Лола выскочила на середину дороги и замахала руками. Водитель затормозил – на узкой дороге Лола в необъятном пуховике и ее огромный мешок представляли серьезное препятствие.

Лола бросила взгляд на машину, прочитала ее номера и облегченно вздохнула – это была «тойота» Аветисова.

– Ну чего тебе, чего тебе надо? – недовольно пробурчал средних лет мужчина, выглянув в окошко машины.

– Дяденька, мне бы до города, как бы мне до города добраться, до города меня не подвезешь? А я заплачу, я разве не понимаю, бензин же он дорог, он же ой как подорожавши, это же страшное дело! – тараторила Лола, надвигаясь на водителя удачно выпирающим из пуховика бюстом.

Аветисов поморщился: ему явно не хотелось сажать в свою чистую, аккуратную машину деревенскую девку с ее мешком, которая явно наследит в салоне, напачкает, натащит мокрого снега…

А Лола не унималась:

– Дяденька, я тут на дороге уж который час торчу, вся уж перемерзла, вся окоченела, еще немножко, и вовсе заболею, а у меня в мешке кабанчик, в город его надо, такой кабанчик жирненький, прямо объедение, а никто по дороге-то не едет, а я уж так замерзла, так замерзла, мочи нет! Ну подвези до города, а я тебе заплачу!

Румяные щеки девахи внушали сомнение в том, что она находится на грани замерзания, но мешок удачно перегородил проезжую часть, а сама красотка навалилась на крыло машины и не думала сдаваться…

Аветисов тяжело вздохнул и решил смириться с запачканным салоном, лишь бы скорее добраться до города.

– Ладно, черт с тобой, садись!

Он выбрался из машины и открыл багажник. Лола ловко подхватила мешок и как пушинку забросила его внутрь, при этом внимательным, наметанным взглядом окинула содержимое багажника и убедилась, что там нет ничего, кроме запасного колеса. Затем она взгромоздилась на переднее сиденье рядом с водителем, устроилась поудобнее и посыпала словами:

– Такой кабанчик, это же уму непостижимо! Умный, прямо как депутат какой! Ежели где лежит что съедобное – так обязательно исхитрится и сопрет! Ну чисто депутат! Как его резали – так я прямо плакала, прямо даже слезами заливалась, так жалко! До чего умный, прямо уму непостижимо, я и думать не думала, что такие умные кабанчики бывают! А ел сколько – это страшное дело! Говорю же – чисто депутат!

Аветисов недовольно покосился на разговорчивую попутчицу: так ведь и будет молоть языком до самого города!

– Ты бы вздремнула, родная! – посоветовал он не без задней мысли. – Устала небось кабанчика своего тащить! Да и на морозе сколько простояла…

– Своя ноша не тянет! – выдала Лола свежую философскую сентенцию. – Не волнуйся, дяденька, мы привычные! Да и кабанчик-то, он разве ж тяжелый? Он вовсе не тяжелый! В нем и центнера-то нету! Килограмм восемьдесят, не больше. Ну может, девяносто – как вот ты примерно… А я ведь знаю, когда за рулем, всегда в сон клонит, вот и надо разговором отвлекать, чтоб не клонило. Мне и Васька, свояк мой, Тоськин муж, когда я с ним еду, завсегда говорит: «Ты, Нюрка, мне чего-нибудь бухти, а то я засну и мы в канаву сверзимся, а так ты чего-нибудь мелешь, я и не засну…»

Аветисов сжал зубы. Глухое раздражение от непрерывной болтовни деревенской балаболки нарастало, как мучительная зубная боль, и грозило выплеснуться вспышкой непредсказуемой ярости.

И в тот момент, когда он уже собрался наорать на пассажирку, впереди на дороге появилась коренастая фигура гаишника в черном форменном полушубке.

Гаишник вышел на середину дороги и сделал подъезжающей иномарке знак остановиться и съехать на обочину.

«Ну как не задался день, так всю дорогу будут сплошные неприятности! – подумал Аветисов, доставая из кармана права. – То баба эта болтливая подсела, то теперь гаишник остановил… Ну чего ему надо, барану эфиопскому?»

Гаишник подошел к «тойоте» со стороны водителя, лениво изобразил рукой уставное приветствие и протянул гнусавым простуженным голосом:

– Сержант Снегиренко. Ваши права, пожалуйста.

Аветисов протянул свои права, отметив, что сержант довольно симпатичный, только внешность у него какая-то совершенно невзрачная, незапоминающаяся. И немного староват он, пожалуй, для сержанта – лет тридцать с небольшим, можно бы уже и до старшины дослужиться.

Сержант внимательно ознакомился с правами, сравнил фотографию на документе с оригиналом и, спрятав права в карман полушубка, проговорил:

– И документики на машину попрошу.

Аветисов с тяжелым вздохом протянул гаишнику документы. Тот долго и тупо их разглядывал и наконец выдал своим гнусавым голосом:

– Попрошу вас, Николай Афанасьевич, выйти из машины.

– А что такое? – проговорил Аветисов с тоскливой злостью. – В чем дело? Разве у меня что-то не в порядке с документами?

– Я ничего такого не сказал, я вас только попросил выйти из машины, – невозмутимо повторил сержант.

– А может быть, мы с вами договоримся по-хорошему? – вполголоса проговорил Аветисов, заговорщически подмигнув гаишнику и покосившись на деревенскую деваху, с глупым видом таращившуюся на дорогу.

– Это вы что – собираетесь мне взятку предложить? – воскликнул сержант в праведном негодовании. – Мне, сотруднику ГИБДД, находящемуся при исполнении обязанностей? Да я сейчас… Да я вас… Да я немедленно… – И бравый страж порядка потянулся к черной кожаной кобуре.

– Нет-нет, вы меня не так поняли! – испугался Аветисов и торопливо вылез из машины. – Я ничего такого… я вовсе ничего не предлагал…

Неожиданная реакция гаишника всерьез испугала его. Прежде все конфликты с доблестными стражами правопорядка запросто утрясались при помощи одной-двух хрустящих купюр, и проблем не возникало, но этот сержант вел себя так странно… И они были одни на этой пустынной зимней дороге, если не считать болтливой дурехи в машине…

Николай Афанасьевич почувствовал, что у него действительно могут быть колоссальные неприятности. Сержант явно не в духе, и с него станется на самом деле обвинить его в даче взятки и в чем-нибудь еще похуже…

– Вы меня не поняли… – повторил он заискивающим тоном.

– То-то! – Гаишник, видимо, успокоился и, обойдя машину, поманил к себе пальцем водителя: – Багажник откройте, пожалуйста!

Николай Афанасьевич торопливо открыл багажник и предъявил несговорчивому стражу порядка его содержимое.

– Это что такое? – радостным голосом, в котором звучало предчувствие раскрытия правонарушения, осведомился сержант.

– Это колесо запасное… – промямлил Аветисов, в скверном предчувствии пытаясь оттянуть время.

– Я вас не про запасное колесо спрашиваю! – Голос сержанта набрал грозную начальственную мощь и даже перестал звучать гнусаво и простуженно. – Я вас спрашиваю про содержимое вот этого мешка! – И он указал пальцем на огромный мешок болтливой деревенской дуры.

– Я про этот мешок ничего не знаю! – с истериче—ским испугом воскликнул Николай Афанасьевич. – Этот мешок не мой!

– Да, конечно, это я вам его подкинул! – Сарказм в голосе сержанта был такой густой, что ложка в нем стояла.

– Нет, я не это хотел сказать… Мне никто его не подбрасывал…

– А если никто не подбрасывал, тогда немедленно его развяжите и предъявите его содержимое для досмотра!