изогнутые брови, вытаращенные глаза. Это было и смешно, и одновременно очень сексуально. – Нелепо, да?

Келли сглотнула слюну.

– Не то слово. Я говорила им, что мы только друзья.

Он покачал головой, заглянул ей в глаза.

– Люди думают иначе. Они уверены, если я мужчина, а ты женщина…

Господи, она могла поспорить, что он отлично целуется.

Она замотала головой:

– Только потому, что ты свободен и я свободна…

Его взгляд пронзал ее насквозь. И был он ничуть не дружеский.

В доме они были одни. Им бы никто не мог помешать…

Райли хохотнул:

– Люди…

– Нелепые? – едва слышно выдохнула она.

Его глаза потемнели. Взгляд сосредоточился на ее губах.

– Келли…

Имя, произнесенное вдруг охрипшим голосом, едва коснулось ее ушей, но она почувствовала такую нежность, как от ласкового прикосновения. Это бросило ее в его объятия, хотя она знала, что должна отстраниться и бежать. Но для этого она была слишком нерешительна… и слишком любопытна.

Когда их губы встретились, сначала осторожно, в легком поцелуе, она закрыла глаза, потому что ее мгновенно обдало жаром.

«Только один поцелуй», – поклялась она себе.

Это все, что она могла себе позволить. В конце концов, она так долго хорошо себя вела… год после развода, даже больше, если вспомнить, когда у нее с Риком что-то было в последний раз. Разве ее губы не заслужили приятных ощущений?

А они тянулись к Райли, требуя продолжения. И поцелуй стал более страстным. Теперь их губы плотно прижимались друг к другу. Келли почувствовала язык Райли у себя во рту. Она нежно обняла его за шею и стала теребить его мягкие короткие волосы.

Ощущения были восхитительные – никогда раньше она не получала от поцелуя такого наслаждения. Райли вел себя уверенно и целовался не так, как ее бывший муж. Рик, если на то пошло, всегда целовался так себе. Поцелуи были для него лишь досадной необходимостью.

А вот Райли, похоже, мог целоваться и целоваться, получая от этого удовольствие сам и доставлял его Келли.

Она мечтала о таком поцелуе долгие годы. А что ей еще оставалось? Ведь знакомство с Райли состоялось только три недели назад…

Однако за эти три недели она не раз и не два представляла себе, как прижимается к его мускулистой груди, как его руки гладят ее тело, как его теплые губы целуют ее.

Она мечтала о нем, грезила о нем, не отдавая себе в этом отчета, но теперь эти запретные мысли стали реальностью. Целуясь, они словно двигались в танце, таком знакомом и Совершенно новом, а в голову вновь и вновь приходила мысль: «Он даже лучше, чем я себе представляла».

Она услышала, как с его губ слетел вздох – неудовлетворенности, нетерпения, желания большего. И неизвестно, как далеко все могло бы зайти. Келли полностью потеряла контроль над собой, превратилась в мягкий воск, с которым он мог делать все, что угодно. Он мог уложить ее прямо на кухонном столе и войти в нее, прежде чем она удосужилась бы вспомнить, что они – «только друзья», но послышался шорох шин сворачивающего на подъездную дорожку автомобиля. По спине Келли пробежал холодок.

Она замерла. Райли тоже.

Келли посмотрела в его широко раскрытые глаза. Зрачки напоминали огромные черные дыры. Он уставился на нее так, словно видел впервые. И это было не очень-то приятно, отметил ее мозг, к которому наконец-то вернулась способность соображать.

Келли уперлась в его грудь руками и отступила на шаг.

– Это моя сестра с Тревором и Тиной.

Райли отпрянул от нее:

– Келли, извини.

Ее лицо и шея полыхали огнем, вот только этого ей сейчас и не хватало – предстать перед детьми и Ритой с пунцовой физиономией.

– Нет, пожалуйста…

Потом она уже не могла вспомнить, что собиралась сказать: «Нет, пожалуйста, не извиняйся, я хотела этого поцелуя не меньше, чем ты», или: «Нет, пожалуйста, не извиняйся, мы оба взрослые… этого не могло не случиться», или даже «Нет, пожалуйста, не извиняйся, а быстренько выйди через дверь черного хода и больше никогда не возвращайся».

Кто знает? Шанс закончить предложение она упустила, потому что Рита уже заглушила двигатель.

– Это была ужасная ошибка, – продолжал он оправдываться. – Мне лучше уйти.