что молодежь нынче так торопится, так торопится… Мы с моим Хэрри обсмеялись. «Торопится»! Наша мисс Эсмеральда, например, даже не подозревает, что ей есть куда торопиться.

— Ты хочешь сказать, что Эсмеральду хотят выдать замуж?

— За Филиппа, — прошептала Рози. — Конечно, хозяйка предпочла бы в качестве жениха того, другого.

— Ты говоришь о старшем брате?

— Вот-вот. Об этом Ролло.

— А почему бы им и не попытаться?

Тут Рози поджала губы, всем своим видом давая понять, что знает о чем-то таком, что страстно желает сообщить мне, но не решается сразу. Я прикинула, что, пожалуй, понадобятся долгие уговоры, чтобы «расколоть» ее, однако в конце концов усилия мои были вознаграждены.

— В общем, дело было около года назад… Все держится в страшном секрете — фамильная тайна. В обществе никто не знает.

— Да о чем, Рози, о чем?

— Свадьба. Тайком обвенчались. Разговоров было очень много, но все за закрытыми дверями. А я тебе скажу, двери в особняке на Парк-Лейн — лубовые да тяжелые.

Я сочувственно покивала.

— Но ты случайно узнала…

— Да, кое-что просочилось. Они сбежали вместе, девицу он вроде как похитил и все такое… родственники остались крайне недовольны. Своих мистеру Ролло удалось уговорить, что, мол, теперь все в порядке. Вроде уладилось. Но ее ни разу не видели. Вот это-то и странно. Просто будто мистер Ролло с женой были за границей… Сначала это казалось забавным — никто не видел ее в доме. Но потом-то мы узнали, в чем дело…

— Так что, Рози?

— Неладно что-то с этой женитьбой. Страшную ошибку сделал мистер Ролло. А она где-то ведь живет, вот только в доме мужа не появляется.

— Но они все еще муж и жена?

— Конечно, а как же. Вот поэтому мисс Эсмеральде только молодой мистер Филипп и достанется.

Я много думала об этом Ролло. Уверенность в его неординарности, в том, что обычная жизнь, не под стать ему, похоже, подтверждалась.

Прошло еще около недели. Предстоящий поход в театр, который теперь устраивали Каррингтоны, радовал меня, ведь я оказалась в числе приглашенных. Филипп сдержал свое слово. А вот кузина Агата была просто вне себя.

— Не понимаю, почему леди Эмили решила включить Эллен в список, — услышала я ее слова, — совсем это не ко времени, учитывая, что скоро ей придется уже не жить в нашей среде, а работать. Это может вызвать пересуды в обществе. Не знаю, может, даже стоит поговорить с леди Эмили…

Как же она была ненавистна мне в эти минуты, больше, чем когда-либо. Будущее все сильнее страшило меня. Я старалась не думать об этом, но мое умение отбрасывать все неприятное и верить только в хорошее стало изменять мне.

Пьеса тоже принадлежала Оскару Уайльду — «Незаметная женщина». Спектакль давал Хэймаркет- театр. Искусство мистера Тре восхитило меня, и в перерывах между действиями мы с Филиппом и мистером Карринтгоном живо обсуждали представление.

Я заметила на себе крайне недовольные взгляды кузины Агаты, что совершенно меня не смутило. Я полностью предалась собственным восторгам. Рол-ло — таинственной личности — не было, а Эсмеральда, сидевшая по другую сторону от Филиппа, говорила очень мало.

На следующий день, конечно же, состоялся разговор с кузиной Агатой.

— Ты стала слишком уж разговорчивой, Эллен, — заявила она, — с этой привычкой тебе придется расстаться. Я думаю, мистеру Каррингтону было неловко.

— Совсем непохоже, что ему было неловко, — возразила я, — он казался вполне довольным и проявлял немалый интерес к тому, что я говорила.

— Эллен, милая, — сказала кузина Агата тоном, выражающим что угодно, только не умиление, — он джентльмен, нельзя даже подумать, что он проявит на людях раздражение или недовольство. Я уверена, что, не совсем благоразумно было со стороны леди Эмили включать тебя в список приглашенных — учитывая твое положение. Вынуждена вновь и вновь призвать тебя к скромности. В будущем это пригодится.

Что бы она ни болтала, радость, полученную от театра, испортить она не могла. И мистер Каррингтон действительно приветствовал и мои высказывания, и наши с Филиппом споры. Что касается леди Эмили, женщины немного не от мира сего, то она, по-моему, не подозревала, что я жадно глотаю последние глотки свободы перед заключением в гувернантки.

Теперь осталось ждать бала.

Все три гостиных первого этажа превратили в просторный танцевальный зал. Из окон с одной стороны открывался вид на парк, с другой, через террасы вокруг дома, — на наш сад и городские строения. Вечнозеленые растения, тщательно и со вкусом аранжированные в вазах, украсили окна, обилие пышных цветов радовало глаз.

В одной из комнат оборудовали буфет с закусками, расставили маленькие столики. Пригласили небольшой оркестр, из шести музыкантов, который должен был обеспечить музыку для танцев, а в конце бала — просто стать приятным звуковым фоном для закусывающей толпы. Денег на это мероприятие явно не жалели, еще бы — бал-дебют Эсмеральды! Пусть все, а особенно Каррингтоны, знают, если кто-то еще в неведении, что юная Эсмеральда неплохо устроена в жизни и что приданое будет серьезное.

Я была захвачена восторгом предстоящего праздника, несмотря на то что туалет мой, конечно, был не ахти какой. Черный — цвет «не мой», платье было неуклюжим и тяжеловесным, да и вообще едва ли подходило под категорию бальных нарядов. А уж когда я увидела Эсмеральду в потрясающем сооружении цвета морской волны, с пеной белых кружев и оборок, я почувствовала настоящий укол зависти. Вот такое платье мне бы хотелось надеть! Но, конечно, разве оно было практичным? Разве послужило бы оно мне верой и правдой много лет, как мое бесформенное черное бархатное одеяние?

В ночь накануне бала вновь увидела я тот сон: комната, камин, красный ковер… Вновь стояла я посредине, вновь слышала далекие приглушенные голоса… все как всегда. Только в этот раз звуки были ближе, цвета ярче, предощущение ужаса сильнее. И вдруг — новый штрих. Дверь! Дверь начала открываться. Невыразимый ужас сковал меня. Не в силах я была отвести от той двери глаза. Медленно, зловеще медленно она отворялась, и я знала, что за нею — моя погибель.

Тут я проснулась — дрожащая, в холодном поту, пережив почти физическое ощущение неизбывного кошмара.

Рывком я села на постели. Что за вздор пугаться каких-то снов, в которых видела-то… всего лишь комнату!

Вдруг боковым зрением я увидела, что створка гардероба тихо открывается… темные очертания чьей-то фигуры зашевелились за ней. Вот она — кошмарная явь! Через мгновение, однако, я поняла, что это мое черное новое платье болтается на вешалке. Должно быть, я не заперла шкаф на ключ.

Я откинулась снова на подушки и стала корить себя. Это сон! Сон — и все. Но почему эти ночные кошмары повторяются со зловещим постоянством, преследуя, меня уже не один год?

Никак не могла я избавиться от мучивших меня дурных предчувствий. И неудивительно. Первый разговор с миссис Оман Лемминг состоялся полтора месяца назад. Мой час был недалек. Но — все мысли прочь! Завтра — бал. Конечно, не нравилось мне это платье, но ничего, сойдет. Главное — танцы, которые я обожала. Вот уж в чем я была мастерица, в отличие от Эсмеральды, которой недоставало чувства ритма. И хотя бы на завтрашний день я выброшу из головы миссис Оман Лемминг.

С утренней почтой пришла небольшая посылочка, и, к величайшему изумлению, она оказалась адресованной мне. Ее принесла Рози, которая и приняла коробку от посыльного.

— Взгляни-ка, мисс Эллен, — сказала она, — это тебе. Ну и красота, я вам скажу!

Под защитой двух картонных коробочек хранились потрясающей красоты и изящества искусственные орхидеи. Две настоящие красавицы в лилово-розовых тонах. Именно такого украшения мне и не хватало,