Вот это просто убивало. Неужели он так стремился избавиться от нее, что решил толкнуть в объятия другого? Может, после того поцелуя испугался, что она начнет преследовать его? Да уж, в голове у него точно что-то заклинило. Если на то пошло, он бегал за ней. В конце концов, она ему пианино не посылала.

И однако, ей представлялась возможность провести вечер в городе, чего не случалось с пятой годовщины ее свадьбы. А концерт симфонического оркестра – это тебе не фильм «Мир Уэйна».

И Джей такой милый. Действительно милый. Смеялся над ее шутками. Да, конечно, он – не Мистер Америка. Но и она не Синди Кроуфорд. А кроме того, в этом было что-то интригующее. Мадам Майра упомянула богача в ее будущем. Джей был богачом. И в гороскопе говорилось о встрече, которая изменит ее жизнь… и вот она познакомилась с Джеем.

Не то чтобы она верила всей этой ерунде, но все же…

Зазвонил телефон, и она тут же схватила трубку.

– Мама говорит, что ты собираешься на свидание? – выпалила Рита безо всякой преамбулы.

– На концерт, – уточнила Келли, как бы подчеркивая, что это совсем не свидание.

Хотя прекрасно понимала, что разницы никакой.

– С Райли?

– Нет, с другом Райли, – ответила она. – С Джеем.

– О, у тебя уже не один мужчина… – По голосу Риты чувствовалось, что на нее это произвело сильное впечатление. – И какой он?

– Ну… – Келли замялась. – Вообще-то ты его видела. В тот день, когда я устроила скандал в ресторане.

– Дон Ноттс?

– Да перестань, он не похож. – Келли раздраженно выдохнула, накрутила телефонный шнур на руку. – И потом, какая разница, как он выглядит? Он очень милый. Очень. Чуть ли не всю жизнь посвящает благотворительности.

«Не говоря уж о том, что он – первый, кто пригласил меня на свидание после Рика».

Последнюю фразу она, понятное дело, произнесла про себя. У нее тоже была гордость.

– И он тоже богат? – спросила Рита.

– Да, полагаю, что да.

– Вау! Как и предсказывала мадам Майра.

– Рита, ты знаешь, я думаю, все это галиматья.

– Точно. Да только ты заплатила за эту галиматью сорок баксов, – фыркнула Рита, а потом перешла к главному: – И что ты собираешься надеть?

Такой паники Келли, наверное, не испытывала со средней школы.

– Пока не знаю.

– Ничего из того, что у тебя есть, даже близко не подойдет, – предупредила Рита.

– Спасибо, – сухо ответила Келли. – Успокоила, У меня есть платья, знаешь ли.

Рита фыркнула:

– У тебя мешки с поясом, Келли. Они могут сойти для балкона, но если этот парень богат и у него абонемент, то сидеть тебе придется в партере, среди всех этих светских дам в роскошных платьях.

Келли уже собралась сказать Рите, что та не знает, о чем говорит. Разве она бывала в концертном зале? К сожалению, жизнь доказала, что предупреждения сестры с ходу отметать не следовало. Еще в девятом классе Рита сказала, что не стоит ей и пытаться попасть в команду фигуристок. Она оказалась права, и Келли, если бы послушала сестру, избежала бы публичного унижения.

Если на то пошло, ее младшая сестра недолюбливала и Рика. Да, получается, что устами Риты глаголет истина.

Святой Боже, что же ей надеть?

– Я тебе что-нибудь одолжила бы, но мои вещи тебе велики, – продолжила Рита. – Да и нет у меня ничего такого.

– Все нормально, – ответила Келли. – Спасибо, что превратила мою легкую панику в катастрофический ужас.

Рита рассмеялась:

– Удачи тебе!

Пятью минутами позже комната Келли выглядела так, будто на нее сошла текстильная лавина.

– Мам, твоя комната теперь точь-в-точь как моя. – Тревор заглянул в дверь, жуя булочку с ореховым маслом.

Но выглядела ее комната гораздо хуже, и Келли представить себе не могла, что такое возможно. Одежда висела на выдвинутых ящиках, валялась на кровати, горой лежала у стенного шкафа. Она понятия не имела, что у нее так много одежды, но что с того? У нее не было ни одной вещи, достойной выхода в свет. Разумеется, отсутствие подходящего наряда обуславливалось тем, что она давно уже нигде не бывала. Лучшим из всего было светло-серое платье из тонкой шерсти, купленное прошлой зимой в «Маршаллсе» перед собеседованием в банке, где рассматривалась ее заявка на выдачу кредита. Держа платье в руках,