двери фирмы «Алиби» красовалась табличка «Закрыто», по мелким делам и за продуктами выходила Асунта, а сам Аветисов сидел в глубоком кресле, задумчиво ел подносимые ему деликатесы и витамины и боялся.

Бояться стало теперь его основным занятием, его профессией и одновременно хобби. Он боялся со вкусом, на полную катушку, а преданная Асунта окружала его заботой и создавала условия для боязни.

– Николай Афанасьевич, хотите апельсинового сока? – спросила она, появившись на пороге комнаты в коротком прозрачном пеньюаре.

– Давай, – лаконично отозвался Аветисов, с неудовольствием окинув взглядом просвечивающие сквозь кружева костистые прелести.

И в этот момент в дверь квартиры зазвонили.

– Не открывай! – вскрикнул Аветисов.

В этом звонке материализовались все его страхи. Это были «они» – все те, кто угрожал ему, собирался его убить.

– Откройте, водопроводчик! – раздался голос за дверью.

– Мы никого не вызывали! – отозвался Аветисов, и тут же пожалел.

Надо было молчать, тогда страшные «они» за дверью подумали бы, что в квартире никого нет, и ушли восвояси. Или наоборот – вломились бы в квартиру…

А теперь они точно знают, что Николай Афанасьевич дома.

– Мне обязательно надо к вам войти! – надрывался голос за дверью. – Вы заливаете своих соседей снизу!

– Никого мы не заливаем! – воскликнул Аветисов, трясясь от страха. – У нас вообще вода выключена!

– Вода может быть выключена, а течет в стене или по трубам, мне обязательно нужно поглядеть! – настаивал упорный водопроводчик.

– Никого не пустим! – стоял на своем Аветисов.

– Ну смотрите, тогда будете соседям ремонт оплачивать!

Несчастная Асунта побледнела: она знала, что у соседки снизу, подружки мелкого, но очень наглого рэкетира, сделан дорогой евроремонт, и залить ее страшно боялась – крутой соседкин бойфренд в случае такой аварии непременно устроил бы бедной секретарше веселую жизнь…

Асунта устремилась к двери и открыла замок.

На пороге появился невысокий мужичок классического водопроводного типа: трехдневная щетина, прорванная на локтях кожаная куртка, сильно поношенная вязаная шапочка с непереводимой якобы финской надписью и выражение безысходного недовольства жизнью на лице.

– Ну, и где тут у вас удобства? – спросил он перепуганную Асунту.

– Там! – Испуганная прелестница попыталась поплотнее запахнуть свой эфемерный халатик и показала направление на ванную комнату.

«Что это за водопроводчик, если он не знает, где в квартире ванная?» – с привычным страхом подумал Аветисов.

– Я здесь новый, недавно только с другого участка перевелся, – пояснил водопроводчик, как будто прочтя мысли Николая Афанасьевича.

«Даже если так, – подумал Аветисов, – он ведь только что был у соседки, а планировка квартир, расположенных друг над другом, одинаковая».

– А ваша соседка, когда делала в квартире ремонт, ванну и туалет в другое место перенесла! – отреагировал на невысказанные подозрения экстрасенс-водопроводчик, проходя в ванную комнату.

«Да что же это такое! Он что же, мысли мои читает?» – подумал Аветисов, окончательно деморализованный.

– Да! – донесся из ванной внушительный голос водопроводчика. – Видно, в стенке каверна! Придется, хозяйка, плитку бить!

– Боже мой! – Асунта всплеснула руками, живо представив себе, какую грязь разведут у нее в квартире и сколько денег с нее за это слупят. – А без этого обойтись совершенно никак нельзя?

– Можно, – водопроводчик вышел из ванной и неожиданно энергичными и легкими для представителя его профессии шагами проследовал в комнату, – но это вам гораздо дороже обойдется.