Когда путники приезжали во дворец Сфорца, Лукреция немедленно распоряжалась привести их к себе. Она давала им пищу и кров и заставляла рассказывать все, что они знали о ее отце.
Она старалась представить себе его положение. Французы в Риме; дом ее матери разграблен; отцу пришлось принять короля Франции и согласиться на его условия. А Чезаре силой уведен из города как заложник завоевателей. Это самое плохое, что могло случиться. Она представляла его гнев и, опечаленная, тщетно старалась отвлечься от неприятных мыслей вышивкой или игрой на лютне. Прислушиваясь к суете внизу, она тут же устремлялась к дверям, откладывая в сторону рукоделие, надеясь увидеть посланцев отца.
Вскоре приехал монах, голодный и оборванный, который сразу же велел отвести себя к госпоже, чтобы рассказать ей о событиях в Риме — он привез ей великие новости.
Лукреция с трудом скрывала свою радость. Она хлопнула в ладоши, и рабы принесли воду, чтобы обмыть монаху уставшие ноги. Они принесли вина и еды. Но прежде всего Лукреция заставила монаха сказать ей, хорошие или плохие новости он принес.
— Хорошие, сударыня, — воскликнул монах. — Самые хорошие из хороших. Как вы знаете, король имел аудиенцию у папы в Ватикане, и святому отцу пришлось принять условия французов.
Лукреция кивнула:
— И я знаю, что условия включали выдачу заложников, одним из которых стал мой брат Чезаре.
— Именно так, госпожа. Они выехали из Рима вместе с неприятелем. Кардинал Борджиа и турецкий принц.
— Как чувствовал себя мой брат? Скажите мне. Я знаю, что он был невероятно разгневан, поскольку оказалась задетой его гордость.
— Нет, госпожа. Он был спокоен. Все видевшие его удивлялись не только его спокойствию, но и поведению святого отца, который прощался со своим сыном, казалось, с полным равнодушием. Мы ничего не понимали. Кардинал взял с собой много багажа. Очень позабавили французов семнадцать фургонов, обтянутых бархатом. «Что же это за кардинал, — спрашивали солдаты друг друга, — если он так интересуется барахлом?»И, как вы, мадонна, можете догадываться, принц отправился в путешествие с такой же роскошью.
— Значит, они выехали из города, сопровождаемые насмешками врага, — сказала Лукреция. Но Чезаре все-таки сумел сохранить хладнокровие и достоинство. Какой же гнев он должен был испытывать!
— Он всех удивил, когда солдаты в конце первого дня сделали привал. Я слышал, что зрелище было впечатляющее, когда он сбросил кардинальские одежды и, раздевшись до пояса, стал бороться с солдатами и победил их чемпиона.
Лукреция хлопнула в ладоши и засмеялась.
— Это наверняка привело его в восторг. Я знаю.
— Их очень удивило такое поведение кардинала, мадонна. Но на следующий день они удивились еще больше.
— Скорее расскажи мне, прошу тебя. Я просто сгораю от нетерпения.
— На следующий вечер они нетвердым шагом направлялись в Веллетри. Было тихо и спокойно, никто не заметил, как один из погонщиков мулов поднялся и молча прошел мимо вражеских солдат. Этот погонщик дошел до трактира в городе, там его ждал слуга с лошадьми. Погонщик вскочил на коня и вместе со своим слугой поскакал в Рим.
— Это был Чезаре, мой брат!
— Да, это был кардинал собственной персоной, мадонна. Он вернулся в Рим к отцу, и я слышал, как шутили и смеялись в Ватикане по этому поводу.
Лукреция рассмеялась от удовольствия.
— Давным-давно мне не приходилось слышать таких приятных новостей. Какую, должно быть, он испытал радость А бедняге Джему, конечно, не удалось бежать?
— Нет, он остался со своими тюремщиками. Говорят, ему не хватило силы воли его высокопреосвященства. Он не мог бороться с французами, как и не сумел бежать из плена. Он остался в стане врага. Но у них остался только один заложник вместо двух, причем более важный из двух — родной сын папы — бежал.
Лукреция вскочила на ноги и протанцевала несколько па испанского танца перед взором удивленного монаха.
Монах в изумлении смотрел на нее, а она продолжала кружиться, смеясь и откидывая назад голову, пока от кружения у нее не перехватило дыхание.
Тогда она остановилась и пояснила:
— Я просто потеряла голову от радости. Это хорошее предзнаменование. Мой брат обвел французов вокруг пальца. Это только начало. Мой отец освободит Италию от захватчиков, и все люди в стране будут благодарны ему. Это начало, говорю вам. Пойдемте! Теперь вы получите на обед самое лучшее, что найдется во дворце. Вам дадут самое хорошее вино. Вы должны веселиться. Сегодня вечером я устраиваю банкет, и вы будете моим почетным гостем.
— Мадонна, вы слишком рано радуетесь, — глухо проговорил монах. — Ведь только один заложник ускользнул от врага. А многие земли Италии находятся в руках захватчиков.
— Италию освободит мой отец, — торжественно ответила Лукреция.
И тут же, сменив тон, позвала слуг и рабынь. Она приказала устроить во дворце банкет в этот же день.
Чезаре торжествовал, а триумф брата был для нее не менее важен, чем собственный.
Лукреция не ошиблась. Это было началом перемен к лучшему. Французы пришли в ярость от розыгрыша Чезаре, но ничего не могли изменить. Александр в ответ на их жалобу сочувственно покачал головой:
— Кардинал вел себя очень плохо, — негромко подтвердил он; ему пришлось спешно ретироваться, чтобы успеть скрыть улыбку и не рассмеяться.
Толстяк Джем не вынес тягот походной жизни, простудился и умер. Таким образом, за короткое время французская армия лишилась обоих заложников.
Несмотря ни на что, пришельцы двигались к Неаполю, где король Альфонсо, прослышав о приближении неприятеля, поспешил на Сицилию, оставив свое королевство в руках сына Феррандино. Но Феррандино показал себя никудышным солдатом и, завидев врага, последовал примеру отца — присмотрел себе остров, где можно было укрыться, куда и направился вместе с двором, оставив Неаполь беззащитным перед лицом неприятеля.
Казалось, Карлу Французскому улыбнулась удача, но его подвел климат и нерадивость солдат. Позади них раскинулась Италия, завоеванная ими Италия, они остановились в солнечном Неаполе. Женщины были ласковы, публичных домов хватало, и солдаты решили насладиться отдыхом после утомительного перехода.
Между тем Александр не терял времени даром. Гонцы сновали туда-сюда между Ватиканом и Венецией, в Милан, к королю Испании и к императору Максимилиану.
Александр подчеркивал, что до тех пор, пока все они не станут союзниками, Италия будет оставаться под пятой Франции, что не даст преимущества ни одному из них.
Узнав о заключенном союзе, Карл встревожился. Солдаты позабыли о дисциплине, более того, они порой переставали подчиняться приказам, а многие были больны. Карл вот-вот должен был получить корону Неаполя, когда вдруг понял, что если она ему и достанется, то всего на какую-нибудь неделю, прежде чем враг сумеет одолеть его.
Выход оставался только один — он должен как можно скорее покинуть Италию. Но по дороге ему предстоит встреча с папой, которого он считал организатором союза против него, Карла, он потребует ввести его во владение Неаполем.
Карл выехал из Неаполя и направился на север, но Александр, узнав о его приближении, немедленно покинул Рим, так что, добравшись туда, король нашел Ватикан пустым.
Вне себя от гнева, Карл продолжил свой путь — больше ему ничего не оставалось делать.
Он был обескуражен. Он покорил страну со своими блестящими армиями, правители государств пали перед ним. Потом он захватил Рим, веря в то, что папа римский Борджиа такой же вассал, как и те главы
