— Ты думаешь, я сама не смогу его себе найти?

— Ты хочешь дать понять, что уже находишься в поиске.

— Я не собираюсь ждать долго.

— Что ты хочешь сказать?

— Я собираюсь выйти замуж за графа.

— За графа? Ты хочешь сказать, за человека, который говорил с нами в городе?

Она радостно кивнула.

— Но как же твоя мать?

— Она будет довольна.

— Ты сказала ей?

— Нет, Жан-Пьер считает, что лучше не… пока не говорить. Пока мы не решим, как сообщить новость.

— Жан-Пьер?

— Граф, конечно, глупышка. Только подумай! Я стану графиней де Боргассон и буду жить в великолепном замке. Он очень богат. Он хочет поехать в Англию и познакомиться с мамой. Он заметил меня с первого взгляда… в тот первый день и понял, что я создана для него. Разве это не чудесно?

— Ну, звучит это так, будто…

— Как, будто что? Друзилла, ты ревнуешь?

— Конечно, нет.

— А должна. Все должны завидовать мне.

— Ладно, но ты едва знаешь его. Она выглядела очень неразумной.

— В таких случаях важно не то, как долго знакомы друг с другом, а насколько хорошо знают. Пока никому не говори… особенно Джанин.

— Почему ты должна сохранять это в тайне? — спросила я.

— Это только ненадолго, Я не должна была бы говорить тебе, но ты знаешь, что у меня нет от тебя секретов.

Она была сама не своя от счастья и более любезна ко мне, чем обычно. После обеда она не пришла в карету, и я предположила, что у нее какое-то тайное свидание с графом. Мне хотелось бы знать, где. Возможно у него есть карета, которая будет ее ждать в тайном месте и увезет… куда? Я почувствовала приступ беспокойства.

— Что случилось с Лавинией? — спросила Джанин. — Она так изменилась.

— Разве? — невинно удивилась я.

— Не говори мне, что ты этого не заметила.

— Ну, никогда не знаешь заранее, в каком она будет настроении.

— Что-то случилось, — сказала всевидящая Джанин. В ее глазах светилось подозрение. Проснулось ее всеподавляющее любопытство. Когда настроение Лавинии вновь изменилось, она была первой, кто обратил на это внимание.

Лавиния выглядела немного бледной; она была рассеянной; иногда, когда кто-то заговаривал с ней, она, казалось, не слышала этого.

Я предположила, что, должно быть, возникли какие-то проблемы, связанные с ее романом, и подумала, не спросить ли ее об этом, как вдруг она сказала, что хочет поговорить со мной… как можно скорее.

— Пошли в сад, — предложила она. — Там спокойнее.

Так как стоял февраль, погода была холодной. Мы обнаружили, что, хотя лето здесь жарче, чем в Англии, зима намного холоднее. В летний сезон сад славился бугенвиллеями, олеандрами и многими другими красивыми растениями. Но сейчас была все-таки зима. И зимой, в феврале, нам меньше всего могли помешать именно здесь.

— Ну, в чем дело? — спросила я.

— В графе, — ответила она.

— Я поняла, что новости не очень хорошие. Он разорвал помолвку?

— Нет. Я просто не вижу его.

— Возможно, его вызвали по важному делу… это огромное поместье и тому подобное.

— Он бы дал мне знать. Предполагалось, что он встретится со мной.

— Где?

— В той маленькой хижине. Ты ее знаешь… примерно в полумиле, в лесу.

— Этот развалившийся старый сарай… Так это и было то место, где вы встречались?

— Туда никто не ходит.

Я начала беспокоиться. Это становилось похожим на случай с Джосом.

— Так вот, он не пришел…

Она покачала головой. Я увидела, что она пытается сдержать слезы.

— Как давно ты видела его в последний раз?

— Три недели назад.

— Это очень большой срок. Я не сомневаюсь, что любой бы уже появился. Если же нет, тебе следует обратить свое внимание на месье Дюбуа.

— Ты не понимаешь, — она твердо посмотрела на меня и выпалила:

— Я думаю, у меня будет ребенок.

Я в ужасе уставилась на нее. Моя первая мысль была о леди Харриет. Ее шок… ее упреки. Лавинию отослали, чтобы избежать такой ситуации; и я была послана с ней, чтобы ее защитить.

Я сказала:

— Тебе необходимо выйти за него замуж… немедленно.

— Я не знаю, где он.

— Мы должны послать message11 в его замок.

— Прошло уже три недели с тех пор, как я его видела. О, Друзилла, что же мне делать?

Мне сразу же стало ее жаль. Все ее высокомерие исчезло. Остался только страх, и я была польщена, что она обратилась за помощью именно ко мне. Она вкрадчиво смотрела на меня, как будто я действительно могла найти решение. Мне было приятно, что она меня уважает.

— Мы должны его найти, — сказала я.

— Друзилла, он так сильно любил меня. Больше чем кого-либо в своей жизни. Он сказал, что я самая красивая из всех женщин, которых он когда-либо видел.

— Я думаю, что они всегда и всем так говорят. — Я хотела ответить более резко, но проговорила это мягко, потому что в поверженном высокомерии было что-то большее, чем просто жалкое. Я видела вконец перепуганную девушку, какой она и была на самом деле.

— Друзилла, — умоляла она. — ты мне поможешь?

Я не понимала как, но было приятно, что обычно властная Лавиния обращается ко мне с такой наивной уверенностью в мою возможность разрешить ее проблемы.

— Мы подумаем об этом, — сказала я. — Надо только сосредоточиться.

Она в отчаянии цеплялась за меня.

— Я не знаю, что делать. Я должна что-то предпринять. Ты поможешь, правда, ты такая умная.

Я сказала, что сделаю все, что могу.

— О, спасибо, Друзилла, спасибо.

Моя голова была занята ее проблемой. Я подумала: «В первую очередь следует найти графа».

В тот день я поехала в карете с девушками в город. Лавиния осталась под предлогом головной боли. Возможно, в этом случае так оно и было.

Я выбрала себе пирожное и, когда Шарль вышел с кофе, воспользовалась возможностью поговорить с ним.

— Вы знаете Боргассон? — спросила я.

— О да, мадемуазель. Это около пятидесяти миль отсюда. Вы хотите отправиться туда на экскурсию? Вряд ли стоит туда ехать.

— Там старинный замок… принадлежащий графу де Боргассону.

— О нет, мадемуазель, там нет замка… всего лишь несколько маленьких ферм и небольших домов.