— Эти иностранцы… Настоящие чудаки! Я думаю, что вы над ней очень потешаетесь.

Все это казалось невероятно забавным — гораздо более веселым, чем было на самом деле. Когда я уезжала, Эфф сказала:

— Смотри, приезжай снова.

— Дорогая, думай о нас, как о своей семье, — сказала Полли. — Вот что я тебе скажу. Там, где я, — всегда твой дом.

Как это успокаивало меня! Я всегда помнила об этом.

Во время последнего семестра, который я проводила в Меридиан-Хаузе, Лавиния и две другие девочки были пойманы, когда они возвращались поздно ночью. Они подкупили одну из служанок, чтобы та впустила их, и были задержаны на месте преступления учительницей, которая, страдая от зубной боли, спустилась вниз за лекарством. Ее приход в холл совпал с тайным возвращением заговорщиков.

Сцена была ужасной. Лавиния вернулась в комнату, в которой она жила со мной и еще одной девочкой. Мы были, конечно, посвящены в тайну, поскольку это происходило уже не в первый раз.

Лавиния была потрясена.

— Из-за этого будут неприятности, — сказала она. — Эта хитрая мисс Спенс! Она поймала нас, когда мы входили.

— Вас впустила Энни? — спросила я. Энни была доверенной горничной.

Лавиния кивнула.

— Ее уволят, — сказала я.

— Я думаю, что да, — беззаботно сказала Лавиния. — Мне кажется, что нам завтра достанется. Подожди, вот услышит старуха Дженшен.

— Вы не должны были вмешивать Энни.

— Как же мы могли сделать иначе?

— Вы не должны были ее втягивать в это дело.

— Не будь дурой, — огрызнулась Лавиния, но она очень волновалась.

И на это были причины. Последствия оказались гораздо более существенными, чем мы предполагали. Бедная Энни была немедленно уволена. Мисс Дженшен вызвала к себе замешанных в этой истории девочек и, по словам Лавинии, без конца твердила им о том, как ей стыдно, что девочки ее школы так плохо и вульгарно себя ведут. В конце концов их отослали в свои комнаты, сказав, что это еще не конец истории.

Семестр уже почти закончился, и накануне нашего возвращения леди Харриет получила письмо, в котором мисс Дженшен сообщала ей, что будет лучше, если Лавиния перейдет в другую школу, и что она сожалеет, но для нее в Меридиан-Хаузе не будет места в следующем семестре или в обозримом будущем.

Леди Харриет была в ярости оттого, что школа отказалась принять ее дочь. Она не допустит этого. Леди Харриет и мисс Дженшен напоминали двух командиров, идущих в битву. Леди Харриет начала с того, что написала мисс Дженшен письмо, в котором предполагала, что, возможно, письмо директрисы было несколько необдуманным. Сама она, леди Харриет, обладала определенным влиянием и хотела, чтобы ее дочь по крайней мере еще один год оставалась в Меридиан-Хаузе. Мисс Дженшен ответила, что Лавинии будет лучше в любом другом месте, и добавила, что в данном случае и ей самой тоже будет лучше.

Леди Харриет предложила, чтобы мисс Дженшен приехала и увиделась с ней и они могли бы все по- дружески обсудить. Мисс Дженшен ответила, что у нее много обязанностей, но если леди Харриет выразит желание приехать к ней, это можно устроить. Однако никакая беседа, по ее мнению, не приведет к иному решению: Лавиния не подходит для Меридиан-Хауза.

Леди Харриет пришла в пасторский дом, чтобы узнать, какую характеристику дала мисс Дженшен мне.

«Друзилла работает хорошо. В математике можно было бы желать большего, и в этой части она исправляется. В целом она делает успехи». Было ясно, что я не подпадала под закон об изгнании. Мне нравилась школа. Я интересовалась учебой, и недостающее мне дома чувство соперничества подталкивало меня учиться лучше. В действительности, я не очень любила спорт, как, впрочем, и сама мисс Дженшен. Мне казалось, что когда ее взгляд останавливался на мне, я всегда ловила в нем луч одобрения. Более того, я не была поймана на связи с учениками из мужской школы. Леди Харриет более чем когда-либо была обеспокоена открытием, что я делаю успехи в своих школьных занятиях.

Она совершила беспрецедентный шаг, отправившись к мисс Дженшен, но вернулась потерпев поражение. Я думаю, что эта эскапада проучила ее, и она вернулась сникшей. Подтверждались ее страхи, что дочь может превратиться в нимфоманку.

Не колеблясь долго, она приступила к действиям. Она послала за моим отцом. Я не присутствовала на беседе, но узнала о ее содержании позже.

Она сказала моему отцу, что девочки нуждаются именно в завершающем образовании. Она наводила справки среди своих друзей и узнала о хорошей школе во Франции. Туда послала свою дочь герцогиня Ментовер, и каждый, знающий герцогиню, подтвердит, что она никогда не отправила бы свою дочь в школу, которая не соответствовала бы их требованиям во всех отношениях.

Меридиан-Хауз оказался плохим выбором. Эта мисс Дженшен была слишком деспотичной. То, чему девушек следует обучить, если они хотят хорошо устроиться в последующей жизни, — это светские манеры.

Мой отец слабо протестовал, говорил, что это была хорошая школа, что они с матерью хотели, чтобы я получала соответствующее образование, и он надеялся в этом смысле на Меридиан-Хауз. Судя по моим отзывам, мне там было очень хорошо. И мисс Дженшен сама писала ему об этом.

— Глупая женщина, — сказала леди Харриет. — Она, по-видимому, жаждет удержать одну из присланных ей девочек.

— Я думаю, что, если Друзилла останется, скажем, еще на два года…

— Совершенно неверно, пастор. Девочкам нужна хорошая завершающая школа. Они должны поехать во Францию, в школу, рекомендованную герцогиней.

— Леди Харриет, боюсь, что мне это не по средствам.

— Чепуха, я доплачу. Мне бы хотелось, чтобы Друзилла была с Лавинией. На протяжении многих лет они были такими подругами! Для них обеих было бы так хорошо поехать вместе.

После долгих колебаний мой отец согласился. Моя мама беспокоилась только об образовании. Мысль о «полировке» просто не приходила ей в голову. Эрудиция — это одно, а светские манеры — другое. Вероятно, у Лавинии будут сезоны в Лондоне, где она появится с необходимым ей внешним лоском; затем она будет представлена ко двору. Для меня же такое будущее не предусмотрено.

Теперь я понимаю, что отец хотел меня подготовить к тому, чтобы, когда его не станет, я сама могла заботиться о себе. Тогда у меня будет немного денег — очень немного — только чтобы я могла вести, вероятно, очень скромный образ жизни. Мне хотелось знать, считал ли он, что я некрасива и поэтому могу никогда не выйти замуж. Леди Харриет, по-видимому, убедила его в том, что, хотя мои условия жизни существенно отличаются от условий жизни Лавинии, я буду лучше подготовлена к вступлению в будущее с тем внешним лоском, который можно получить только в той школе, в которую она советует мне поступить; и поскольку она была готова оплачивать разницу в плате за обучение в Меридиан-Хаузе, в конце концов было решено, что я должна сопровождать Лавинию.

Выбранным учебным заведением был замок Ламазон, одно название которого приводило меня в возбуждение; и несмотря на то, что этим я была обязана леди Харриет, я не могла не трепетать от перспективы оказаться там.

Джоса отправили прочь. Лавиния с гримаской сказала мне, что он уехал в конюшни к другу леди Харриет. Но сейчас мы с Лавинией не могли говорить ни о чем, кроме того, что нам предстояло. Мы в первый раз отправлялись за границу.

— Она не похожа на обычную школу, — объясняла Лавиния. — Она для тех, кто будет выезжать в свет. Там не будет глупых уроков и всего подобного.

— Да, я знаю. Нас собираются «полировать».

— Подготовить к выходу в свет. Это, конечно, не для тебя. Там все будут из аристократов.

— Возможно, мне было бы лучше остаться в Меридиан-Хаузе.